Василий Головачев - Браконьеры Страница 10

Лопоухий растерянно кивнул на Одинцова:

– Он… вот… тута…

– Сажайте своих псов на цепь, – посоветовал Максим. – У них крыша едет от сознания вседозволенности.

К забору вышел могучий толстяк с холодными угрюмыми глазами навыкате. С него градом катил пот.

– Ты чего себе позволяешь, не знаю, кто ты там есть?

– Беги домой, – погладил по плечу вздрагивающую девчушку Максим, ответил: – Врач я, больных лечу, вразумляю, кого надо.

– Я сейчас позвоню кому надо, врач, живо ознакомишься с… коллегами.

Максим усмехнулся уголком рта, покачал пальцем.

– Так ведь и я позвонить могу, господин генерал или кто вы там на самом деле. Проверим, чьи коллеги приедут раньше?

– Геннадий Фофанович, – взревел лопоухий бугай, – разрешите, я его в бараний рог!..

Толстяк окинул спокойное лицо Максима нехорошим оценивающим взглядом, махнул рукой.

– В другой раз, не будем портить себе отдых.

– И другим тоже не надо, – согласился Максим, поворачиваясь к ним спиной.

Показалось, что в окне соседского дома заколебались занавески. Но уже темнело, и Максим решил, что принимает желаемое за действительное.

У дома его встретил встревоженный Пахомыч.

– А я ужо хотел к тебе на помочь бечь.

Максим невольно улыбнулся:

– Да всё в порядке, я только посоветовал им не шуметь.

– А они?

– Вникли.

Пахомыч с сомнением посмотрел на дом, где во дворе толпился народ и слышалась ругань, но Максим не стал его убеждать и прошёл в дом.

На этот раз уснул он быстро.

Синдор

29 июня, утро

Вставать рано после вчерашнего алковозлияния не хотелось, но Охлин заставил себя открыть глаза, добрался до туалета вполне цивильного вида и пришёл в себя. Поморщился, вспомнив вчерашнюю стычку с молодым мужиком, приехавшим к соседям хозяина, принявшего охотничью команду на постой. Подумал с привычной злобной убеждённостью, что после охоты он заставит Еремеева разобраться с наглецом, легко уронившим сержанта-телохранителя.

Пуфельрод, Еремеев и егерь уже ждали генерала у вертолёта.

Главный охотовед Синдора протянул Охлину двуствольное ружьё «SLX 692 Gold» итальянской фирмы «Fair», калибра 12 на 76[2]. Ружьё было проверено и заряжено, а его убойная сила позволяла бить кабанов и лосей на приличном расстоянии.

– Лесник видел сохатого у зимника, – сказал егерь, – хотя уверяет, что лось исчез. Брешет скорее всего. Чуть подальше, к озеру, живёт ещё парочка рогатых. Но прошу маму не бить.

– Как получится, – пожал плечами Еремеев.

– Посмотрим, – проворчал Охлин, чуя просыпающийся охотничий азарт.

– Пешком пойдём?

– Ещё чего, заводите мотор.

Пилот включил двигатель.

Было раннее утро, солнце только-только вызолотило верхушки деревьев, хутор оцепенел в сонной тишине, но никого не обеспокоило, что после рёва вертолётных двигателей проснутся все. Охотники давно отучились думать о других.

Через три минуты вертолёт взлетел.

Стали видны полосы тумана в низинках, нитка рельсов узкоколейки сместилась назад, пошло редколесье, сверкнула излучина речушки, за ней раскинулся смешанный лес, перемежаемый логами и полянами.

– Не так быстро, – сказал Охлин недовольно, всматриваясь в проплывающий под винтокрылой машиной пейзаж; ноздри генерала трепетали, он чувствовал эманации добычи.

Вертолёт сделал круг радиусом в пару километров, пошёл на второй.

– Лоси где?

– Сейчас будут, – заверил Пуфельрод, жестами показывая пилоту, куда лететь.

В кустах мелькнуло что-то серое.

– Левее!

Вертолёт пошёл боком, и стал виден бегущий лось. Чуть в стороне мелькнуло несколько животных помельче, скорее всего кабанья семья.

– Стреляйте! – азартно выкрикнул широкоротый Петро, на лбу которого красовался синяк от полученного удара.

Охлин прицелился и внезапно заметил стоящего за кустами человека в пятнистом комбинезоне, с трубой видеокамеры или фотоаппарата на плече.

– Чёрт! – Генерал опустил ствол ружья.

Лось шастнул вправо, ближе к незнакомцу, исчез.

Вертолёт завис над прогалиной в лесу, пригибая воздушной волной от винтов кусты и ветки деревьев.

Человек в камуфляже поднял голову, посмотрел на вертолёт с открытой дверцей, из которой выглядывал генерал с ружьём, повернулся и скрылся за деревьями.

– Что там? – сунулся к дверце Пуфельрод.

– Лося ищите!

Вертолёт снова двинулся по кругу, пугая зверей и птиц. Однако лося нигде не было видно, словно он утонул в болоте. Лишь дважды сквозь листву деревьев мелькнул человеческий силуэт: фотограф бежал по лесу, ловко прячась под ветвями сосен и купами лещины.

– Вот мля! – в сердцах бросил Пуфельрод. – Сквозь землю он, что ли, провалился?

– Там кто-то возится, – показал рукой егерь.

Еремеев шлёпнул ладонью по плечу пилота, показал рукой, куда лететь.

Вертолёт развернулся, на бреющем прошёлся над полосой сосняка, едва не касаясь вершин колёсами, вылетел к речке.

На берегу стоял бурый мишка весьма внушительных размеров и смотрел на винтокрылую машину, подняв голову.

Охлин навёл на него свою двустволку.

– Не убьём, – отсоветовал егерь, – калибр маловат.

– А если подлетим ближе?

– Убежит.

– Тогда садимся в сотне метров, хочу завалить.

Вертолёт рухнул на лес, словно пилот решил разбить машину и угробить всю компанию. Но маневр закончился благополучно, вертолёт сел недалеко от берега, не зацепив деревьев.

Еремеев выругался.

– Полегче, ас хренов, не картошку везёшь!

Выскочили из кабины с ружьями в руках, бросились по берегу в ту сторону, где медведь собирался полакомиться рыбой. И наткнулись на человека в необычном камуфляже – серо-бело-зелёно-жёлтом.

– Эй, ты кто? – позвал незнакомца остановившийся капитан.

Незнакомец, возившийся со своей устрашающего вида видеомашиной, оглянулся.

Окрестности Синдора

29 июня, утро

Ольга не позвонила, и Максим слегка расстроился, так как уже выстроил в мечтах воздушный замок будущих отношений и поверил, что все сложится.

– Сам позвони, – посоветовал проницательный Пахомыч, когда они вышли ранним утром из дома, и Максим вгляделся в окна соседней хаты.

– Пусть спит, – с сожалением проговорил Одинцов. – Не все девушки любят настырных парней.

– Тогда неча пялиться на ихние стены.

Прошли мимо, одетые по-походному: на Максиме была модная сизая ветровка с искрой и джинсы, на ноги он натянул взятые специально походные непромокаемые кроссовки; лесник же всегда по лесам ходил в старом брезентовом плаще и сапогах. Оба надели головные уборы: Пахомыч кепку, Максим серую бейсболку с длинным козырьком.