Дмитрий Янковский - Большая Охота Страница 10

– Вы зря удираете от торпед, подставив корму, – негромко сказала Оля, не отрываясь от рисунка. – Глупо возвращаться в то же место, откуда мы начали, заново преодолевая те же опасности, которые уже удалось миновать. Надо потихоньку отклоняться, но так, чтобы не давать торпедам зайти сбоку, иначе вы не сможете спустить ботик с кормы. Лучше всего описывать круг большого радиуса. Вот такой. – Она встала с кресла и описала пальцем круг на экране сонара. – Тогда мы сможем обогнуть обе мины. Главное, не менять курс под очень большими углами.

– Верно, – кивнул я.

Моего слова оказалось достаточно, чтобы дядя Макс заложил штурвал чуть вправо. Оставалась лишь одна проблема – начни мы маневр чуть раньше, все было бы замечательно, но теперь, при таком небольшом угле отклонения, мы рисковали подойти к мине слишком близко. Почуяв нас, она могла рвануть, а кто знает, какой вес тварь успела накопить, питаясь планктоном в теплых поверхностных водах? Каждый килограмм жира, накопленного биотехом и смешанного с азотной кислотой из особых желез, превращается в чудовищную взрывчатку, почти в нитроглицерин. А тут речь могла идти не о килограммах – о тоннах. Отец как-то рассказывал, что близкий взрыв многотонной мины может попросту сплющить корабль в металлический блин, и он пойдет ко дну, как брошенная в воду монетка.

Торпеды представляли особую опасность в силу маневренности, но вес у них был не большим, опасным лишь при очень сильном сближении. Я сам много раз видел в бинокль с вершины вулкана, как стая легких скоростных торпед резвилась у входа в пирсовую зону порта. Иногда они так заводились, отрабатывая маневры нападения друг на друге, что налетали на пирсы и взрывались, вздымая в небо фонтаны воды и раскрошенного бетона.

В общем, мы оказались в идиотской ситуации. Сзади нас подпирала стая торпед, имея преимущество в скорости, а прямо по курсу поджидала мина. И мы не могли отвернуть очень сильно, потому что в борт нас можно было атаковать без всяких проблем – спущенный на воду ботик очень скоро останется позади, и торпеды зайдут на атакующий курс без всяких помех. Если противник заходит с кормы, то и ложную цель можно пускать только с кормы, потому что тогда шлюпка надолго застрянет между нами и стаей, сбивая торпеды с толку.

На самом деле и мина, и стая торпед представляли смертельную опасность. Можно ли определить, какая из двух смертельных опасностей страшнее? Для меня это было чересчур, но все же именно мне предстояло выбрать – отвернуть от мины более резко и подставить торпедам бок или же рискнуть, пройти на авось предложенным Олей курсом.

Я вдруг понял, что биотехи нас попросту загнали, как охотники в старых фильмах загоняли зверей. Торпеды не просто так увязались за нами, а согласовали свои действия с миной, перекрикиваясь с ней ультразвуковыми сигналами. И теперь нас толкали на нее, как в ловушку.

– Что будем делать? – напряженно спросил дядя Макс.

Я раскрыл новую, еще не изрисованную тетрадку, сделал вид, что внимательно изучаю записи, и сказал:

– Лучше идти на мину.

– Взорвется, – покачал головой дядя Макс.

– Чем раньше, тем лучше, – кивнул я. – Чем дальше мы от нее будем в момент взрыва, тем меньше нам достанется. По крайней мере, это хоть какой-то шанс. Если же отвернем сильнее, торпеды догонят нас, зайдут с борта и уничтожат.

Несколько секунд дядя Макс молчал. Затем повернулся к селектору и произнес:

– Внимание всем! Особенно палубной команде. У нас прямо по курсу мина, и вероятность ее взрыва очень велика. Всем укрыться в помещениях корабля! Не следует подниматься на открытые палубы, а также находиться вблизи иллюминаторов. Детей и женщин незамедлительно переправить в средние отсеки, подальше от бортов. Трюмной команде приготовить сварочное оборудование и металл для заделки лопнувших швов. Пассажирам и людям, свободным от вахты, принять сидячее или лежачее положение, а также проследить, чтобы рядом не находилось предметов и деталей, которые могут сорваться и упасть под воздействием ударной волны.

Со скоростью пятнадцать узлов мы приближались к поджидающей нас мине. Пока расстояние до нее было еще велико, но с каждой минутой сокращалось все больше, снижая наши шансы на благополучный исход. Я надеялся только на то, что сонары, включенные на полную мощность, дезориентируют мину, заставят ее думать, что мы ближе, чем на самом деле. Минута шла за минутой, и вскоре я понял, что мы вошли в зону уверенного поражения.

– Нам конец, – подтвердил мою догадку дядя Макс. – Жаль. До рассвета осталось полчаса, не больше.

– Спускайте бот! – сказал я.

– Ты с ума сошел! – вспылил Алекс. – Если мина взорвется, людей снесет с палубы ударной волной.

– Выполняйте!!! – завизжал я совершенно по-детски, но так громко, что у самого заложило уши.

– Внимание палубной команде! – хрипло произнес дядя Макс. – Спустить бот с кормового крана!

Через минуту начальник палубной команды доложил:

– Бот на воде!

– Всем в трюм! – скомандовал дядя Макс. Затем обернулся ко мне: – Что дальше?

– Сбавляйте ход, – севшим голосом произнес я. – Только резко. Пусть мина почувствует, что мы ее заметили и собираемся сдать назад.

Дядя Макс звякнул телеграфом, и турбины мягко перешли на холостые обороты. «Принцесса» начала замедлять движение, раскачиваясь на штормовых волнах. Между тем рубиновая бусинка ботика на экране сонара все сильнее удалялась от кормы – он на своих маломощных моторах шел строго противоположным курсом. И тут темноту впереди нас разорвало ослепительной вспышкой, наверное, вдвое более мощной, чем от взрыва, ранившего нас в рубке. Правда, и расстояние до мины было значительно больше, чем в прошлый раз. Но можно ли по вспышке определить реальную силу взрыва?

– На пол! – скомандовал дядя Макс, а затем добавил в селектор: – Внимание всем! Вспышка прямо!

Он едва успел броситься на пол рядом с нами, когда ударная волна настигла корабль. Шарахнув в носовую часть, она свернула все лебедки на баке, все краны, кронштейны и фермы, со страшным скрежетом протащила их по палубе, а затем швырнула в ходовую рубку. Стальные листы, которые приваривали с такой тщательностью, сорвало в один миг, и они, как крышки консервных банок, выгнулись над нами зубчатыми краями. Некоторые из них не смогли удержаться на остатках швов и рухнули внутрь, круша приборы и грозя разрубить нас на части. Закричал дядя Макс, но я его не видел и не понял, отчего он кричит. Нас с Ольгой разделило скрученным листом металла, ударившим между нами, как язык чудовищной бронированной жабы. А по сторонам продолжали падать пятидесятикилограммовые лебедки, свистеть обрывки тросов и визжать куски сорванных труб и прутьев.