Сергей Михайлов - Но ад не вечен Страница 10

Нет, не может быть, всё ещё изменится к лучшему, не может не измениться. Дедушка слишком сгущает краски.

— Время вспять не повернуть, — через силу выдавливал слова дед Мартын, словно отвечал на тайные мысли внука. — Земля умирает, это бесспорно, но прежде чем погибнуть самой, она сметёт со своего израненного лика всю эту мерзость, весь этот гнус, сметёт, умоется собственной кровью, вздохнёт в последний раз — и тихо отойдёт.

— Дедушка, не надо! — в ужасе закричал Игорь. — Не говори так! Не надо!

Дед Мартын грустно улыбнулся.

— Я напугал тебя, мой мальчик, снова напугал. Прости старого дурака. — Голос его стал тихим, чуть слышным.

Воцарилось неловкое молчание. Дед тяжёло поднялся и подошёл к окну. Там, за окном, весеннее солнце ярко серебрило снежный покров.

— Ты должен был узнать правду, Игорь. Теперь ты её знаешь. Ведь ты мужчина, так?

Игорь кивнул: да, он мужчина, он смело встретит опасность, лицом к лицу. И всё же…

— Когда же всё это началось? — От постарался придать своему голосу твёрдость и деловитость, но голос предательски дрожал.

Старый лесник обернулся.

— Когда? О, это началось в тот роковой день, когда человек поставил себя над природой, провозгласил себя венцом эволюции и царём Мира. Вот с тех пор и начала гибнуть наша кормилица.

— Я не о том, дедушка…

— Знаю, что не о том, — кивнул дед Мартын. — Помнишь недавнюю катастрофу на Новой Земле? А ядерные испытания в Неваде? Они прогремели одновременно, эти дьявольские взрывы, и Землю насквозь пронзило ядерной стрелой, поразило в самое сердце. Об этом ведь много писали, только никто тогда ничего не понял… да и сейчас мало кто понимает. — Он подошёл к мальчику вплотную и положил жилистые руки, руки былинного русского богатыря, ему на плечи. — Знаешь, паренёк, не ходи больше на озеро.

Игорь удивлённо вскинул брови.

— Но почему?

— Потому, что это опасно. Не ходи, и всё тут, — отрезал дед.

— Ты боишься, что я встречусь с жёлтым человеком?

— И этого тоже. Но ещё больше я боюсь иного, неведомого. Внезапная опасность вдвойне, втройне страшнее ожидаемой, она бьёт наповал, в самый неподходящий момент. Её сила именно в непредсказуемости.

— Откуда же ты знаешь, дедушка, что на озеро ходить опасно?

Дед Мартын задумчиво посмотрел на внука.

— Знаю, Игорь. Назови это интуицией. Пожил бы ты с моё в тайге, понял бы, о чём я толкую. Тянет с озера чем-то нехорошим, что-то с ним неладное творится. Вот и сейчас, чуешь? — Он потянул носом. — Ветер как раз оттуда. Неужели не чуешь?

Игорь с шумом втянул в себя воздух. В нос шибанул терпкий запах хвои и подтаившего снега. И всё, ничего такого, что могло бы внушить опасения. Он растерянно посмотрел на деда.

— А я чую, — сказал тот. — Гадостью какой-то несёт, вроде как нашатырём…

7.

«И ничем таким не пахнет, — час спустя думал Игорь, направляясь к озеру тайком от деда. — Если уж я и в самом деле мужчина, то должен сам убедиться, что с озером что-то происходит».

Всё же он не рискнул спуститься на лёд, а выбрал самый крутой берег, высившийся не только над озером, но и над всей округой — с этой кручи он любил нестись на лыжах вниз, доезжая аж до самой середины озера. Здесь и решил остановиться, чтобы внимательно осмотреть Медвежье.

…Тайга стонала. Только теперь, когда похрустывание снега под лыжами да шум собственного дыхания не нарушали более покой и тишину таёжного леса, он вдруг ясно расслышал, вернее, не расслышал, а скорее уловил тихое, едва различимое постанывание. Стонало всё вокруг — и снег, и вековые деревья, и само небо, и даже солнце, стонало тихо, настолько тихо, что вполне могло сойти за слуховые галлюцинации, навеянные событиями последних дней и мрачными прогнозами деда Мартына. Но Игорь не тешил себя иллюзиями (ведь он мужчина и должен смотреть правде в глаза): сквозь беззаботное щебетанье лесных пичуг и мерное потрескивание длинноствольных сосен он отчётливо различил посторонний звук, исполненный боли и нечеловеческого страдания. Звук, словно взывающий о помощи. Игорю стало не по себе.

Странно. Птицы не решались лететь над озером Медвежьим, а огибали его стороной, по широкой дуге.

Чьё-то присутствие. Сзади. Кто-то протяжно, с подвыванием, зевнул. Игорь напрягся и резко обернулся.

В трёх шагах от него жёлтым монстром маячил Марс, пропавший дедов пёс, и лукаво подмигивал. С языка его стекала жёлтая слюна и тут же жадно впитывалась снегом. Вот и всё, обречённо подумал мальчик, боясь шевельнуть даже пальцем. Сейчас он кинется на меня, и тогда…

Пританцовывающей походкой Марс засеменил к Игорю, тихонько повизгивая, скаля жёлтые зубы в каком-то жутком подобии улыбки, и дружелюбно повиливая пушистым хвостом, но… но передние лапы его вдруг скользнули по твёрдому гладкому насту, оставляя на снегу рваные жёлтые борозды, и пёс кубарем покатился по склону вниз, к озеру. Ледяной волной прошёлся ужас по сердцу мальчика — и тут же отхлынул. Марс исчез. Жёлтый след обрывался у самого льда. Над озером пронёсся судорожный вздох, лёд чуть вздыбился, затрещал, хрустнул и снова осел. В лицо пахнуло зловонным горячим смрадом, что-то едкое и знакомое уловил он в этом тошнотворном запахе. Что-то, о чём говорил дед Мартын.

Аммиак…

Как он очутился в сторожке, Игорь уже не помнил — ноги принесли его сами.

8.

Дед Мартын строго отчитал внука за самовольную отлучку, а потом долго прижимал его к своей волосатой щеке и молчал.

Остаток дня прошёл в тягостной тишине: говорить ни о чём не хотелось. Игорь так и не сказал деду о Марсе. Воздух был словно наэлектризован, смутное беспокойство и безотчётная тревога крадучись забирались в сердца мужчин, вселяя страх, рождая первые признаки паники. Оба ждали грозы, грозы последней и неотвратимой. Теперь уже и мальчик знал, что она неизбежна.

Глава четвёртая

Даже если ты восторжествуешь на время, тем хуже для тебя: удар грядёт. он настигнет и повергнет тебя в самый разгар торжества, твоего.

…час этот может быть страшен: огнь, вихрь и буря, гнёт гнева Господнего.

1.

Вечером того же дня, сразу после заката, в доме появились гости. Они ввалились в комнату внезапно, сразу всем скопом, словно намереваясь застать хозяев врасплох. Ими оказались трое мужчин, двое в грубых, видавших виды телогрейках и третий в солдатской шинели; у двоих в руках грозно сверкнули новенькие автоматы. Их давно не бритые физиономии и настороженные, оценивающие взгляды заставили деда Мартына собраться и как бы случайно оказаться вблизи от стоявшей в углу двустволки. С минуту пришельцы молча, по-волчьи, озирались по сторонам, потом один из них, ярко-рыжий детина, шагнул вперёд и прохрипел: