Погружение в истину - Игорь Вереснев Страница 10

Зелёный человечек на светофоре уступает место красному, поторапливая. Быстро перебегаю оставшиеся пять метров, оглядываюсь. «Ниссан» тронулся с места тихо, не взрыкивая мотором, покатил прочь. И слава богу! Хорошо то, что хорошо кончается. Банальное ДТП, женщина задумалась за рулём, едва не пропустила свой поворот. В последнюю секунду спохватилась, резко вывернула руль, забыв о летней резине и раскатанному по асфальту мокрому снегу. меня она и вовсе не заметила, пока я не возник у неё перед капотом. Ясное дело, попыталась затормозить, машина пошла юзом.

Здравый смысл как всегда оказался на высоте. Он твёрдо знает, что Гончаренко никакого письма не присылал. Пожар в лаборатории возник из-за короткого замыкания, и какие бы результаты экспериментов он ни уничтожил, меня это в любом случае не касается. По поводу НЛО и «репортажей из будущего» я ещё раньше принял версию здравого смысла. Остаётся Пашка. Правильнее всего согласиться, что его не существует, если никто его не помнит. Мог я придумать такого персонажа для одного из своих ненаписанных рассказов? Вполне! как просто жить, руководствуясь исключительно здравым смыслом. Наверное...

2012 год, январь

Он пришёл в воскресенье, ближе к середине дня, когда я стоял перед раскрытой дверью холодильника и прикидывал, нужно ли идти в супермаркет или получится сварганить обед из подручных материалов. Полгода как я «соломенный вдовец», или как там оно называется? Ксения улетела в Испанию — нашла работу аниматора при отеле. «На сезон». Интересно: январь — всё ещё сезон на испанских курортах?

Звонок в дверь удивил. Кто это может быть, учитывая, что гости ко мне не ходят? Соседи? Активисты из домового комитета? Или свидетелям Иеговы неймётся? Пожал плечами, захлопнул холодильник и пошёл открывать.

— Здравствуй, Олег. Рад тебя видеть. Не ожидал? Вижу, что не ожидал.

— Паша?.. Это ты, правда?!

— Правда. Не переживай, с головой у тебя всё в порядке. Я тебе не приснился и не привиделся.

Всё ещё стою столбом перед ним, и Пашка, улыбаясь, спрашивает:

— В квартиру пустишь?

— Конечно-конечно! — я очнулся, отступил, пропуская. — Сюда, сюда, на кухню! Слушай, а как ты меня нашёл?

— Тоже мне, бином Ньютона.

Я усадил его на стул, потянулся к дверце холодильника. Опомнился:

— Почему все утверждают, что тебя не существует? Можешь объяснить?

— Легко. Криптовирус удалил информацию обо мне из виртуальной составляющей ноосферы. Они поставили такое условие.

— Почему же я тебя помню? И кто такие «они»? Масоны, мировое правительство?

— Угу, «люди в чёрном». Это ширма, ими же и созданная, чтобы обыватель не воспринимал их всерьёз. Кто поверит в героев комиксов? Люди, на которых я работаю, не управляют миром. Они воздействуют на человеческую цивилизацию точечно, в самых уязвимых местах, направляя её к известной только им цели. По их заказу я разработал теоретические основы управления информационными потоками ноосферы. Прежде они выбирали точки бифуркации скорее интуитивно, а я нашёл строгие доказательства, подвёл научную базу.

— Ноосферой можно управлять?! Значит, ты...

— Нет, как раз управлять ноосферой не получается. Любое усложнение информации ведёт к уменьшению энтропии, приближая финал. Я слишком поздно это понял. Помнишь, в Крыму я тебе говорил, что не знаю, как интерпретировать мнимую составляющую в моей функции? Теперь знаю. Это виртуальный мир, дополняющий мир реальный. Нет-нет, я не о компьютерных программах. Виртуальность — мир, создаваемый нашим сознанием. Для ноосферы он не менее значим, чем мир материальный. Оперируя исключительно над виртуальными объектами, можно получить вполне реальный результат: помнишь, мнимая единица, возведённая в квадрат, даёт вещественную минус единицу? Они всегда связаны неразрывно — реальность и фантазия, Явь и Навь, Тональ и Нагваль. Но только в наше время, на рубеже этого тысячелетия, мнимая составляющая по сложности своей структуры превзошла вещественную. И продолжает усложняться по гиперболическому закону. Я этого не учёл... не учёл технологический прогресс! Я, живущий в эпоху интернета, не понял, что благодаря ему скорость усложнения виртуального мира, втягивания в него новых сознаний увеличивается на порядки. Ты слышал о технологической сингулярности? О ней сейчас много пишут. Только никто не знает, что означает эта сингулярность для человечества.

Он махнул рукой, замолчал. Тишина, воцарившаяся на кухне, была нехорошей какой-то, гнетущей. Весёлая детская песенка, которую орал телевизор у соседей за стеной, не могла снять напряжение.

— Конец света? — осторожно уточняю я. — Это точка Омега? как писал Тейяр де Шарден. Но почему?

— Эк ты спросил! Ещё спроси — зачем. Наука на такие вопросы не отвечает. Ты же не спрашиваешь, почему скорость света равна трёмстам миллионам метров в секунду или почему молекулы ДНК правохиральны? Задача науки — отвечать на вопросы «как» и «когда». На них я ответил, — Пашка грустно улыбается.

— И... ничего нельзя сделать? как-то отсрочить? Технологическая сингулярность — это ведь уже в текущем столетии случится?

— Мои работодатели пытаются. Их можно понять: сотни лет — а то и тысячи, не знаю, не посвящён так глубоко! — управляли эволюцией ноосферы, и вдруг оказывается, что они и сами инструмент, что их цели — мишура, скрывающая цель истинную: объединение человечества, слияние сознаний, предельное усложнение информационной структуры ноосферы и в итоге фазовый переход — рождение Омеги. Нет, это я неверно выразился, Омега уже здесь. Осознание себя — вот правильные слова. Младенец сначала учится ползать, сидеть, ходить, разговаривать и лишь потом осознаёт собственное «я». Скоро младенец Омега скажет: «Я»! Остановить эволюцию ноосферы невозможно, но пути её могут быть различными. Приступая к работе, я был уверен, что впереди у человечества столетия нравственного и интеллектуального возвышения, обретение всеобщей эмпатии, «истинный Полдень»... Я и в этом ошибся! «Но также может быть, что по закону, которого в прошлом ещё ничто не избежало, зло тоже в своей специфически новой форме, возрастая одновременно с добром, достигнет к финалу своей высшей ступени...»

Я понял, что Пашка цитировал Тейяра де Шардена, только когда он замолчал, закрыл глаза, откинулся на спинку стула. Захотелось ли мне о чём-то спросить, потребовать доказательств? То, что он вывалил на меня, чересчур невообразимо, огромно, требуется время, чтобы его осмыслить. Тогда вопросы наверняка появятся. Я буквально ощущаю, как в мозгах у меня с лязгом и скрежетом проворачиваются шестерёнки. Сейчас зубцы станут на свои места, зацепят нечто важное, потянут его