Кир Булычев - Чума на ваше поле! Страница 10

Говоря так, большая, теплая, мягкая Тамара поставила чайник, достала из холодильника всякую обильную еду — она словно была рада, что нашелся желающий. И ее жизнь обрела какую-то видимость смысла.

— Они были здесь?

— Нет, в институте, чего им здесь делать.

Ах ты, вахтер, партизан!

— И что дальше?

— Ты пей чай. Ты поможешь мне на поминки все собрать?

— Что дальше?

— Не кричи на меня. А то я плакать буду. Дальше — дальше их убили.

— Обоих?

— Ты сумасшедшая, да? С чего ты решила, что одного убили? Моего?

— Извини.

— И ты меня извини, я тоже сумасшедшая стала. Мы же купили путевки в Анталию. Ты была в Анталии?

— И как это случилось?

— Никто не знает. Утром они не вернулись. Я проснулась, стала звонить. Охрана института ничего не заметила. Спали, наверное… Ленка, а в вдруг это сами охранники?

— Нет, — сказала Лена. — А как их убили?

— Из пистолета. Смерть была мгновенной. Мне сказали, что мгновенной.

— И что взяли?

— Чепуху взяли. Хулиганы, наверное. Все побили, поломали, записки сожгли, исходные материалы — и те уничтожили. Ты представляешь, какое варварство. Убить людей из-за наручных часов и обручального кольца.

— Нет, — сказала Лена. — Дело не в часах, а в их работе.

— Ну ты как следователь Сергеев, — сказала Тамара. — Он меня достал. А кто из знакомых был в курсе их работы? Даже директора тягали, представляешь?

— Представляю, — сказала Лена.

— Пойдем тогда в морг, — сказала Тамара.

— Зачем?

— Меня пустят, я там всех знаю. Надо же с ними побыть. Раньше мертвец дома лежал, свечки горели, батюшка молитву читал, так все по-настоящему. А они у нас голые лежат, замороженные. Ты представляешь?

Тут наконец Тамара расплакалась, и они обе поплакали. Напряжение спало, но в морг Лена не поехала — все равно завтра ехать.

Ночью она спала на диване, на котором, оказывается, последние месяцы спал Николай. Диван был теплый и вроде бы сохранял его запах. Лена давно отвыкла от Николая, от его запаха, от его тела, а сейчас стала тосковать, понимая, что больше у нее никогда не будет своего мужчины, который может проснуться ночью и разбудить ее, потому что в нем возникло желание.

Утром она проснулась и не сразу сообразила, почему она здесь.

Тамара громыхала посудой на кухне — Лена поняла, что ей хочется разбудить квартирантку.

Но Лена лежала, не открывая глаз, — ее мучило что-то. Какая-то деталь.

Ее сумка стояла на стуле, возле дивана. Чекисты взяли паспорт, телеграмму от Тамары, но не взяли телеграмму Николая, потому что Лена о ней не сказала.

Лена тихонько открыла сумку, вынула телеграмму и перечитала ее:

БЛЕСТЯЩИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ. ТРЕПЕЩИТЕ НАРКОБАРОНЫ. ТЕРПИ. НЕМАЛО ВРЕМЕНИ ПРОЙДЕТ ПОКА ПОЛУЧИМ РАЗРЕШЕНИЯ И ТАК ДАЛЕЕ. ПОКА ЗАНАЧКА. ВОСКРЕСЕНЬЕ БУДУ ЖДИ. НИКОЛАЙ. НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ КАРМАНЕ.

Все в телеграмме было понятно — за нее бы чекисты полцарства отдали. Но одна фраза была непонятна. Для всех, кроме Елены.

«Пока заначка».

Глупая фраза.

Когда они были совсем молодыми и денег не хватало, у них был обычай заводить заначку. Получили какие-нибудь маленькие денежки, клали в заначку, как белка в голодное летнее время в опасении еще более голодной зимы.

Она встала, умылась, поела через силу, чтобы угодить Тамаре, потом позвонили чекисты — пора ехать на опознание, словно можно подменить Николая. Потом поехала в морг, это было хуже всего — там пахло смертью и с ней разговаривали как с убийцей. Или ей показалось, что с ней так разговаривали.

Николай был совершенно чужой, это был не Николай, а тело Николая, она никогда его не обнимала. Она смотрела на Николая и думала, что он хотел сказать про заначку? Потом она вспомнила — заначка всегда лежала во внутреннем кармане Колиного пиджака.

Она вернулась домой, потерпела, пока Тамара наговорится и уйдет к себе плакать, спросила, остались ли от Николая вещи?

Тамара не удивилась и не оскорбилась. Она сказала, что все вещи Николая в чемодане, а чемодан в шкафу. Его чекисты обнюхивали.

Лена сразу увидела старый пиджак — он висел. Его забыли положить в чемодан.

Лена сунула пальцы во внутренний карман.

Там лежал небольшой толстый конверт.

Она вытащила его. На конверте было написано «заначка».

Лена даже улыбнулась. Так это слово прозвучало странно.

Тамара затаилась у себя.

Лена открыла конверт.

Там и в самом деле лежала заначка — сто долларов. Настоящая заначка, достойная мужчины. Но там еще было письмо Лене и пластиковый прозрачный пакет с желтоватым порошком.

Лена сразу положила конверт в сумку, а письмо прочла.

«Леночка, дорогая! Я тебя люблю, но это не имеет отношения. Нам удалось сделать больше, чем мы рассчитывали. Я придумал смешное слово „поппифаг“. Поппи — это мак по-английски. Правда смешно? Если ты найдешь эту заначку, значит, меня нет в живых или что-нибудь еще случилось. Неприятное для меня. Ты уже не смеешься — ведь случилось, да? Я вообще-то большой трус. Даже палец боюсь обрезать. Наверное, потому, что был единственным ребенком у сволочной мамы. Надеюсь, она этих слов не увидит. Мы еще не проводили толком полевых испытаний — не вылезали из лаборатории. Сашка хочет сначала доклад, но и с докладом нельзя спешить. Мне кажется, что нас с ним пасут. Он вчера чуть под машину не попал. Нет, это даже смешно — таких, как мы, не убивают. Мы же никому не нужны, правда? Суть дела в том, что зараженные поппифагом растения становятся сами источниками заразы — смерть мака явление лавинообразное, понимаешь? Лучше всего распылять. Дальше природа сама позаботится. Мы пошли работать, готовить доклад. Я все время встречаю человека лет сорока с желтыми глазами, как у кота. И с ним амбал. Они меня пугают. Хотя ничем не выказывают ко мне интереса — просто пасут или сами пасутся по соседству. Не знаю, что ты будешь делать с порошком, но за нас не беспокойся — мы оставили формулы и технологию в институтском сейфе, и об этом никто не знает. По крайней мере, если что, то в институте продолжат. А тебе я оставлю полученную нами дозу, если что-нибудь со мной случится, я тебя прошу — проникни к ним и зарази. Или найди человека, который этим займется. Твой любящий и глупый бывший муж Николай. Прощай, моя дорогая».

В конверте был еще листок. С инструкциями. Из глаз Лены лились безудержные, тихие слезы — она не плакала, нет, просто лились слезы. Потом она немного поспала. Проснувшись, она позвонила свекрови. Свекровь была недовольна.

— Лена, я буквально требую твоего немедленного возвращения! Я не нянька Борису!

— Где он?

— Он нагло ушел из дома, даже не спросил разрешения.