Эдуард Геворкян - Прагматическая санкция Страница 10

Хватает пистолет и молниеносно выдирает обойму. Судорожно запихивает белье вперемежку с бумагами в ящик, прячет обойму в карман, а пистолет относит в другую комнату. Змрян цокает языком и прохаживается, разглядывая картины.

Змрян. А чьи это картины?

Филонов. Я в свободное время балуюсь. Саше нравится.

Змрян внимательно рассматривает яркие красно-синие пятна, квадраты и круги. Смотрит на остальные картины - там почти то же самое. Возвращается Батов. Евангелина обеспокоенно подходит к нему. Батов вежливо но твердо отстраняет ее. Лоб его блестит от пота.

Батов. Все, шутки кончились. Вы понимаете, за хранение оружия полагается срок. За незаконное хранение!

Змрян. Только без паники! Во-первых, может, ты имеешь право, а во-вторых, тебе могли подбросить...

Батов. Зачем? Зачем?

Змрян. Откуда я знаю - зачем! Нарочно! Меня другое волнует - эти вот картины, раньше они другие были...

Батов. Вот именно! То-то я все не пойму, что меня раздражает! Сима же рисовала те... А эта мазня мне совершенно незнакома.

Филонов встает и церемонно кланяется Батову.

Филонов. Премного тебе благодарен за искреннее мнение о моем увлечении.

Батов смущен. Евангелина неприязненно смотрит на Змряна.

Евангелина. Послушайте, с чего вы взяли, что эта Сима вообще существует, а не выдумана Сашей... ну, для шутки?

Змрян, склоняя голову на бок, некоторое время смотрит на нее. Затем приглаживает усы.

Змрян. Для шутки? Что ж, такая версия тоже имеет право быть. Только вот одна маленькая неувязочка получается - я, видите ли, троюродный дядя Серафимы... Может и я - шутка?

Конец третьего действия.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Картина первая

Лестничная площадка. Батов и Филонов курят. Дверь в квартиру полуоткрыта, оттуда слышен голос Змряна, женский смех, временами загорается красная кнопка лифта, слышен гул движущейся кабины.

Батов. Ну, а Карнаухов? Тольку Карнаухова ты хоть помнишь?

Филонов. А чего мне его помнить, это не у меня с памятью стало... Мы же у него на майских праздниках гульнули, забыл?

Батов облегченно вздыхает.

Батов. Я-то не забыл...

Филонов. Еще бы! Кто по люстре стулом шарахнул, а? По хрустальной, да со звоном?

Батов улыбается.

Батов. Да-а...

Филонов. А помнишь, как Любка Карнаухова упилась крюшонами, в окно лезла, а ты ее за ноги хватал?

Батов. За ноги, положим, не я хватал, а Толька, а ты в это время в ванной харчи метал.

Филонов возмущенно вскидывается.

Филонов. Я - харчи метал? Да я трезвее всех был, а когда Евангелина вазу кокнула...

Батов роняет сигарету.

Филонов. Ну, что еще?..

Батов. Кто разбил вазу?

Филонов. Опять по новой. Слушай, мне ты хоть можешь сказать, что за хохму раскручиваешь? Кстати, твой дядя - большой хохмач. Ты откуда его откопал?

Батов внимательно смотрит на Сержа. Несколько секунд молчит. Загорается кнопка, гул лифта.

Филонов. Ну, чего, чего?..

Батов. Ага...

Филонов. Что - "ага"? Может тебя каким-нибудь наркотиком обработали, когда ты в командировке был, понимаешь, там...

Батов. Исключено. Хотя... постой, какая командировка? Черт, опять у меня все перемешалось. Ни разу не был за границей! Нет, не понимаю...

Филонов. Ну, ладно, проехали. У меня в прошлом году заскок был - тебе и не приснится! Выехали с ребятами на объект, а я вдруг свою фамилию забыл, представляешь? В паспорт полез смотреть! Смеху было...

Батов. Какой еще объект? На халтуру очередную, что ли?

Филонов. Можно сказать и так. Постой, что ты имеешь в виду?

Батов задумывается.

Батов. А ведь Аршак помнит свою племянницу. Помнит Серафиму!

Филонов. Ну?

Батов. Вот тебе и ну! Стало быть она мне не приснилась, и я ее не выдумал.

Филонов. Мало ли ты кого не выдумал! Старик, поверь, ты просто у себя на невидимом фронте перетрудился и про любовницу выложил Лине. Нервы, они, понимаешь... А потом начал ей сюжет гнать, эту, как ее - легенду... Поедем лучше завтра... а то и сегодня к Тольке, пузырей возьмем, а жен дома оставим...

Батов. Жен?

Филонов. Ну да! Я Вальку к твоей подошлю, пусть они с Линой покалякают. Лады?

Батов сильно трет виски. Выходит Анна Павловна с авоськой.

Анна Павловна. Что-то случилось, Александр?

Батов. Ничего, Анна Павловна, вот, покурить вышли. Вы только не удивляйтесь, Анна Павловна, я у вас спросить хочу... Вы... как давно знаете... э-э... Евангелику?

Анна Павловна. В каком смысле - давно? Если ты имеешь ввиду мое мнение о ее характере... Батов. Извините, я имею ввиду буквально!

Анна Павловна. Что ж, если ты забыл, то я напомню. В наш дом вы въехали три года назад... Значит - три года.

Батов страдальчески морщится, достает трясущимися руками сигарету и пытается раскурить.

Батов. Я у вас вчера сигареты не брал? То есть папиросы? Дождь сильный был, помните?...

Анна Павловна. Какие пустяки, Саша! Я же тебе вчера сказала, что у меня их много! Дались тебе эти папиросы!

Филонов. Послушайте, дождя все-таки вчера не было.

Анна Павловна. Как же не было! У меня даже немного на пол натекло, я фрамугу неплотно закрыла.

Серж ошарашенно смотрит на Батова.

Филонов. Вот так номер!

Анна Павловна. Ну, мне пора в магазин.

Створки кабины распахиваются, Анна Павловна уезжает.

Филонов. Ничего не понимаю!

Батов. Это утешает. Бредим, значит, вместе! На миру и белая горячка красна! Ты смотри, что получается - дождь вчерашний она помнит, Серафиму не знает, а с Евангелиной три года знакома... черт!

Серж тоскливо озирается.

Филонов. Знаешь, старик, давай-ка вернемся, что-то здесь неуютно.

Батов. Нет, постой, а как же дождь? Ты говоришь - дождя не было?

Серж истово кивает головой.

Батов. Бутылку мне привозил?

Филонов. Привозил.

Батов. Привез и жаловался, что промок, как собака.

Филонов. Ты, старик, оборзел! С чего мне мокнуть?

Батов тяжело смотрит на Сержа.

Батов. Какого же черта плакался Евангелине, что промок? Добавить маразму захотелось?

Филонов. Кто плакался - я?

Батов. Ты!

Филонов. Вот... вот не сойти мне с этого места!..

Обиженно машет рукой, отворачивается.

Батов. Извини, раз не было дождя, значит не было. Три часа назад был, а сейчас нет. Анна дождь помнит, а ты уже не помнишь... окрошка какая-то, нет никакой зацепки! Аршак помнит Серафиму, ты почему-то не знаешь Аршака, Евангелина знакома с тобой, а ты не помнишь в упор Серафиму... дождь... Дзенис... пистолет... мопс... Доминик. Нет тут никакой системы, просто волнами, кругами расходится во все стороны черный бред, и все мы живем в тихом бреду... Одно хорошо, незваных гостей больше нет...

Филонов. Ох, надоело мне все это!

Батов. Пошли в комнату. Пошли, пошли... вот сейчас войдем к ним, а там не Аршак с... этой, а два монстра сидят и глаза свои на нас таращат. Каждый с тарелку... Пошли...