Александр Вяземка - Товарищ Кот, английский жмот и человек-патефон, или Добро пожаловать в Велкомбританию Страница 10

В довершение всего этого ужаса двое человек, стоящих неподалеку, резко повернулись в нашу сторону и с удивленным видом подняли – нет, не белые флаги, а свои несуществующие брови! У меня было чувство, будто я оказалась в третьесортном фильме ужасов. Не помню, как я добралась до дома. Помню только, как всю дорогу я всхлипывала низким завывающим голосом, почти теряя сознание и ориентацию в пространстве, и обещала себе, что больше никогда в жизни не буду ходить по магазинам в поисках белых флагов.

Я заперлась и до вечера то рыдала, то пила чай, чтобы успокоиться и не рыдать. В конце концов я достаточно успокоилась и решила ничего Джону не говорить: он и так в последние дни слишком много времени проводил у окна, грозя нашим новым соседям рогаткой и от злобы вырывая у себя волосы целыми клочьями. Во всяком случае, пока об этом говорить не стоило.

Однако на этом неприятные сюрпризы Судьбы для меня не закончились. На прошлой неделе я прогуливалась по улице. Шел снег, а я ловила снежинки в ладонь и наслаждалась недолгими моментами душевного покоя. Так вот, тут, откуда ни возьмись, на меня налетел какой-то тип, сорвал с меня меховую шапку и исчез в одном из темных переулков, которые, похоже, именно для этих целей и планируются. Вы можете в это поверить? Я была настолько потрясена, что застыла на месте, боясь шевельнуться.

«Не все так плохо, – подумалось мне спустя несколько минут. – Шапке этой лет десять, и она уже вся в залысинах. Теперь-то Джон точно купит мне новую!»

И, довольная, как воробей после сытного обеда в ягодных кустах, я уже было припустила домой, как кто-то набросился на меня из темноты переулка и напялил мне на голову мою же меховую шапку! Я глазам своим не верила. Я застыла на месте и стояла, боясь пошевелиться, до тех пор, пока ледяной воздух не вывел меня из оцепенения. Что мне теперь было делать? Что мне еще оставалось делать, кроме как самой сорвать с себя эту рвань и запулить ее в кусты? Разве моя вина, что все, что создал Бог, вечно, а на все, что создал человек, гарантия – максимум три года?

Не скажу со стопроцентной уверенностью, что этот грабитель был русским. Может, и не был. Он же не подумал ни представиться, ни хотя бы поздороваться. И все равно я вздрагиваю по ночам от одной только мысли, что в доме напротив живут русские. Слава богу, есть среди них один одетый более-менее опрятно, и лицо у него более-менее чистое. Иногда даже бреется. Мне прям полегчало, когда я узнала, что он вроде как англичанин. Даже если бы оказалось, что среди русских есть люди, которые не бреют брови, мне так все равно не полегчало бы, ведь всего в нескольких десятках ярдов от нас затаились дикари, не британцы ни на йоту. Они следят за нами из темноты грязных окон и замышляют украсть белый флаг, который я собираюсь сшить из простыни.

Теперь я понимаю, что имеет в виду Джон, когда говорит о чужестранцах, которые заполоняют наше жизненное пространство, отбирают у нас нашу добрую старую Британию и поднимают свои флаги над дверьми, которые когда-то были нашими. Если вы хотите здесь жить и работать как честные люди, приезжайте и работайте. Но если вы приезжаете, чтобы грабить, убивать, взрывать нас, пожалуйста, не приезжайте. Если единственное, на что вы способны по приезду сюда, это ненавидеть нас, зачем вообще сюда приезжать? Почему вы не останетесь там, где вам без нас хорошо?

Знаю, нет такого народа, из которого не вышел бы хоть один преступник. Не буду это отрицать. Я хочу лишь сказать, что есть ли смысл ввозить чужих преступников, когда мы со своими-то не можем сладить? У нас полно своих собственных террористов, продавцов наркотиков, насильников и прочих недочеловеков. Конечно, не все, кто приезжает к нам, – преступники, но когда поздним вечером сталкиваешься с группой молодчиков, вооруженных битами и рыскающих по улицам в поисках одиноких прохожих и их личного имущества, волей-неволей начинаешь сомневаться в природе человека. И волей-неволей складывается впечатление, что природа этих молодчиков недостаточно человечна.

Я слышу, как вы восклицаете:

– Где же ваши христианские ценности? Подставьте вторую щеку…

А я вам сейчас объясню, что вообще происходит: у нас, знаете ли, щеки закончились. Понимаете? Закончились! Теперь дело за кулаками. Христианин должен уметь не только прощать, но и стращать. Тех, кто не в состоянии постоять за себя, съедают. Разве нет? А мы не то что не в состоянии постоять за себя – это у нас жизненная философия такая, делающая из нас легкую добычу. А я вот не хочу быть легкой добычей. Я человек очень религиозный, но по мне, так неверующий атеист лучше религиозного фанатика. Религия хороша тем, что закладывает в человеке добро, высокие моральные принципы, но, может быть, ей стоило бы на этом и остановиться? Фанатизм ради истребления людей, не похожих на тебя, с другим подходом к жизни – это фактически ненависть ради ненависти. И тут уже задумаешься: а не ради ненависти ли эти люди живут, не это ли их истинная природа? А теперь вопрос. Чья вина, если я становлюсь ксенофобкой, хотя раньше я этим не отличалась? Моя вина? Или все-таки этих людей?

– Политкорректность – очередной навязанный нам культ, – талдычит Джон снова и снова. – Вот смотри. Какая польза от закона, если мерзавца нельзя назвать мерзавцем? Закон, понимаешь… К черту закон! Если законы так правильны и хороши, что же их переписывают-то снова и снова?

Выходит, у цивилизации есть и плюсы, и минусы. Можно было бы избежать минусов? Можно, если бы у них не было столько сторонников. Каждый готов гадить ради собственного комфорта, а запрещать ему и трогать его не смей: он же личность! Мы дошли до того, что личность одного человека – будь он хоть законченным негодяем – важнее всего мира… Вот говорят, что эти люди по-своему честны. Ну да, так и есть. Только это какая-то цыганская честность: вы их за руку ловите, а они нагло уверяют вас, что невиновны. У каждого своя шкала честности. Послушать любого обвиняемого, так выходит, все преступления на земле, похоже, совершаются потусторонними силами или инопланетянами, но только не людьми!

Их права? О чем вы? Единственное право, которое у них есть, – это право быть порядочным человеком. Объясните, друзья мира, цивилизации, снисхождения и прочих громких слов, почему на арест преступников требуется санкция суда или прокуратуры, а на совершение ими преступлений – нет? Может, хватит с ними нянчиться?

Из-за всех этих треволнений и тревожных мыслей я уже сама начала дергать себя за волосы. Правда, дергаю я себя за волосы очень осторожно, чтобы, не приведи Господь, не вырвать чего ненароком!

– Либерализмом проблемы преступности не решить, – говорит Джон. – Вот послушай меня. Либерализм преступника не наказывает, черт побери! Он его жалеет, отпускает под залог и на поруки и совершает любое другое антисоциальное и преступное действие, только бы его простить и извинить. Как вам это нравится? Надо работать с душой человека, а не позволять ему творить что в голову придет. Теперь, чтобы избежать наказания, достаточно апеллировать к либеральным ценностям, и вот ты уже неприкасаем! Такой вот, получается, истинный смысл у «торжества закона»: закон взял мерзавцев под свою защиту от правосудия честного человека. Мы зомбированы либерализмом, а на самом деле лучшего лекарства от глупости, чем подзатыльник, и от непослушания, чем пинок, еще не придумано. Вот знаешь, люди со средствами могут позволить купить себе безопасность от уличной преступности. Понатыкали везде заборов и камер наблюдения. Спрятались за толстыми стенами. А улицы от преступности кто будет очищать? Нет, не их забота. Многие политические и общественные деятели любят поучать, сами при этом идеалом не являясь. Как вам это нравится? Те же, кто действительно живут по совести, не поучают. Они подают пример.

Я так думаю, он имеет в виду Премьер-министра и прочих постоянных персонажей теленовостей. Уж эти-то обожают поучать!

– Мы никогда не обещали вам, что будет легко. И мы никогда не обещали вам, что это вообще возможно.

Это именно то, что сказал Премьер-министр в своем последнем интервью, когда его спросили о профилактике и снижении преступности. Облысеть! То есть, это… обалдеть!

– Знаешь, иногда мне кажется, что наш Великий Обещатель – не живое существо, – бормочет Джон, вперившись в экран телевизора, – а говорящий автомат, в который загрузили набор слов, и он теперь их воспроизводит в произвольном порядке.

А лично я думаю, что нет ничего хуже радикальных либералов. Кроме свободных радикалов, конечно.

Глава 5. Рассказ Бориса Хиллтона, человека, полного разочарованья

Все пошло наперекосяк с самого начала. Во-первых, руль в машине был приделан не с той стороны. Я раньше не придавал этому значения, но, оказывается, в Англии все приделано не с той стороны. Не знаю, что уж они там о себе возомнили, но они намеренно ездят по встречке. На метры и литры им вообще начхать. А как они любят поиздеваться над жителями Континента! Нас заманивают сюда красивыми туристическими брошюрками и хитрющими баснями о британской цивилизации. Мы приезжаем, а смесителей-то нет! Есть только кран с холодной водой и кран с горячей водой. Вот так вот они любят гостей: «Пускай уж лучше гость сидит как бедный родственник, чем как богатый».