Геннадий Ищенко - Сверхновая Страница 10

— Так то, чем вы сейчас занимаетесь, может не понадобиться? — спросила мать.

— Вряд ли, — ответил отец. — Мы это тоже обсуждали. От озонового слоя осталась только пятая часть. Если нам помогут его восстановить, может быть, весной начнем сев. Но эти трубы в любой момент могут исчезнуть, поэтому пока все будем продолжать. Почти все из того, что мы сейчас делаем, пригодится и потом.

Глава 3

— У нас с вами на рассмотрении несколько важных вопросов, — сказал Путилов, осмотрев собравшихся членов Совета Безопасности. — Начнем с пришельцев. Ими занималось ведомство Александра Владимировича, вот пусть он перед нами и отчитается.

— Информации очень мало, — сказал директор ФСБ Бортновский. — Поиски космических кораблей в околоземном пространстве ничего не дали, что и неудивительно, учитывая их маскировку. По всем каналам связи передавалось обращение правительства с просьбой вступить в контакт и гарантией безопасности переговоров, но никакого отклика нет. По всей видимости, пришельцам от нас ничего не нужно, и никаких официальных контактов не будет. По их аппаратам ничего нового нет, одни вопросы, на которые современная наука не в силах дать ответы. Если способность удерживаться на низких орбитах можно объяснить наличием мощного источника энергии, то совершенно непонятно, как они избавляются от нагрева, летая на космических скоростях в атмосфере, и практически мгновенно превращают в озон огромные массы воздуха. После прохождения этих объектов в их следе возникает мощная турбуленция, которая не позволяет приблизиться ни одному летательному аппарату. Мы пробовали подвести несколько МИГ-25, но ничего не получилось, только потеряли одну машину. Объекты летают двадцать третий день, и уже можно оценить их влияние на озоновый слой. По последним данным, убыли озона нет, наоборот, имеем небольшое увеличение. Если излучение и дальше будет уменьшаться, а объекты продолжат работу, по прогнозу ученых, через год озоновый слой восстановится не меньше чем на восемьдесят процентов от того, что было до катастрофы.

— Но никакой уверенности в том, что они будут работать, у нас нет, — сказал президент, — поэтому продолжаем выполнять все наши программы. Почти все пригодится и потом. У вас есть еще что-нибудь, Александр Васильевич?

— Есть сообщение от наших работников в Ростове-на-Дону, — ответил Бортновский. — Они прислали интересную запись камеры, установленной на одном из перекрестков. В ней видно, как иномарка почти сбивает подростка. Наезда не получилось, потому что он с большой скоростью вылетел из-под колес, спиной вперед пролетел около семи метров и упал на тротуар, после этого отряхнулся, схватил свою сумку и убежал. Непохоже, чтобы подросток получил хоть какие-то повреждения, потому что бежал очень шустро.

— Его нашли? — спросил президент.

— Нет, Владимир Владимирович, — ответил Бортновский. — В записи видно все, кроме лица подростка. Кто-то специально изменил запись, чтобы мы его не нашли. Из нее можно сделать вывод, что мы имеем дело с учащимся старших классов, и примерно определить рост. Есть характерные детали в одежде. В районе съемок расположены три школы и один колледж, с учащимися которых сейчас работают, но вероятность того, что его найдут, небольшая. Вот если случится что-нибудь еще…

— Значит, официально они с нами общаться не хотят, но с кем-то все равно контактируют, — сделал вывод председатель правительства Медведов. — Это плохо.

— Мы с этим все равно ничего не можем сделать, — сказал президент. — Ладно, если с пришельцами закончили, перейдем ко второму вопросу. Это у нас преступность, в первую очередь связанная с религиозным экстремизмом. Сначала выслушаем Владимира Александровича.

— Из религиозного экстремизма у нас остались только секты, — начал отчитываться министр внутренних дел Колокольников. — После катастрофы исламистов полностью передали в ведение ФСБ, так что по ним обращайтесь к Александру Владимировичу. С сектами никаких проблем нет. Их деятельность активизировалась, но мы после введения чрезвычайного положения не церемонились, тем более что сейчас российские сектанты никому на Западе не нужны, а наших крикунов тоже прижали. Вообще, после катастрофы наблюдается уменьшение числа тяжких преступлений. Нас укрепили кадрами и дали дополнительные полномочия, так что я могу гарантировать, что эта тенденция сохранится.

— Тогда перейдем к исламистам, — решил президент. — Это один из самых сложных вопросов. Прошу вас, Александр Васильевич.

— Пока обстановка с исламским экстремизмом терпимая, — сказал Бортновский, выделив слово «пока», — но все может быстро измениться в худшую сторону. Нам очень помогли фактическое прекращение транспортного сообщения с заграницей и закрытие доступа частным лицам к уцелевшему сегменту Интернета. Тех немногих, кто еще ездит или летает за пределы России, нетрудно контролировать, а после отключения нашей сотовой связи от международной у местного подполья не осталось ни связи с заграничными центрами экстремизма, ни возможности получать от них финансовую помощь. Побережье Каспийского моря тщательно охраняется, поэтому они не могут получать подпитку людьми и оружием из Азербайджана. С Казахстаном сложнее из-за большой протяженности границы, но пока его руководству удается сохранять порядок внутри страны и защищаться от внешних угроз, мы справимся.

— Расскажите о России, — сказал президент, — а заграницей займемся позже.

— Как вам известно, основными рассадниками радикального ислама у нас являются Северный Кавказ и Поволжье, — продолжил директор ФСБ. — Это в первую очередь Дагестан, Кабардино-Балкария, Ингушетия и Татарстан. В меньшей степени радикальный ислам распространен в Чечне и Башкортостане. Обстановка очень сложная, но мы справимся при условии отсутствия сильной поддержки экстремистам из-за пределов России. Если такая поддержка будет, то я не исключаю таких мер, как применение войск и блокада отдельных областей. Сил моей службы и МВД будет недостаточно, тем более что в таких случаях нельзя рассчитывать на местные кадры.

— А Москва? — спросил президент. — Имеем три теракта за два месяца.

— По сравнению с тем, что творится в Европе, — это немного, — возразил Бортновский. — Я понимаю, что это нас не оправдывает, просто хочу, чтобы вы поняли. В Москве больше трехсот тысяч мусульман, и они, как и мигранты в Европе, живут своей жизнью и не собираются интегрироваться в нашу. Они очень восприимчивы к радикальным идеям и образуют множество замкнутых группировок, с которыми трудно работать. Помимо этих трех терактов готовились еще два, которые нам удалось предотвратить. В Европе…