Александр Маслов - Сверкающий ангел Страница 10

– Доброго времени, господа! – Глеб сплел пальцы знаком приветствия и отступил к статуе стража.

– Капитан Быстров? – герцог без удовольствия улыбнулся. – Откуда вы здесь? Не думаю, что сейчас вы чем-то можете помочь графине.

– В это недоброе время Империя не нуждается в вашем присутствии, – заметил Леглус, остановившись посередине нефритовой дорожки. – Советовал бы вам, капитан, держаться подальше от дома Олибрии. Мы хорошо помним о вашем нежелательном влиянии на графиню. И нам очень многое трудно будет забыть.

– Возможно, о пользе моего присутствия здесь Олибрия имеет свое мнение, – ответил Быстров, коротко глянув на маркиза и повернувшись к герцогу, сплел пальцы знаком прощания.

Саолири лишь кивнул. Его лицо оставалось мрачным, от чего морщины яснее выделялись на светлой обветренной коже (ходили слухи, что он третий раз избегал процедуры омолаживания, будучи в плену каких-то нелепых предрассудков).

– Счастливого пути, уважаемые! – пожелал пристианцам Агафон, когда они направились к флаерам. – Ни пуха, ни пера, как говориться!

Ивала все это время стояла позади Быстрова, предчувствуя неладное и сжимая теплую рукоять масс-импульсного пистолета. Машины герцога и главы Имперской Ложи оторвались от земли одновременно, а зверотелый экипаж Леглуса на полминуты позже. Круто развернувшись над лужайкой, он вдруг клюнул носом и пошел точно над дорожкой.

– В сторону! – крикнула Ваала, толкая Быстрова к кустам.

Иридиевый флаер пронесся в двух метрах над землей, едва не сбив землян и галиянку.

– Гадина! – выкрикнула Ивала, вскидывая свой Дроб-Ээйн-77 и готовая нажать на спуск.

– Не надо! – Глеб перехватил ее руку и заставил опустить оружие. – Глупо давать ему повод задержать нас на законных основаниях.

– Как скажешь, – галиянка медленно убрала пистолет и вытащила из-за пояса флакон с моа-моа. – Он третий раз унижает меня. И, между прочим, тебя. Когда-нибудь Алона его накажет моими руками, – она шумно выдохнула и поднесла к носу душистое зелье, черные звезды зрачков вздрогнули и дико расширились.

– Идемте скорее. Олибрия ждет и, наверное, беспокоится, – Быстров зашагал вдоль стены зеленых кустов, покрытых цветами.

Родовой замок графини, подобный огромной извитой раковине, стоял недалеко от берега моря на возвышении и сверкал оттенками бирюзы и серебра. Вдоль вогнутой желобком лестницы, начинавшейся на мозаичной площади, в строгом порядке возвышалась статуи голубого камня и тонкие вазы. Ступени заканчивались у портала, вырезанного в форме вздыбившейся морской волны с овальной воронкой входа.

Олибрия, давно отослав всех слуг кроме Орэлина, встречала гостей в нижнем зале одна. Когда Глеб появился на наклонных плитах, сходящих в центральную часть зала, пристианка замерла, не сводя с него больших темных глаз, и едва сдержала себя, чтобы не пойти ему навстречу. Но традиции требовали ей оставаться в белом круге с родовым картушем, и она ждала, ждала, пока землянин одолеет немалое расстояние от входа до освещенной скрещенными лучами солнца полосы.

– Доброго времени, госпожа, – произнес Быстров, став перед ней и сложив руки в приветственном знаке.

– Пусть время всегда будет добрым для тебя! – ответила пристианка и сделала нервный шаг вперед.

Ее пальцы и пальцы Глеба соединились.

– Распрекрасно выглядите, госпожа Олибрия! – воскликнул Арканов, останавливаясь рядом с Быстровым. – Мой вам искрений поклон. И гостинцы с дачи, – он потряс за ручки тяжелую сумку.

– Доброго времени, – Ивала кивнула и покосилась на безучастного стоявшего у колонны Орэлина.

– Вы встретились с герцогом? – торопливо спросила Олибрия. – Что он сказал?

– Удивился моему появлению и сказал, что я вряд ли помогу вам, госпожа. Честно говоря, мне его слова не очень ясны, – ответил Быстров и, слабо улыбнувшись, добавил. – Леглус почему-то советовал нам держаться от этого дома подальше. Наверное, у важных господ было нехорошее настроение. Их кто-нибудь рассердил?

– Я боялась, что все повернется хуже, – не отпуская рук землянина, Олибрия мотнула головой, крошечные колокольчики, вплетенные в волосы цвета пристианской ночи, мелодично зазвенели. – Они действительно вышли очень сердитыми. Прощальный взгляд маркиза Леглуса был взглядом раненого вегра. Словно наша беседа была не беседой, а ритуальной охотой и я пронзила его копьем. Но забудем об этом: они уши, а вы благополучно добрались до меня. Я рада вам! Очень рада!

Олибрия неожиданно сильно сжала пальцы Быстрова и так же неожиданно их отпустила, повернувшись к другим гостям.

– Пойдемте. Господин Арканов, госпожа Ивала, ваши покои сейчас же покажет Орэлин, и поможет устроиться со всем удобством. А Глеба я провожу сама, – пристианка шагнула к широкому коридору, облицованному плитами кварца.

– Но госпожа графиня дары с моей дачи. Очень прошу принять, – Арканов нетерпеливо тряхнул сумкой, поставил ее на пол и вытащил трехлитровку с маринованными помидорами. – Это… – важно сказал он, – советую оставить на особо торжественный случай. – С грибочками тоже не спешите – закручены надежно. А груши и яблоки лучше кушать сейчас. Вот при мне, пожалуйста, отведайте, – он схватил краснобокое яблоко, тщательно вытер его краем плаща и протянул пристианке. – При мне пробуйте. И скажите, чем этот плод хуже ваших… Тех голубеньких, что за беседкой мы вместе ели.

– Это кусать? – приняв у Арканова яблоко, насторожилась Олибрия.

– Да, зубками, – Агафон ободряюще подмигнул.

Пристианка поднесла плод ко рту и осторожно его надкусила. Кисло-сладкий сок показался ей приятным, и она надкусила еще раз, разжевывая ароматную мякоть.

– Ну как же, госпожа графиня? – поинтересовался Арканов.

– Как поцелуй. Такой же сочный и сладкий, – Олибрия мельком глянула на капитана «Тезея» и обратилась к слуге. – Орэлин, пожалуйста, отнесите все это на восточную террасу. Там мы скоро устроим обед.

Орэлин, сведя густые брови, взял сумку и повел Ваалу и Агафона в дальние покои. Олибрия и Глеб шли следом за ними, пока пристианка не остановилась возле стрельчатой двери, которая тут же беззвучно растворилась.

Быстров ступил в комнату за хозяйкой. Сделав несколько шагов, она повернулась к нему, с минуту смотрела на землянина блестящими глазами: в них как в ночной воде отражались печаль, раскаянье и томление. Потом бросилась к нему, сильно обвив его шею руками и задрожав от слез.

6

– Прости, – подняв голову, сказала она. – Я не имею права быть такой слабой. Еще не хватало, чтобы герцог Саолири видел меня в слезах!

Олибрия отстранилась от Быстрова и отвела взгляд к подсвеченному панно с горным пейзажем.