Сборник Забытой Фантастики №3 - Эдвин Балмер Страница 10

от этого рабства моды и вернуться к разумному использованию одежды только для тепла, но это оказалось просто еще одной фазой в цикле неразумных обычаев, и к 1940 году маятник качнулся в другую крайность, в результате люди снова нагружали себя ненужной одеждой, такой же громоздкой и уродливой, как в викторианскую эпоху. Естественным результатом этой практики стал экстраординарный ложный стыд по отношению к человеческому телу, которое нам сегодня совершенно непонятно. И эта скромность не была лишена разума, поскольку несовершенства обычного человеческого тела иллюстрировали смысл старой греческой поговорки о том, что запрещено ходить по улицам Афин голым не потому, что это неприлично, а потому, что это уродливо!

Поэтому вы легко поймете, что восемьсот или более пассажиров, которые ранее не видели Дилатон, восприняли нашу историю о богоподобных людях, которые не носили одежды, со смешанным чувством любопытства и отвращения. Особенно дамы, приподняв брови, слушали восторженные описания мисс Фитцджеральд физических совершенств Дилатона,

Принимая во внимание это состояние души, у меня были некоторые сомнения относительно того, какой прием будет оказан посетителям.

Мои опасения вскоре рассеялись. Не успели дилатон произнести слова приветствия, как старая леди Гибсон, мать сэра Чарльза и само воплощение британской респектабельности, шагнула вперед и, обняв Торону за талию, расцеловала ее в обе щеки.

– Моя дорогая, добро пожаловать на Шах Ирана, и вы тоже, сэр, – и маленькая пожилая леди подняла голову, кивая и улыбаясь в сияющее лицо высокого Дилатона.

Импульсивный поступок леди Гибсон сломал лед, и через мгновение Торон и Торона были окружены пассажирами, соперничающими друг с другом, чтобы оказать честь прекрасным посетителям.

Вскоре Торона подняла голову, призывая к тишине.

– Мой дорогой спутник, Торон, – сказала она, – консультировался с клендилой, и у него есть сообщение для вас. Но сначала я хочу поблагодарить вас всех за ваше приветствие. Вы Дила Рана, или как вы бы сказали, Люди моря, вы очень странны для нас с вашими несчастными лицами и с вашим бременем одежды – хотя, возможно, именно поэтому вы несчастны. Я уверена, что это заставило бы меня быть такой несчастной, но я знаю, что мы, дилатонцы, тоже должны казаться вам странными, и поэтому мы благодарим вас за ваше дружелюбие. Книга говорит нам, что за вашими усталыми, несчастливыми лицами скрывается великая доброта, и поэтому я люблю вас всех, и особенно эту прекрасную девушку Маргарет, чья книга позволила нам выучить ваш язык.

И она обняла мисс Фицджеральд и поцеловала ее.

Они стояли там бок о бок, американская девушка и дилатонская дева. Пассажирам, должно быть, было трудно решить, кто из них прекраснее. Что касается меня, то у меня не было ни минуты сомнения. Какой бы прекрасной ни была Торона, с почти неземной красотой, Маргарет была в моих глазах еще прекраснее. Как ты, наверное, догадался, Бенедикт, Маргарет Фицджеральд была той, кто впоследствии стала твоей прабабушкой.

И тогда заговорил Торон.

– Друзья, – сказал он, – Торона, моя спутница, сказала вам, что вы кажетесь нам странными, и это правда, ибо почти невозможно поверить, что существуют какие-либо существа, которые не знают Тона. Я консультировался с Клендилой, которая является нашим советом, и это послание, которое они послали вам. Клендила понимает, что вы заключены в тюрьму барьерным рифом, который затонул и поднялся во время землетрясения. Поскольку ваш Зит, который плавает в море, не будет парить в воздухе, как наши Зиты, мы хотим сказать вам, что с помощью самого большого из наших Зит мы можем поднять ваше судно в воздух и перенести его через риф в любое время, когда вы пожелаете. Однако Клендила считает, что вам не следует покидать нас, пока мы не развлечем вас и, если позволит Тон, не откроем вам значение этого Тона, который кажется вам таким таинственным. С этой целью они приказали мне попросить некоторых из вас вернуться со мной. Смиттон, и ты, Клинтон, и девушка с книгой, и ее брат, и еще несколько человек, которых ты можешь выбрать.

– Ты принес нам хорошие новости, Торон, – ответил я, – и мы принимаем приглашение твоего совета. По крайней мере, остальные, несомненно, так и поступят, но что касается меня, то я здесь командую, и у нас не принято, чтобы капитан покидал свой корабль на какое-либо время.

Торон кивнул в знак понимания, а затем вступил в короткую дискуссию с Тороной. Наконец он снова обратился ко мне.

– Мы понимаем и чтим ваш обычай, Клинтон, и готовы преодолеть трудности. Утром я вернусь с нашим величайшим Зитом и перенесу твой корабль над утесами к озеру, которое находится посреди наших домов. Там вы можете оставаться столько, сколько сочтете нужным, навещая нас в свое удовольствие и возвращаясь на свой корабль каждую ночь. Когда ты захочешь покинуть нас, мы спустим твой корабль в море, и ты сможешь вернуться туда, откуда пришел.

Идея поднять в воздух тридцать тысяч тонн стальных листов и балок целиком, возможно, вызвала бы у нас не только сомнения, но такова была твердая уверенность, с которой нас вдохновил Дилатон, что я без колебаний согласился на это удивительное предложение. Огромная скорость, на которую был способен Зит, и совершенное управление, с которым он передвигался, устранили все сомнения, которые мы могли испытывать в способности Дилатон совершить этот титанический инженерный подвиг.

Договорившись о времени, в которое они вернутся утром, Торон и Торона отсалютовали нам и вошли в свой Зит, который поднялся с палубы и, описав огромную параболу, исчез за черными колоннами базальта.

В ту ночь почти никто не спал. Бессонница была вызвана вовсе не тревогой за перспективы завтрашнего дня, а тем фактом, что все размышляли о значении этих странных событий. Все чувствовали, что мы стоим на пороге какого-то великого приключения, которое должно было навсегда повлиять на нашу жизнь. То, что Дилатон желали для нас что-то, кроме добра, никогда не приходило нам в голову. Как заметила леди Гибсон Маргарет:

– Моя дорогая, когда это великолепное создание Торон посмотрело на меня, я почувствовала, что должна сказать правду. Если бы я сказал хоть малейшую ложь, я бы прыгнула в море и утопилась, чтобы скрыть свой позор!

На следующее утро все пассажиры и члены экипажа рано поднялись на палубу. В назначенное время Зит появился в поле зрения, и, хотя мы уже привыкли к чудесам, размеры этой огромной сферы ошеломили нас. Его длина по экватору составляла целых три тысячи футов, и с обоих полюсов свисали огромные кабели из того же красноватого металла, который повсеместно использовался дилатонами в