Геннадий Прашкевич - Русский струльдбруг (сборник) Страница 10

«…самовары?»

«Наконец-то ты ошибся!» – восхитился Последний атлант.

И обернулся к главврачу:

«Не раздумали?»

«Что вы! Что вы!»

«Тогда я забираю его».

Потом была капитан милиции Женя Кутасова.

Однажды в мою дверь постучали. Последний атлант неохотно оторвался от монитора (помогал мне восстанавливать потерянный файл) и открыл дверь.

– Милиция! Ты только посмотри, – милиция! Тебя нашли!

И с наслаждением уставился на белокурую женщину в милицейской форме:

– Неужели установили личность Сергея Александровича, а? Ну, говорите же, говорите, не томите! Кто он? Польский шпион? Шведский диверсант? Непальский бандит, скрывающийся от органов? Нобелевский лауреат мира?

– Ну что вы, что вы! Какой бандит, – смутилась гостья.

– А вы, наверное, из органов? Или командированы Интерполом?

– Да нет, я из Сорок девятого отделения милиции, – представилась гостья. – Капитан Кутасова. Можно Женя, – засмеялась она. – Пришла неофициально. У нас сохранились некоторые ваши вещи. – Теперь она смотрела на меня. С сочувствием и с интересом смотрела. – Мы узнали, что вас выписали из санатория. В вещдоках была ваша куртка, но мы ее списали, она развалилась совсем. А тетрадь ваша – вот.

И выложила тетрадь на стол.

Самка гиббона. Самец гиббона.

Сам гиббон, конечно, отсутствовал.

Я машинально перелистал незнакомые страницы.

Не помнил я никакой тетради, совсем не помнил, но раз капитан милиции, да еще такая милая, утверждает, что тетрадь эта моя и спасена вместе с моей курткой, значит так оно и есть.

…подали большую миску супа. По размерам посуды я думал, что хозяин, вероятно, ожидает гостей; но каково было мое удивление, когда между разговорами он уничтожил все содержимое миски, затем налил полстакана красного вина, залпом выпил его, потом стакан сельтерской воды и приказал подать второе блюдо, которое заключалось в подобной же миске, но меньших размеров. Там находились три куска бифштекса, которые были уничтожены один за другим; при этом повторилось запивание их красным вином пополам с сельтерской водой.

Ума не приложу, с какой целью можно такое выписывать.

Пока капитан милиции Женя Кутасова расспрашивала меня о делах, о текущих настроениях (она хорошо помнила меня обгоревшим, почти безжизненным), тетрадь листал Николай Михайлович.

…microsoft – всемирный лидер по производству электронных граблей.

«Зачем тебе это надо было?»

…ассемблер – язык программирования, позволяющий наступать на грабли несколько миллионов раз в секунду…

Локальная сеть – технология, позволяющая получать по лбу, даже когда на грабли наступает кто-то другой…

Интернет – технология, позволяющая наступить на грабли, находящиеся на другой стороне земного шара…

Сетевая конференция – технология, позволяющая наступать не только на свои, но и на чужие грабли…

– Может, ты это сам придумал? – спросил Последний атлант и посмотрел на Женю:

– Тут последние листы выдраны.

– Да, выдраны, – подтвердила капитан милиции.

Форма ей шла. Юбка не длинная и не короткая, а какая надо. Казенные, но не тяжелые башмаки. Сама курносая, глаза серые. Правда, смотрела на меня с ужасом. Думала, наверное, увидеть безнадежного калеку, а тут… морда отъевшаяся… хоть наручники накладывай… У капитана милиции Жени Кутасовой, кстати, оказались довольно оригинальные взгляды на эволюцию. Она имела в виду мою игру. На ночном дежурстве иногда можно отвлечься на компьютер, а диски с «Эволюцией» продаются везде. Правда, она еще не все умеет, призналась Женя Кутасова. Не все операции у нее проходят как надо. Иногда у нее от летучих рыб происходят птицы, а от прибрежных животных – смирные домашние. А люди, призналась она, вообще получаются всегда какие-то не такие.

– А вы перебирайте, – посоветовал я. – Эта игра инвариантна. Природа ведь тоже любит перебирать. Как монах четки. Поэтому у каждого из нас был свой предок.

Женя Кутасова мое заявление поняла буквально.

Она так и думала! Вот только не знает от кого как вид произошли милиционеры.

Скорее всего, с толку ее сбивал начальник Сорок девятого отделения полковник Китаев. Да, справедлив. Да, строг. Но поговорить с ним совсем не о чем. Ну, вот совсем не о чем, даже о погоде. А вот осел – это деградировавшая лошадь, в этом Женя была стопроцентно уверена. А обезьяны – вообще выродившиеся люди. Вы посмотрите вечером на гуляющих. О существовании Бюффона и его идей или о Дарвине, на худой случай, Женя Кутасова не знала, но естественный отбор считала таким же обычным делом, как, скажем, мытье посуды.

Говоря, она не спускала с меня серых глаз.

Странно все-таки, да? Из сгоревшего самолета вытащили обгорелое тело, а перед нею в кресле сидел вполне уверенный тип в рубашке с длинными рукавами, в светлых джинсах.

…русские кодировки – подарочный набор граблей для постоянных пользователей Интернета.

Она тогда не знала, что шорты я принципиально не ношу.

…дружественный интерфейс – резиновая накладка на ручку граблей.

Мне столько пересадили донорской и моей собственной кожи, что голый я выгляжу, как поля Румынии с воздуха. Даже не думай показаться на людях таким голым. Сплошные лоскуты, сплошные заплаты. Только с лицом повезло. Оно у меня сплошь чужое.

…многозадачность – концепция, позволяющая наступать на несколько граблей одновременно.

Разыскивая меня, капитан милиции Женя Кутасова хорошо изучила тетрадь.

Последний атлант млел от восторга. Такие записи! Такая женщина! Жизнь налаживается! Ничего, что моя первая женщина в новой жизни оказалась милиционером, главное, ввязаться в драку.

– Вы, наверное, ученый?

– Даже не знаю, – ответил я.

– «Не знаю, не знаю!» Ну, что вы заладили одно и то же? – удивилась Женя. Мы с нею не сразу перешли на ты. – Так обычно карманники отвечают. «Видел эту гражданку?» – «Не знаю!» – «Залезал к ней в карман?» – «Не знаю». – «Как у тебя оказался кошелек данной гражданки?» – «Не знаю». Придурок к придурку! – капитан милиции не всегда следила за словами. – Приходите ко мне в гости, я научу вас определять вранье по интонации. – Везло мне в тот год на благодетелей. – Это совсем не так просто, как можно подумать. У нас, например, был случай, когда жена застукала своего мужа с любовницей. Она и не очень-то его ударила, то есть почти без размаха, но на допросе он сказал даже то, чего не хотел говорить. Например, вспомнил, что в прежней жизни его звали Патроклом.