Александр Путятин - Нф-100: Приключения метеоролога Страница 10

Я встал вместе со всеми, приложил рюмку к губам и нетронутой поставил на стол. Встретив заинтересованный взгляд руководителя, глазами указал на журнал наблюдений. На лице Алексея Исааковича мелькнуло одобрение. Потом он перевёл взгляд на водителя. Тот кивнул головой и отошёл к своей "волге".

Вскоре из салона раздалась негромкая музыка. Михельсон подошел к водительской дверке, добавил громкости, а затем, вернувшись к столу, шепнул что-то девицам. Те послушно поднялись и юркнули в его палатку. Следом отправился хозяин. Общество восприняло его уход, как команду "отбой". Жоша пошел устраивать новенького, Птица вернулся в свои парусиновые апартаменты. Водитель вернулся за стол и продолжил ужин. А я снова раскрыл книжку: оставалось дежурить еще больше четырех часов.

"Волга" с девицами покинула стоянку во время моего следующего визита на площадку. Михельсон накрыл остатки трапезы бумажными салфетками с надписью "Прага" и ушел досыпать. А я сидел и прикидывал, сколько месячных зарплат просадил за эти сутки наш начальник, и откуда у него такие деньги. На факультете ходили слухи, что Алексей Исаакович не только филателист, но и эксперт-посредник на крупных сделках с редкими марками. Поговаривали даже, что его левые доходы превосходят официальную зарплату всей кафедры.

События сегодняшней ночи делали эти рассказы похожими на правду. Впрочем, что толку считать чужие деньги!? Карьера фарцовщика, толкача или посредника никогда меня не прельщала - слишком уж тусклой казалась перспектива...

И я снова углубился в чтение романа. Тем более что сюжет там с каждой страницей закручивался всё туже, а тропическая экзотика от абзаца к абзацу расцветала всё ярче...

12.

Утром вахту у меня принимал Птица, в экспедициях это было своеобразной традицией - первую дневную смену всегда брал на себя ответственный за наблюдения, как бы официально ни называлась его должность. За эти двенадцать часов он составлял график дежурств, консультировал новичков, проверял приборы в работе.

За завтраком Михельсон выглядел помятым и невыспавшимся. Вчерашний кураж слез с него, как старая кожа с подросшего за год удава. Но энергия продолжала бить через край.

- Георгий! - обратился он за столом к Жоше, когда все перестали работать ложками и дежурный разлил по кружкам чай. - Возьмешь после завтрака всех свободных от вахты, и дуйте на водомерный пост. Проинструктируешь, как вести замеры уровня воды. Сергей! - это уже Птице. - Что с приборами на площадке, все работают?

- Всё в порядке, Алексей Исаакович, но по самописцам окончательно смогу доложить только вечером, когда ленты сменим.

- Александр! - повернулся Михельсон ко мне. - Ты до обеда спишь, а там посмотрим...

Алексей Исаакович одним глотком допил чай и ушел к себе в палатку, откуда спустя пару минут вернулся к столу с небольшим аккуратным ящичком. Откинул крышку, достал инструкцию и начал внимательно ее изучать.

Занырнув под выбеленный солнцем брезентовый полог, я разделся, вполз ногами вперёд в приготовленный с вечера спальник и провалился во тьму.

Мне снился двухмачтовый бриг, режущий бушпритом волны под ярким тропическим солнцем. А привезенная Михельсоном брюнетка призывно улыбалась и стоила глазки из иллюминатора каюты. Но как только я шагнул к двери, лицом к лицу столкнулся с каким-то горбоносым мужиком, вооруженным абордажной саблей и пистолетом. Он направил мне в лицо воронёный ствол и голосом Птицы произнёс:

- Алексей Исаакович, как же так?! Ведь ваши родители уехали от капиталистической бездуховности, а теперь вы, можно сказать, предаете их идеалы?

Так, все ясно. Картинка была еще из сна, а голос уже реальный. Наш единственный член партии повел воспитательную работу и начал с главы экспедиции. Подслушивать, конечно, нехорошо, но очень уж хотелось узнать, что ответит ему Михельсон, и я продолжал лежать неподвижно.

- Понимаешь, Сергей, родители мои вынуждены были уехать в Союз не из-за того, что были коммунистами, а потому, что их выжили из Штатов, как инакомыслящих. Но инакомыслящий - это не убеждения и даже не система ценностей, это состояние души... Диссидент - человек, думающий собственными мозгами, а не штампами официальной идеологии. И если бы они росли здесь, а не там, возможно, им тоже пришлось бы уехать, но уже туда. Благонадежные же граждане при смене идеологии завтра поменяют красные знамена на двухглавого орла или полумесяц - и снова будут уверены, что их сегодняшним убеждениям нет разумной альтернативы.

- Но вы же помогаете спекулянтам!

- Нет, я только свожу между собой покупателя и продавца, проверяю качество товара, а потом подтверждаю честные намерения участников сделки. Без моей помощи она бы тоже состоялась, но отечественный продавец получил бы в несколько раз меньше.

- Но почему? Если товар тот же самый!

- Потому что, если вы, Сергей, будете покупать золото у цыгана, то не дадите ему больше половины цены даже за настоящие драгоценности: ведь они же наверняка краденые! Вот так и здесь. Если продавец редких марок не известен в среде филателистов, он, скорее всего, вор.

- Но вы наносите вред государству!

- Ой, ли? Государство, Сергей, как и народ, состоит из людей. А большинство сомнительных коллекций марок сосредоточено как раз в руках этих людей - правящей элиты. Так что, они, люди, составляющие наше государство, выигрывают от моей деятельности больше, чем я сам. И давай прекращать эту говорильню, народ с поста возвращается.

Да, слухи не обманули. Теперь ясно, почему Михельсон сорил вчера купюрами, словно удачливый золотоискатель. Шальные деньги на Руси беречь не принято. Но что он там говорил о диссидентах, состоянии души? Интересно...

- Привет, Шура! Ты уже не спишь? - Гена Лущенко вернулся с водомерного поста и был готов общаться.

- Здравствуй... - я сделал вид, что проснулся от его голоса. - Теперь уже нет!

- А-а-а... - Гена что-то сосредоточенно искал в своём рюкзаке. - Слушай, там, на берегу, такой пляж! Пошли купаться после обеда?

- Нужно только посмотреть график дежурств и отпроситься у начальства. А скоро в столовку?

Гена взглянул на часы.

- Минут через двадцать, наверное.

Но на пляж в этот день мы не попали. Потому, что на обед нас повёл Алексей Исаакович, а вблизи него постоянно клокотал водоворот событий, затягивающий в себя окружающих.

13.

Самогон у Степана Матвеича был знатный... Можно сказать, король всех самогонов. Но большая часть содержимого моей стопки уже не в первый раз доставалась роскошной хозяйской монстере, томящейся в деревянной кадке рядом со столом. Пить наравне с лесником? При его-то тренированности? Нет уж, увольте! Ничего, пусть лучше растение порадуется - ему на месте стоять, а мне еще пять километров пешком до стоянки топать.