Николай Басов - Рождение гигантов Страница 10

– Вы чего так робко? Подсаживайтесь ближе.

Пришлось перебираться к столу, когда все разместились, Дондик кивнул Росту:

– Докладывай, Гринев.

– В общем, дело понятное. Те площади, которые чернеются под снегом, – Рост понимал, что прозвучало это не очень толково, но лучше сформулировать не мог, – лишь верхушка какой-то очень мощной конструкции, которая скрыта теперь внутри Олимпа. Доказательства, как я и предполагал, мы обнаружили почти на самой вершине. – Он оглянулся на Кима и Ладу, те в унисон кивнули, поддерживая его. – Там мы обнаружили закругленные… но и весьма здоровые, искусственные скалы.

– Какого размера? – спросил Поликарп.

– Мы не высаживались, смотрели издалека, воздуха было уже не слишком много… Но кажется, метров по пятнадцать-двадцать в длину и по пять-семь в поперечнике. В целом они похожи на гладкие валуны, даже низом притоплены в грунт, как у валунов бывает.

– Гладкие? – спросил Перегуда. Кажется, он впервые задавал вопрос.

– Да, и мне показалось, они уже из другого материала, чем площадка, обращенная к солнышку. И они не просто там стоят, а… Да, они выращены, как и наплавлена эта самая площадка. Кстати, полагаю, что площадка там не одна, а несколько, но их количество, разброс и конкретное местонахождение, разумеется, мы определить не сумели, впрочем, думаю, ключом к их поиску должны стать плоские участки Олимпа, обращенные к солнцу. По поводу «валунов» думаю, это что-то вроде антенн, но для чего они – непонятно. Возможно, с их помощью наше зерно, которое я выложил совсем в другом месте, пытается связаться с металлолабиринтом Нуаколой.

– Само-то зерно на месте?.. – спросил Герундий, подумал, замахал рукой. – Извини, не допер сразу, вопрос снимается.

– Оно превратилось в огромное металлическое растение… – пробормотал Перегуда и покачал головой. – Чего только не бывает на свете?

– Собственный металлолабиринт… – в тон ему высказался и Председатель. – М-да, задачка. А он не враждебен, как тебе показалось?

– Сложно сказать. Эти антенны… Или, вернее, органы чувств, если так можно выразиться, наводят на разные мысли, но главное – не в них, а в том, что это… «растение» продолжает развиваться в горе и выстраивает себя, делается больше и совершенней. По-моему, как-то слишком быстро оно развивается. Нуакола, когда я был там, – Рост неопределенно пояснил это «там» жестом, Дондик кивнул, понимая, – настаивал, что развитие взрослой особи металлолабиринта происходит за тысячи лет. А у нас тут прошло всего-то…

– Пять лет, если быть точным, – вставил Перегуда.

– Да, пять, и вот мы уже имеем – похищенный металл, какие-то новообразования на Олимпе и на Алюминиевом заводе… Думаю тем не менее, что он не пытается враждовать с нами. Потому что живой, так сказать, металл, тот, который люди используют, который нам нужен, он не трогает. Поглощает только то, что, по его мнению, люди выбросили.

– Не забудь, на Олимпе найдены только алюмосодержащие глины. Даже за счет нашего железа… Ты писал в книжке, что Нуакола состоял из самых разных элементов. – Поликарп говорил скрипуче и тягуче. Во всей его не слишком складной фигуре читалось недоверие тому, что сообщал Ростик. – Ты что же, думаешь, он способен переводить алюминий в другие металлы, веришь в трансмутацию элементов?

– Я верю в то, что вижу. И что мне приходится додумывать… Ну, не знаю почему, может, потому, что другого объяснения не способен вообразить. А трансмутация металлов, когда имеешь под боком такое, как вот это… чудище на Олимпе, не самая большая неожиданность.

– А что, по-твоему, самая большая? – спросил Перегуда.

– Это мы скоро узнаем, – твердо отозвался Ростик. И решил, что доклад с его стороны завершен. Все, чего он не договорил, пусть читают в его записке, которую он составил еще в лагере, перед возвращением в Боловск.

– Гринев, – спросил Герундий, – это не может быть каким-нибудь новым нашествием?

– Нуакола нуждался в вырчохах, наверное, наш металлолабиринт потребует, чтобы люди с ним работали. Полагаю, если мы не напортачим, у нас сложатся скорее союзнические, нежели враждебные отношения.

– Полагаешь или уверен? – снова спросил Герундий. И, не дождавшись ответа, тут же повернулся к Дондику. – Кузьмич, я со своей стороны настаиваю на участии кого-нибудь из моих людей в этом расследовании.

– Исследовании, – поправил его Перегуда вполголоса.

Ростик вспомнил, что Герундий возглавляет, так сказать, Боловскую милицию, гарнизон и все охранные службы Города. Он был защитой, прокуратурой и даже немножко надзирателем всей человеческой цивилизации в этом районе. Пожалуй, только самые периферийные поселения людей, такие, как Одесса, Бумажный холм и торфоразработки, ему напрямую не подчинялись. Но при желании он мог, без сомнения, вмешиваться и в тамошний уклад жизни, только, как неглупый человек, не злоупотреблял этим.

– А что, если?.. – в глазах Поликарпа появился какой-то не слишком здоровый блеск. – Если устроить взрыв поблизости от этого… Олимпа с его железным чудищем, и по сейсмографам определить размеры, плотность… Ну, как это делают геологи на Земле. Кажется, в институте есть необходимое оборудование, мы бы многое о нем поняли.

– Зачем? – не понял Ростик. – Если хочешь, я и так тебе нарисую Олимп в разрезе и выдам глубину залегания этих… металлосетей. А тревожить его – неразумно, он может про нас что-нибудь не слишком хорошее вообразить.

– Ты про него говоришь, словно он – разумный, – высказался Пестель.

– Нуакола был в высшей степени разумным. Даже больше, он был… мудрым.

– Не нравится мне это, – проворчал Герундий, не получив ясного ответа от Председателя. – В своем доме мы уже как бы не хозяева.

– Хозяева по-прежнему, – неожиданно отозвалась Лада. – Ростик… То есть, виновата, майор Гринев сказал же, что у нас добрые отношения.

– Но доказательств этому нет, милая девушка, – Грузинов даже изобразил фальшивую улыбку.

– Поликарп, если ты не раз и не десять, как Лада, окажешься под вражеским огнем, не дрогнув, перехоронишь столько погибших друзей, сколько ей довелось, я, может быть, и разрешу тебе обращаться к ней словами «милая девушка», – четко выделяя каждый слог, проговорил Ким очень серьезно. – Но не раньше, усвоил?

«Так, начинается обычная свара, – подумал Рост, – между офицерами, вояками, служивыми и управленческо-административной верхушкой города. И что это за беда такая, национальный спорт, что ли?»

Он не любил этого, всегда стремился этого избежать, но и Ким в данном случае, безусловно, был прав.

– Я спросил, кажется, усвоил ли ты мои слова? – переспросил Ким. Грузинов не отвечал, без сомнения, он считал, что пилоты зря волнуются, а может, втихаря презирал их за вот это, по его мнению, высокомерие. – Неплохо бы извиниться, – уже вполне буднично добавил Ким.