Александр Бачило - Проклятье диавардов Страница 10

Что-то вдруг звонко щелкнуло по кабине. Эхо выстрела метнулось в лес и, застряв в буреломе, отстало.

— Гады! — заныл Саня, бешено вращая руль. Он до отказа выжимал газ, старенький грузовик каждую секунду мог развалиться, налетев на упавшее дерево, а мотоциклисты не отставали.

Один из них, сидевший позади водителя, снова поднял обрез.

— Пригнись же ты! — Олег повалил Зою, прижал ее голову локтем, а другой рукой потащил из кармана пистолет.

Гулко, как в колокол, ударило позади, где-то в кузове. Звук выстрела снесло ветром. В бидон попал, сволочь, подумал Олег и тут же сообразил, что бидон сейчас, пожалуй, прикрывает ему спину.

Страха не было, он приходит позже, дома, в безопасности, когда все уже позади, и можно позволить себе бессонную ночь, гнев возмущения, слезы, валерьянку и даже валидол. Теперь же только самые решительные, самые отчаянные действия, чтобы это «позже» когда-нибудь наступило…

Олег взвел курок, высунулся в окно и выстрелил дважды, не целясь особенно, желая просто показать ЭТИМ, что добыча не слишком легка, и, может быть, не стоит связываться. Мотоциклисты поняли и сразу приотстали, но продолжали ехать следом. Олег укрылся, на всякий случай, в кабине.

Саня, покосившись на пистолет, радостно закивал.

— Ага! То, что надо!

Зоя выпрямилась.

— Откуда это у тебя?

— Потом, потом! — Олег в зеркало наблюдал за мотоциклистами.

— Сейчас перемахнем покойницкую дорогу, — сказал Саня, — а там уж деревню видно, побоятся лезть!

Машина прошла один вираж, за ним другой и вылетела к перекрестку. Шофер вдруг зажмурился, как от боли. Зоя ахнула. Взвизгнув тормозами, грузовик прополз юзом, развернулся бортом вперед и, наконец, замер у самого завала, преградившего путь через перекресток. Из-за торчавших во все стороны бревен сейчас же полезли люди. Их было человек пятьдесят, многие вооружены автоматами или обрезами.

Мальчишки, удивился Олег. Лет шестнадцать — семнадцать, не старше. И одеты все чисто, по-городскому.

Вдруг, среди них… Олег хотел было протереть глаза, но не успел. На него обрушился оглушительный треск расщепляемых бревен, в воздух полетели ветки и щепа. Только после этого издалека донесся неторопливый стук крупнокалиберного пулемета.

Нападавшие бросились врассыпную, мотоциклисты, преследовавшие грузовик, не доехав до перекрестка, резко свернули с дороги и тоже скрылись в лесу.

Через минуту на шоссе показались два огромных армейских фургона с пулеметами на крышах бронированных кунгов. Не сбавляя скорости, они смели завал, едва не зацепили грузовичок и умчались дальше по направлению к городу. Перекресток опустел, наступила мертвая тишина.

— П-покойники, — еле слышно просипел Саня, — в город, на промысел поехали…

Он вдруг спохватился, торопливо запустил мотор, и машина покатила по расчищенной дороге в деревню…

Немного переведя дух, Олег наклонился к Зое и спросил:

— Ты видела?

— Что? — Зоя испуганно обернулась.

Олег взял ее за руку.

— Ты рассмотрела их?

— Бандитов? Да.

— Никого знакомых не заметила?

У Зои расширились глаза.

— Каких знакомых? Что ты несешь?!

— Странно. Может быть, это мне показалось?

— Что показалось?

— Да так, ерунда…

— Нет уж, начал говорить, так говори!

— Да понимаешь… — Олег зябко поводил плечами, — мне показалось, что там был Пашка…

…Домой вернулись заполночь, пришлось ждать оказии, чтобы не ехать снова через лес без охраны.

Пашка мирно сопел на своем диване, и Олег решил не будить его, отложить разговор до утра. Откровенно говоря, у Олега сейчас просто не было сил и запасы решимости подошли к концу, а ведь предстояла еще та самая бессонная ночь, которая наступает, когда все позади…

Вот только вымыться не удалось, вода в кранах про падала с наступлением темноты, а с утра сегодня ее не запасли не думали так поздно вернуться. Олег с досады принялся было вертеть краны, но не добыл ни капли пришлось просто обтереться ладонью, скупо смачивая ее из чайника. После погрузки и разгрузки мешков с картошкой (спирт-то уцелел дырка от пули пришлась гораздо выше его уровня) такой душ оказался явно недостаточным.

Олег уже собирался ложиться, когда в дверь вдруг позвонили. В одних трусах он вышел в коридор и заглянул в глазок, но увидел лишь край глубоко надвинутой на глаза шляпы, лица человека за дверью разглядеть не удалось Тревожась, он строго спросил:

— Кто там?

— Олег, открой, это я! — послышался из-за двери голос Жоры Кислицына.

Врач торопливо шагнул в квартиру и захлопнул за собой дверь.

— Проходи, — сказал Олег — Мои, правда, уже спят…

Кислицын мотнул головой.

— Нет! Я на минутку…

Он замолк и долго стоял, не поднимая глаз.

— Случилось что-нибудь? — спросил Олег.

Он вдруг почувствовал, что покрывается холодным потом.

Жора пожал плечами, пробормотал нечто невнятное и, наконец, глянул на него — искоса, осторожно. Жалость перемешанная со страхом, отчаянье и брезгливость были в этом взгляде. И Олег понял. Он попятился, загораживаясь от Кислицына рукой, как будто тот собирался его бить. Жора мог бы и не говорить ничего больше, все было ясно. Но он заговорил:

— Вот такие дела, старик… Ума не приложу, где вы могли его подцепить?

— У всех? — беззвучно прошептал Олег. Ему казалось, что он кричит.

— Да. У всех троих… Так что ты… В общем, сам понимаешь…

Жора снова надолго замолк.

— Ну, мне пора! — он направился к двери, но прежде чем уйти, произнес, словно обращаясь к самому себе:

— Разумеется, я никому не скажу…

5

Ночные холода, начавшиеся еще в горах, были по-прежнему злы, хотя отряд уже давно миновал последний перевал и спустился на равнину. Днем люди радовались избавлению от песчаных бурь, преследовавших их на протяжении всего пути через пустыню, а ночью дрожали от холода, плотным кольцом окружив лесной костер. Позади остались непролазные хвойные чащи в отрогах Великого Восточного хребта, отряд шел теперь сквозь редкую колоннаду устремленных ввысь стволов. Здесь уже безраздельно царила осень, и от ярких желтых и красных листьев лес казался празднично освещенным.

Нуфера путь через лес приводил в неописуемый восторг. Бедняга был великоват для узких горных троп и едва поспевал за маленькими паймакскими мулами. Он совершенно измучился, преодолевая Восточный хребет, зато теперь мог вознаградить себя всеми богатствами осеннего леса. Принюхиваясь к терпким запахам созревших лакомств, громадепрь сладко жмурился, а во время остановок сейчас же принимался рыть землю и ворошить листву в поисках корешков и плодов, возбуждавших его аппетит.