Григорий Гребнев - Пропавшее сокровище Страница 10

Вместе с книжными "монополистами" сюда приходила и молодежь: студенты, ученики ремесленных училищ, старшие школьники. Тут же шныряли и какие-то подозрительные личности, которые, наметив подходящего клиента, непременно брали его за пуговицу, отводили в сторонку и вполголоса предлагали приобрести какую-либо "падающую звезду", пригревшуюся у них за пазухой.

Были среди этих типов и своего рода "профессора", повидавшие книг не меньше, чем любой квалифицированный букинист. Услыхав имя Стефана Цвейга, например, и название "Книги о вкусной, здоровой пище", они тотчас же безапелляционно определяли: "Эквивалент!.."

Это означало, что произведения замечательного австрийского писателя и поваренная книга котируются на Кузнецком мосту как издания редкие и равноценные. Зато книги Тургенева, например, по сравнению с сочинениями какого-нибудь нового автора, выпускающего каждую субботу по толстому роману о шпионах, оказывались здесь "неэквивалентными": за том плодовитого автора-детективщика полагалось отдать вместе с Тургеневым еще и подписку на Шиллера. Разумеется, это говорило только о вкусах некоторых посетителей толкучки и ни о чем больше.

Среди книжных ловкачей были и очень экзотические экземпляры: перепродав сотни книг, они умудрялись ни в одну из них не заглянуть. На толкучке такие обычно "шли на таран" и по причине острой малограмотности отчаянно перевирали названия книг и фамилии авторов. Они путали Стендаля с Далем, а Куприна - с Купером. Один из них даже получил здесь кличку "Фенимор Куприн" за то, что однажды, предлагая кому-то сильно потрепанную книгу, рекламировал ее так:

"Это же "Яма"! Знаменитый роман Фенимора Куприна!.. - и, понизив голос, добавлял многозначительно: - Запрещенный..."

На груди Фенимора Куприна хранилось удостоверение о нетрудоспособности по причине психической неуравновешенности, а на животе, за поясом, всегда согревались несколько "запрещенных романов", которые никто и никогда не запрещал... Низко надвинув шляпу и прикрыв зоркие глаза темными очками, он, как Человек-невидимка, скользил в толпе и время от времени приговаривал сиплым баском:

"Меняю "Деньги" на деньги... - и пояснял: - "Деньги" - это знаменитый роман. Автор Эмиль Золь..."

Милицию на книжной толкучке беспокоили не столько Фениморы Куприны, сколько то, что троллейбусы и автомашины с трудом пробивались сквозь толпу. Аккуратно являясь на Кузнецкий мост, милиционеры вежливо просили книжников "пройти" и "не нарушать". Солидные книжные магнаты, приехавшие на собственных "Победах", кряхтя от неудовольствия, "проходили", но продолжали "нарушать", а Фениморы Куприны при виде милиционеров быстро исчезали в парадных, где и завершали свои коммерческие операции.

Так продолжалось двадцать лет, пока наконец книжная толкучка не стала темой для эстрадных юмористов, смешивших публику анекдотами о "Дюме с камелиями" и о книгах Шпанова, продающихся "на вес"...

Однако вовсе не до смеха было начальнику отделения милиции, на территории которого стихийно возникала и благополучно процветала книжная толкучка.

На первых порах этот начальник решил выловить Фениморов Куприных... Тщательно ознакомившись с характеристиками комсомольцев своего района, он созвал бригадмильцев в большой зал ЦДРИ и, побеседовав об общих задачах в борьбе с хулиганами и хищниками, неожиданно спросил:

- Кто из вас бывает по воскресеньям на книжной толкучке на Кузнецком мосту? Прошу поднять руку...

Последовала пауза. Комсомольцы переглянулись. Некоторые не совсем решительно подняли руку - таких оказалось одиннадцать человек. Этого было вполне достаточно.

- Попрошу товарищей, поднявших руку, задержаться в клубе на несколько минут, - сказал начальник отделения и добавил: - А остальных благодарю за внимание. Собрание считаю закрытым.

С оставшимися книжниками-бригадмильцами начальник отделения заговорил о книжной толкучке. К его удивлению, почти все комсомольцы явно погрустнели, узнав, что скоро уже не смогут выменивать интересные книжки у таких же, как и сами они, бескорыстных любителей литературы. Но в то же время все согласились, что Фениморов Куприных надо "изъять из обращения" немедля.

И вот в одно приветливое летнее воскресное утро на Кузнецкий мост явились все одиннадцать книжников-бригадмильцев. Среди них был молодой техник Иван Волошин.

Иван Волошин и раньше встречал здесь Фенимора Куприна, не раз видел, как тот менял "Деньги" на деньги. Сегодня, заметив быстро промелькнувшие Темные очки, он незаметно пошел за спекулянтом. На этот раз Человек-невидимка торговал уже не "Деньгами", а романом с очень странным названием. Волошин слышал, как Фенимор Куприн, подойдя к толстому мужчине в светло-сером габардиновом костюме, конфиденциально сообщил ему:

- "Блеск и нищета куртизанки Нана". Знаменитый запрещенный роман...

Габардиновый гражданин, видимо, не был новичком в книжных делах. Он пожал плечами и сказал опорным басом:

- Вы что-то путаете, милейший. "Блеск и нищета куртизанок" - это роман Бальзака. А "Нана" - роман Золя.

- Не волнуйтесь, гражданин, - с достоинством обнищавшего испанского гранда ответил Фенимор Куприн, - я знаю, что "Нану" написал Эмиль Золь, а "Куртизанок" сочинил Бальзак. Но в этой запрещенной книге оба романа переплетены вместе. А рвать их мне невыгодно.

- Ах, вот оно что! - удивился толстяк. - Но откуда вы взяли, что романы Бальзака и Золя кто-то запрещал?

- Это как раз неважно, гражданин. Там есть все, что интересно мужчине, - не сдавался Фенимор Куприн. - Пальчики оближете.

Оперный бас хотел возразить еще что-то, но Фенимора Куприна уже тянули за рукав:

- Сколько?..

- Полторы сосны...

- Бери третью половину.

- Хо-хо! Поищи, посвищи...

Иван Волошин стоял совсем рядом со спекулянтом. Он уже хотел взять его за руку и пригласить в отделение милиции, но вдруг заметил, что с Фенимором Куприным произошло что-то странное: забыв о куртизанках и о своем покупателе, спекулянт застыл на месте, как охотничья собака, почуявшая дичь. Он даже снял очки и устремил вдаль пристальный взгляд.

Волошин проследил за его взглядом, но ничего особенного не заметил: книжники, подгоняемые милиционерами, перекочевывали с места на место, выкрикивая на ходу:

- Меняю "Голову профессора Доуэля" на "Всадника без головы"!

- Есть "Идиот", нужен "Милый друг"!..

- Меняю "Тридцатилетнюю женщину" на "Куклу"!

Но что же все-таки заметил в нестройных рядах охотников за книгами "орлиный глаз" Фенимора Куприна?

Тут автор должен на время оставить бравого бригадмильца Волошина и анекдотического типа Фенимора Куприна и обратить внимание читателя на фигуру, совершенно нетипичную для книжной толкучки...