Андрэ Нортон - Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный Страница 10

Я заметил, что он возбужден и ждет какого-то важного открытия, самого важного из тех, что он сделал за долгие годы путешествий по этой Пустыне. Он быстро поел, нетерпение уже овладело им, также как и мной. Мы не стали задерживаться под этим гигантским подбородком и поскакали дальше. Дорога продолжала извиваться между горами и изображения стали более сложными. Теперь это были уже не головы и лица. Линии образовывали замысловатые узоры. Ривал остановился перед одним из них и трепетно воскликнул:

— Великая Звезда!

Всматриваясь в изображение, я с трудом выделил взглядом пятиконечную звезду. Она была так искусно замаскирована в лабиринте линий, что найти ее было довольно сложно.

— Великая Звезда? — произнес я с непониманием.

Ривал соскочил с лошади, подошел к утесу и начал ощупывать глубоко высеченные линии, как бы желая, чтобы его пальцы подтвердили истинность того, что видели глаза.

— Насколько я знаю, это способ вызова одного из самых Могущественных, но кроме изображения, от ритуала ничего не осталось. Никогда раньше я не видел такого сложного рисунка. Я должен перерисовать его.

Он достал рог с чернилами, перо, кусок пергамента и принялся за работу. Я изнемогал от нетерпения, наблюдая, как он любовно и аккуратно прорисовывает каждую черточку, то и дело сверяясь с оригиналом.

— Я пройдусь немного, — сказал я.

Ривал что-то хмыкнул в ответ, не отрываясь от работы.

Я поскакал по дороге, сделал поворот и… дорога кончилась!

Передо мной возвышалась каменная плита и никаких намеков на дверь или ворота. Мощеная дорога кончалась перед этим утесом. Не веря своим глазам, я смотрел на такой резкий и бессмысленный конец нашего путешествия, на которое мы возлагали столько пламенных надежд. Дорога начиналась ниоткуда и кончалась в… Зачем же тогда нужна была эта дорога? Каким целям она служила?

Я сошел с коня и пробежал пальцами по каменным плитам. Это был настоящий твердый камень — дорога находилась лишь за мной, упираясь в камень и заканчиваясь на нем. Я прошел сначала в одну сторону, затем в другую, пытаясь обнаружить хоть какой-то смысл во всем этом. С каждой стороны находилось по колонне, как будто они обрамляли какой-то вход, портал. Но самого портала не было!

Я подошел к левой колонне, дотронулся до нее и тут же заметил у ее подножия что-то непонятное — полузасыпанный песком какой-то блестящий предмет. Я опустился на колени и сначала пальцами, а затем кончиком ножа выцарапал находку из каменной расщелины. В моей руке находился странный поблескивающий предмет. Это был шар, маленький блестящий шар. Вероятно он пролежал здесь довольно долго, среди этих грубых камней, и все же на нем не было видно ни единой царапины.

Внутри шара я увидел изображение грифона, как будто сделанное искусным ювелиром — резчиком драгоценных камней. Грифон был гербом нашего рода. Одна нога с когтями у него была поднята, а клюв раскрыт, словно он собирался изречь какую-то мудрость. В шаре, прямо над головой грифона, находилось золотое перекрученное кольцо, как бы звено цепи.

Я стоял, держа шар в руке, и свет его становился все сильнее. И я мог поклясться, что шар нагревался. Тепло, исходившее от него, было мне приятно. Я держал шар на уровне глаз, чтобы повнимательнее рассмотреть грифона. Теперь я видел, что глаза его сделаны из красных камней, и эти глаза мерцали, хотя на них не попадали лучи солнца. Казалось, они жили своей жизнью.

У Ривала я видел множество различных обломков, но мне впервые попалась целая вещь — совершенно целая и неповрежденная — за исключением остатка цепи, которую легко можно было восстановить. Должен ли я отдать ее Ривалу? Когда я смотрел на Грифона, я чувствовал, что он предназначен именно мне, что эта находка не просто мое везение — шар сделан для меня. Но я не знал его предназначение. Может, действительно, ко мне через мать проникла доля крови Прежних и поэтому шар так странно знаком мне.

Я принес шар Ривалу. Когда он взглянул на него, на его лице выразилось безграничное удивление.

— Сокровище… и оно принадлежит только тебе, — медленно проговорил он, как будто ему не хотелось произносить этих слов.

— Нашел его я, но сокровище принадлежит в равной степени нам обоим, — я заставил себя быть великодушным.

— Нет, не может быть простой случайностью, что нашел шар с грифоном тот, у кого грифон — герб рода, — тут он протянул руку и коснулся левой стороны моего камзола, где красовалась голова грифона. Он даже не стал брать шар в руки, хотя внимательно осмотрел его. — Эта вещь обладает Силой, — высказался он, наконец. — Ты чувствуешь в нем жизнь?

Я чувствовал. Тепло, которое излучал шар, грело меня, и я не мог этого отрицать.

— Его можно использовать по разному, — тихо проговорил Ривал, прищурив глаза. — Он может осуществлять связь между людьми, может открыть дверь без ключа. Шар будет твоей судьбой и поведет тебя в загадочные места.

Хотя он никогда не говорил о своей способности к ясновидению, я понял, что он уловил тогда какую-то тайную силу, которая позволила ему увидеть будущее шара, найденного мной.

Я завернул шар в пергамент и, для большей безопасности, спрятал во внутренний карман камзола.

Возле каменной плиты Ривал удивился так же, как и я. По всему было видно, что портал — место особенное, но ведь портала не было, как не было и входа куда-либо. В конце концов, мы удовольствовались тем, что нашли, и направились в обратный путь, домой.

За все время пути Ривал ни разу не попросил у меня шар с грифоном, чтобы посмотреть на него. Я тоже не доставал свою драгоценную находку, но в то же время я не мог думать ни о чем, кроме шара. В те две ночи, которые мы провели в Пустыне, мне снились странные сны, но я не мог ничего из них вспомнить. Зато у меня появилось страстное желание вернуться в мой единственный дом, так как там меня ждало дело чрезвычайной важности.

Джойсан:

Несмотря на всю мою неприязнь к Инглиде, ее брат Торосс мне понравился. Этой осенью, после нашего возвращения в Икринт, он приехал с небольшим эскортом в горы на охоту. Они хотели принять участие в большой охоте, после которой наши кладовые заполнились бы на зиму соленым и копчёным мясом. Несхожий с сестрой как по телосложению, так и по разуму, он был стройным и хорошо сложенным юношей. Волосы его были рыжее, чем у жителей долины. Он обладал быстрым и острым умом и, кроме того, отлично пел. Голос у него был действительно чудесный.

Я слышала, как дама Мат говорила женщинам, что Тороссу надо бы всю жизнь носить с собой рог, чтобы собирать слезы девушек, вздыхающих по нему. Но он не старался заслужить внимание девушек. Он всегда был готов принять участие в чисто мужских развлечениях — скачках, фехтовании и был не последним среди мужчин. А для меня он стал другом, какого у меня не было никогда. Он обучил меня словам многих песен и показал, как подыграть себе на лютне. Иногда он приносил мне ветку с ярко окрашенными осенними листьями или же что-нибудь еще, такое же безыскусное, но красивое.