Марти Бурнов - Достигая Прозрения

Марти Бурнов

Достигая Прозрения

Достигая Прозрения.

Марти Бурнов (С)

Пролог

Петроград. 27 ноября 1917 год.

Большие напольные часы пробили десять. За окном, в тусклом свете фонаря было видно, как бушует непогода. Капли дождя вперемежку с мокрым снегом барабанили по стеклу.

Аркадий Петрович Дубинин и Иван Никифорович Остальский, перед сном, как обычно, пили чай в гостиной. Было весьма промозгло, но теплые домашние халаты спасали от холода.

– Эх! Хорошо дома! – заметил Аркадий Петрович, подливая профессору кипятку из пузатого медного чайника.

– Не скажите, Аркашенька, не скажите…

Иван Никифорович поднялся, подошел к окну и задернул штору. На улице было темно, лишь отблеск единственного в переулке фонаря мелькнул на его очках. Профессор тяжело вздохнул:

– Еще год назад я бы согласился с вами, но теперь…

– А что теперь?

– Многое изменилось, Аркаша. Думалось мне, что изменимся только мы, а тут, дома, все останется по-прежнему… а вон оно как вышло!

– Да ладно вам, профессор, уж чего мы с вами только не пережили!

– Сдается мне, Аркашенька, предстоит нам пережить еще больше, не тот уже наш мир… совсем не тот…

Словно в подтверждение его слов, с улицы послышался сухой треск винтовочных выстрелов. Стреляли где-то далеко, но тревога, захватившая Ивана Никифоровича, передалась и Аркаше, однако он решил не выдавать этого, чтоб не расстраивать профессора еще сильнее:

– Да полноте, Иван Никифорович! Ну, подумаешь, власть сменилась! Нам-то что до этого?

– А вот как выкинут нас Советы из дома – тогда будет тебе "что"! – голос профессора дрогнул. – А то и расстрелять могут, как буржуев и интеллигенцию…

– Бросьте вы, ради бога! Ну когда это мы с вами буржуями-то были? Разве что Лиля… – Аркадий глупо хихикнул, -…так об этом же никто не знает.

Иван Никифорович улыбнулся. Аркаша недоуменно посмотрел на него, потом обернулся. Он сидел спиной ко входу и не заметил, как в гостиную, совершенно бесшумно, вошла его супруга.

– Ой! – Аркадий Петрович покраснел.

– А я-а ду-умайю, монархи-исты еще возьму-ут реванш, – Лилия Бланш подошла к столу и уселась рядом с Аркашей.

– Эх, Лилечка, не дается вам русский язык, – усмехнулся профессор.

Лиля обиженно посмотрела на Аркашу.

– Не расстраивайся, дорогая, у тебя отлично получается! Иван Никифорович шутит, – Аркадий нежно обнял жену за плечи и притянул к себе. – Хочешь чайку горячего?

Лиля кивнула.

– Что это?! – испуганно прошептал профессор.

Снизу раздавался какой-то шум.

– Именем реввоенсовета! – хрипло проорал неприятный голос.

Послышался топот.

– Ну, что я тебе говорил, голубчик?! – профессор вскочил и бросился к дубовому секретеру, трясущимися руками отыскивая в кармане ключик. – Что я тебе говорил?! Вот и пришли по нашу душу!

Иван Никифорович проворно открыл крышку секретера, вытащил оттуда увесистый сверток и бросил его Аркаше:

– Что ж, будем встречать гостей!

Аркадий Петрович развернул грубую серую ткань и положил на стол… два черных бластера, штатное оружие с межгалактического крейсера Имперской Службы Безопасности. Он ловко снял их с предохранителя и протянул один профессору. Затем они с Лилей пересели к Ивану Никифоровичу, чтоб находиться напротив входа в гостиную. Лиля достала из кармана маленький лучевой пистолет – именное оружие полковника полиции Ареоса. Она с ним вообще не расставалась. Даже во сне.

– Я-а говори-ила тебе, Арка-аша, Земля-а – о-очень агрессивная планета-а.

Несмотря на напряженный момент, профессор усмехнулся. Произношение Лилии всегда смешило его, тут он ничего не мог с собой поделать. Спрятав оружие под столом, они ждали.

Топот приближался. Сперва в гостиную вбежали два матроса в черных бушлатах, опоясанных пулеметными лентами. Один держал наперевес винтовку, другой размахивал "браунингом".

Вслед за ними вошел высоченный скуластый блондин в длинном кожаном плаще.

– Именем реввоенсовета, вы арестованы! – крикнул матрос и для острастки пальнул в потолок, осыпавший тут же его черный бушлат облачком известки. Было видно, что матрос несколько не в себе.

Аркаша, профессор и Лиля застыли, потеряв дар речи, и во все глаза таращились на высокого типа в плаще. Вид у них был такой, как будто они увидели призрак.

– Это… это… Нэйб? – вырвалось у Аркаши.

– Комиса-ар Нэйб! – улыбнулся блондин самой добродушной улыбкой.

– Нэйб! – взвизгнула Лиля и вскочила из-за стола, позабыв даже про оружие, что держала в руке.

– Комиссар? – матрос направил на нее винтовку.

– Да уйми-ись ты, Семё-он! – Нэйб отвесил матросу подзатыльник, отчего у того с головы слетела бескозырка и плавно закатилась под стол.

– Нэйб! – вскричал Аркаша и бросился в объятия старого друга. – Нэйб!

Аркадий и Лиля повисли у комиссара на шее. Профессор стоял чуть в стороне и робко протирал очки. На его глаза навернулись слезы радости.

Потом все уселись за стол. Матрос Семён извлёк из-за пазухи бутыль с самогоном и принялся разливать мутную жидкость прямо в чайные чашки. Нэйб покрутил в руках красивую костяную коробочку, затем раскрыл ее и сдобрил самогон белым порошком.

– Кокаи-ин, – улыбнулся комиссар.

– А то мы не знаем! – насупился Аркадий Петрович. Он никогда не одобрял дурных привычек капитана Нэйба.

– Коктэ-эйль "Балтика-а", – вновь улыбнулся Нэйб и одним глотком опустошил чашку.

Матросы сидели хмурые, но от коктейля не отказались.

– Комиссар! Они ж – контра, – буркнул Семен.

– Не-ет, Семё-он! Они-и – уче-оные. Они-и – прогресс! Они-и – будущее Советской власти! Вот скажи-и, Семё-он, что есть коммуни-изм без прогре-есса?

Матрос икнул.

– То-о-то же! – ухмыльнулся Нэйб. – А теперь – иди-ите. И не жди-ите меня-а.

Матросы поднялись и затопали к выходу. Потом немного замялись. Семен обернулся:

– Комиссар! А что начальству-то доложить?

– Скажи-и: коммуни-изм – этто есть Советская вла-асть, плюю-ус электрифика-ация всей страны-ы!

Матросы ушли.

Профессор улыбнулся, вытащил из кармана маленькую круглую пластинку-переводчик и прилепил к виску. Аркаша и Лиля сделали то же самое.

– Знаете, Нэйб, говорите-ка вы лучше на виллирианском! – рассмеялся Иван Никифорович. – Ну не могу я спокойно слышать ваше произношение.

– Хорошо, – кивнул Нэйб. – За это произношение меня прозвали финским комиссаром. Но это не так уж плохо, внешность не вызывает подозрения, даже имя не пришлось менять…

– Ух, как здорово снова воспользоваться переводчиком! – обрадовалась Лиля.