Великие научно-фантастические рассказы. 1960 год - Кордвейнер Смит Страница 10

– Выжмут?.. Хорошо, – сказал Пулчер и снова отвернулся.

«Выжмут». Звучало не прекрасно. Но Майло был слишком горд, чтобы расспрашивать охранника о деталях. В любом случае он по-прежнему был уверен, что все может оказаться не так уж плохо. Правда? В конце концов, это ведь не то же самое, что казнь…

Полтора часа спустя его уверенность поколебалась.

Его раздели, взвесили, сделали флюорографию, взяли образцы крови, слюны, мочи и спинномозговой жидкости; ему простучали грудь и послушали биение пульса в венах на руке.

– Хорошо, вы подходите, – произнесла блондинка лет сорока в испачканной форме медсестры. – Сегодня вам повезло, все варианты открыты. Сможете выбирать: ископаемые, паруса, все, что нравится. Что это будет?

– Что?

– Пока вы сдаете свое тело. Да что с вами такое? Вы должны чем-то заниматься, пока ваше тело в аренде. Можете, конечно, выбрать резервуар, если пожелаете. Но это мало кому нравится. Все время находишься в сознании, знаете ли.

– Не понимаю, о чем вы, – честно ответил Пулчер, но потом вспомнил.

Пока тело человека сдавалось в аренду, существовала проблема – что делать с его собственным разумом и личностью. Те не могли оставаться на прежнем месте. Им следовало находиться где-то еще. «Резервуар» был запоминающим устройством и ничем больше. До возвращения в собственное тело перемещенный разум содержался в чем-то похожем на травильный чан, заполненный транзисторами и ячейками. Пулчер вспомнил прежние времена и клиента своего босса – тот провел в резервуаре восемь недель, а затем вышел и совершил убийство. Нет. Только не резервуар.

– Что там еще есть? – спросил он, откашливаясь.

– Да все, что хотите, я думаю, – нетерпеливо сказала медсестра. – Сейчас большой спрос на шахтеров для глубинных газогенераторов, если вам это подходит. Там просто довольно жарко, и все. Уголь пережигают в газ, а вы, разумеется, находитесь в самом центре. Но не думаю, что там ощущаешь нечто особенное. Едва ли. Не знаю, как насчет парусных рейсов или ракетостроения, поскольку для этого нужно иметь некоторый опыт. Возможно, вакансии есть в таксомоторной компании, но я должна сказать, что обычно арендодатели такое не выбирают, потому как живым водителям не нравятся роботакси. Иногда, увидев такое, они его опрокидывают. Естественно, если машина получает повреждения, это рискованно и для вас.

– Я попробую добычу ископаемых, – тихо сказал Пулчер.

Он покинул комнату в каком-то оцепенении, едва осознавая, что единственная его одежда – небольшое отбеленное полотенце на бедрах. Его собственные вещи давно унесли и сдали. Турист, которому вскоре предстояло надеть тело Пулчера, сам выберет себе одежду – галантерейный магазин был одним из наиболее прибыльных филиалов «Туристического агентства».

Затем Майло вышел из оцепенения, обнаружив, что именно подразумевалось под «выжиманием».

Два здоровенных умельца подняли его на плиту, сдернули полотенце, расстегнули и отбросили наручники. И пока один крепко прижимал его за плечи, другой начал вращать похожие на тиски колеса, которые опускали литую форму. Та напоминала составной саркофаг. Пулчер тут же вспомнил какую-то из детских страшилок – стены смыкаются, и жертву неумолимо раздавливает насмерть.

– Эй, погодите! Что вы делаете? – закричал он.

Стоявший у его изголовья, явно скучая, произнес:

– О, не волнуйся. В первый раз, да? Мы должны зафиксировать тебя, понимаешь? Сканирование – серьезная работа.

– Но…

– Теперь заткнись и расслабься, – рассудительно сказал мужчина. – Если будешь дергаться, пока трассировщик тебя сканирует, то рискуешь испортить свою личность. Мало того, мы можем и тело повредить, и тогда у агентства будет иск на руках, понимаешь? Туристам не нравятся поврежденные тела… Давай, Винс. Подготовь ноги, чтобы я мог заняться головой.

– Но… – снова начал Пулчер, а затем приложил усилие, чтобы расслабиться.

В конце концов, это всего на двадцать четыре часа. Что угодно можно выдержать двадцать четыре часа, а он проявил осторожность, подписавшись лишь на этот срок.

– Продолжайте, – сказал он. – Это всего на двадцать четыре часа.

– Что? О, конечно, приятель. А сейчас пора спать, приятных снов.

И что-то мягкое, но довольно упругое опустилось Пулчеру на лицо.

Он услышал приглушенный звук голосов. Затем на мгновение возникло ощущение разрыва, будто его выдернули из чего-то липкого.

Потом стало больно.

Пулчер закричал. Это ничего не дало – у него больше не было голоса.

Забавно, он всегда думал о добыче ископаемых как о чем-то, происходящем под землей. Но оказался под… водой. В этом не было никаких сомнений. Он видел завихрения песка, передвигаемого течением, видел настоящих рыб (а не летающие водородные «дирижабли»), видел пузырьки, выходящие из песка у его ног… Нет! Не у его ног. У него не было ног. У него были гусеницы.

К Пулчеру подплыл огромный стальной жук и хрипло произнес:

– Ладно, ты там, пошли.

Снова забавно. Он слышал голос не ушами – у него не было ушей и не было стереофонического восприятия, – но каким-то образом воспринимал. Казалось, голос звучал внутри его мозга. Радио? Эхолокатор?

– Давай! – прорычал жук.

В порядке эксперимента Пулчер попытался заговорить, но в этот момент тоненький голосок пропищал:

– Осторожно!

Из-под его собственных гусениц выползла крошечная стальная многоножка. Она остановилась, развернулась, отступила назад и посмотрела на Пулчера.

– Дебил! – язвительно пробормотала малявка. Выплевывая яркое пламя, она, извиваясь, поползла прочь.

– Давай, следуй за горелкой, Мак, – прохрипел большой жук.

Пулчер отчаянно думал о том, чтобы идти. Да. Кажется, что-то получалось. Он покачнулся и двинулся.

– О боже, – критически вздохнул стальной жук, который висел рядом и внимательно наблюдал за происходящим. – Это твой первый раз? Так и понял. Они всегда дают мне новичков для пробоя. Смотри, та маленькая штучка, которая только что спустилась по градиенту, – это горелка, Мак! Она собирается выжечь твердую породу из нового ствола. Ты следуешь за ней и вытаскиваешь осадок. Своими ковшами, Мак.

Пулчер бодро запустил гусеницы и, покачиваясь, последовал за маленькой горелкой. Сквозь взбаламученную илистую воду он мельком замечал повсюду работающие машины. Большие и маленькие: с огромными, как у слонов, гибкими стальными хоботами, всасывающими ил и грязь; с осиными жалами, закладывающими заряды взрывчатки; с такими же, как у него самого, ковшами для перевозки и вычерпывания ям. Шахта, какой бы она ни должна была стать, пока представляла собой лишь пустое взрыхленное морское дно. Пулчеру потребовался час? минута? – у него не было возможности определить время, – чтобы освоить азы управления новым стальным телом.

Потом стало скучно.

И болезненно. От первых зачерпываний песчаной грязи, которую он вывез из новой ямы, в ковшах началось покалывание. Покалывание превратилось в жжение, жжение – в ноющую боль, ноющая боль – в пылающую агонию. Пулчер остановился. Что-то было не так. Ведь не ждут же от него, что он будет продолжать в том же духе?!

– Эй, Мак. Займись делом, лады?

– Но это больно.

– Черт возьми, Мак, это должно быть больно. Что еще ты можешь чувствовать, когда ударился обо что-то твердое? Хочешь разбить об меня свои ковши, Мак?

Пулчер стиснул свои не-зубы, расправил не-плечи и вернулся к копанию.