Нил Гейман - Интермир Страница 10

Вдалеке показался корабль под флагами ХЕКСа, трепетавшими в пустоте. Сигнал, исходящий от Джои, пульсировал в моем сознании, как свет маяка. Бедняга! Знает ли он, что его ждет, если моя попытка провалится?

На корабль я запрыгнул сзади и зацепился где-то между рулем и кормой. На борту наверняка припасена парочка первоклассных магов, которые учуют изменения, даже если костюм обеспечит маскировку. Угнездившись за бортом, я выждал, пока они обшарят корабль, проверяя, нет ли посторонних, пролез через иллюминатор и вышел по следу к каюте, где заперли парня.

Запись сделана в Промежутке по пути на Базу, чтобы завтра не возиться с докладом.

Специально для Старика: когда все закончится, потребую предоставить мне увольнение на два дня. Я заслужил.

Глава шестая

Если быть честным на все сто, прыгнули не «мы». Прыгнул Джей – он ухватил меня за ветровку, потащил за собой и просто не оставил мне выбора. Поле боя мы покинули эффектно, только эффект получился несколько комический и – я почти уверен – гарантирующий перелом шеи при посадке.

Однако посадки не случилось.

Приземляться было некуда – мы падали и падали. Под нами сквозь дымку мерцали звезды. Ослепительно вспыхнув, слева взорвалась еще одна «петарда». Нас отбросило вправо, но по-настоящему не задело – стрелявшие промахнулись. Корабль над головой съежился до размеров бутылочной пробки и пропал во мраке. Мы с Джеем мчались сквозь темноту.

Слыхали, как парашютисты заливают: «Свободное падение – это полет»? Врут они все. Падение – это когда падаешь. Ветер свистит в ушах, забивает рот и ноздри, а ты прекрасно понимаешь, что тебе конец. Скорость падения не зря называют конечной.

В общем, это был не прыжок с парашютом. К тому же Земли или какой-то другой планеты под ногами не наблюдалось. Мы просто падали, падали и падали. Летели, наверное, добрых пять минут, пока Джей не схватил меня за плечи и, подтащив к себе, прокричал что-то прямо в ухо. Только я все равно не расслышал.

– Что? – крикнул я в ответ.

Джей притянул меня поближе.

– Под нами портал! Шагай!

Первый и последний раз я пробовал ходить по воздуху в пять лет – отважно шагнул с двухметрового строительного блока и заработал перелом ключицы. Обжегшись на молоке, дуешь на воду, как говорится, поэтому с тех пор ни разу не пытался вообразить себя крылатым.

Похоже, придется. А что делать? Джей явно читал мои мысли.

– Шагай, братец, или мы так и будем падать сквозь Нигде-и-Никуда, пока ветер не обдерет нас до костей! Шагай! Только не ногами – Шагай мысленно!

С таким же успехом можно попросить лягушку проквакать увертюру из «Щелкунчика». В одном Джей был прав – другого выхода не предвиделось. Поэтому я глубоко вдохнул, набрав побольше воздуха, и попытался сосредоточиться.

На чем именно концентрироваться, я понятия не имел, что уверенности не прибавляло. Джей велел «шагать», а для ходьбы нужна почва под ногами – вот я и представил, что ступаю по твердой земле.

Сначала ничего не изменилось, но постепенно рев бьющего в лицо ветра стал стихать, а туман, наоборот, сгустился. Звезды пропали, зато возникло таинственное свечение, исходящее, как мне показалось, от окутавшей нас дымки.

Мы больше не падали – мы парили, как это часто бывает во сне. Когда мы опустились на плотное облако, удивления это не вызвало.

Джею наверняка и не такое доводилось переживать, поэтому он держался как ни в чем не бывало. Мне было хуже – похоже, я дошел до точки кипения. Мысленно перебрав свои приключения, я решил, что все это – бредовые видения. Не исключено, что в моем несчастном мозгу полетела материнская плата и ходить мне теперь в смирительной рубашке на туго затягивающихся ремнях с пряжками вместо пуговиц. Наверное, меня определили в психушку в Рукс-Бэй, заперли в палату со стенами, обитыми мягким, и кормят протертой пищей. Перспектива удручающая, но хоть одно хорошо – больше меня ничем не удивишь.

Минуты две я утешался этой мыслью, а потом туман рассеялся и я разглядел, где мы.

Это – место? состояние? плод воображения? – я уже, оказывается, видел мельком за спиной Джея, когда тот появился через прореху в пространстве. Только тогда я смотрел со стороны, а теперь мы с ним очутились прямо внутри.

– Молодец, Джои! – похвалил Джей. – Все получилось, привел куда надо.

Широко раскрыв глаза, я медленно огляделся. А посмотреть было на что.

Мы уже не стояли на облаке. Под ногами без всякой опоры змеилась фиолетовая полоса, уходящая в… бесконечность. Не за горизонт – его не было, потому что границ у этого пространства не предполагалось. Не было ни земли, ни неба. Одна даль терялась в другой. Джей стоял рядом на узкой малиновой ленте, петлявшей то под, то над моей тропкой. Цвета были такими яркими, что резали глаз, а тропинки блестели как виниловые.

Дальше – больше. Я еще и тысячной доли не рассказал.

Передо мной на уровне глаз зависла геометрическая фигура размером с человеческую голову, с постоянно меняющимся количеством сторон – то пять, то девять, то шестнадцать. Из чего она была, я вряд ли могу объяснить, почему так себя вела – тоже. Не исключено, что ее сделали из желтого цвета – она его просто источала. Я осторожно ткнул ее пальцем. На ощупь фигура напоминала линолеум.

Я глянул в другую сторону – и чудом увернулся от просвистевшей мимо штуковины, которая дергалась и вихлялась на лету, прокладывая путь через царящий вокруг хаос. Миг – и она плюхнулась в лужу ртути (если ртуть бывает цвета корицы и может парить в воздухе под углом сорок пять градусов к тропинке). Разлетевшиеся брызги замедлялись на лету и застывали, достигнув высшей точки.

Везде, куда только ни падал взгляд, творились такие же чудеса. Рядом с Джеем зевал огромный рот, раскрываясь все шире и шире, заворачивая назад губы, пока наконец не проглотил сам себя. Под ногами – сплошное сумбурное мельтешение: катились и кувыркались геометрические формы, меняясь на ходу и перетекая одна в другую; пульсировали цвета; пахло то медом, то скипидаром, то розами… Будто кто-то смешал картины Сальвадора Дали, Пикассо и Джексона Поллока, плюхнул щедрую порцию Иеронима Босха, приправил самыми прикольными мультиками «Уорнер Бразерс», а потом все это оживил.

Такого даже для психа многовато. Так что вряд ли я лежал на больничной каталке, ожидая, когда некий доктор загонит в мою черепушку достаточно вольт, чтобы превратить меня в Франкенштейна. Нет. Все происходило наяву – иначе и быть не могло. Ни в здравом уме, ни в бреду такого не вообразить.

Глаза едва не выскакивали из орбит, но и ушам покою не было. Немыслимая какофония – скрипящие штуковины, звонящие колокола, зевающие провалы, чавкающие ямы… Не поймешь, откуда исходят все эти звуки! Охватить взглядом кутерьму вокруг я уже и не пытался – для этого нужны глаза не только на затылке, но и на макушке и даже на пятках.