Джон Уиндем - Ступай к муравью Страница 10

- А вам не кажется, что это вино скорее напоминает мадеру?

Сначала она удивилась, затем заулыбалась и одобрительно кивнула.

- Мне думается, один этот ваш вопрос выполнил назначение настоящего визита, - сказала она.

Горничная вышла, и мы поднесли бокалы к губам. Лаура отхлебнула немного вина и поставила свой бокал на столик рядом с креслом.

- Но, тем не менее, мы все-таки побеседуем поподробнее, - добавила она. - Скажите, дорогая, а врачи объяснили вам, почему они послали вас ко мне?

- Нет, - ответила я.

- Это потому, что я историк, - сообщила она. - Доступ к истории считается у нас особой привилегией, которая предоставляется теперь далеко не каждому и не очень-то охотно. К счастью, еще существует мнение, что нельзя допустить полного исчезновения кое-каких областей знаний, хотя изучение некоторых из них и ставит исследователей под политическое подозрение.

Легкая презрительная улыбка тронула ее губы, и она продолжила:

- Поэтому, когда требуется научное подтверждение чего-либо, надо обращаться к специалисту. Кстати, они дали вам заключение о вашем обследовании?

Я опять отрицательно покачала головой.

- Я так и думала, - сказала Лаура. - Как характерно для медиков, не правда ли? Ну, я расскажу вам, что они мне передали по телефону из Дома для мамаш и нам будет легче понимать друг друга.

Итак, мне сообщили, что вы имели беседу с несколькими врачами, которых вы заинтересовали, озадачили и, я подозреваю, даже сильно расстроили. Видите ли, ни одна из них не имеет даже смутного представления об истории! Ну, двое из них считают, что у вас просто шизофренический бред; остальные трое склоняются к мнению, что вы представляете собой подлинный случай перемещения личности. Это очень редко встречающееся явление. Пока что имеются только три документально подтвержденных случая и один сомнительный; но из первых трех два связаны с приемом чуинжуатина, в то время как третий - с наркотиком аналогичного свойства.

Те трое врачей, которые составили большинство, нашли ваши ответы на заданные вопросы, в основном, вразумительными и очень обстоятельными. Это означает, что ничто из рассказанного вами не противоречит тому, что им известно. Но, поскольку они очень слабо осведомлены о том, что находится за пределами их профессии, многое показалось им невероятным и трудно доказуемым. Вот почему меня, как более сведущую, попросили высказать свое мнение.

Она замолчала и внимательно посмотрела на меня. Потом заметила:

- Я думаю, что, пожалуй, встреча с вами - это одно из самых интересных событий в моей довольно долгой жизни... Но ваш бокал пуст, дорогая.

- Перемещение личности, - задумчиво повторила я, протягивая Лауре свой бокал, - неужели это на самом деле возможно?

- В отношении вероятности такого явления никаких сомнений нет. Те случаи, о которых я вам рассказала, полностью подтверждают это.

- Я допускаю такую возможность, - согласилась я, - но кошмарный характер всех моих так называемых "фантазий"... Вот вы, например, мне кажетесь совершенно нормальной, но сравните меня и вашу прислугу, например, - полная несуразица! Мне кажется, что я сижу здесь и разговариваю с вами, но это не так на самом деле, и где же я тогда вообще?

- Я так много копалась в истории, - сказала Лаура, - что могу лучше, чем кто-либо другой, понять, насколько нереальным вам кажется наш мир. Вы когда родились?

Я назвала год и число. Она на минуту задумалась.

- Хм, это, должно быть, во времена Георга VI - но вы, конечно, не помните Вторую мировую войну?

- Нет, - согласилась я.

- Но, может, вы помните коронацию следующего монарха? Кто это был?

- Елизавета - Елизавета Вторая. Моя мама взяла меня тогда посмотреть на торжественную процессию по этому поводу.

- Вы помните какие-нибудь подробности?

- Нет, ничего, кроме того, что весь день шел сильный дождь.

Мы продолжали разговор в том же духе еще некоторое время, затем Лаура улыбнулась мне ободряюще и сказала:

- Ну, я думаю, нам больше нет нужды обсуждать достоверность ваших воспоминаний. Я сама слышала об этой коронации - из вторых уст, конечно. Все, что происходило в Вестминстерском аббатстве в то время, должно было представлять собой прекрасное зрелище! - она задумалась и вздохнула.

- Вы были очень терпеливы со мной, дорогая, - продолжила она, - и, безусловно, заслужили, чтобы и вам, наконец, рассказали кое-что. Но приготовьтесь услышать некоторые, довольно неприятные, вещи.

- Мне кажется, что после тридцати шести часов, проведенных здесь, меня уже ничто не может испугать - у меня выработался какой-то "иммунитет", что ли, - заметила я.

- Сомневаюсь, - сказала она, взглянув на меня с серьезным выражением лица.

- Ну, рассказывайте же, объясните мне, пожалуйста, все, если можете.

- Давайте-ка я налью вам еще вина, тогда вам легче будет перенести самый трудный момент в моем повествовании.

Она наполнила наши бокалы и начала:

- Что больше всего поражает вас здесь?

Немного подумав, я сказала:

- Но тут так много странного...

- А может быть, тот факт, что вы до сих пор не встретили ни одного мужчины?

Я задумалась и вспомнила удивленный вопрос одной из мамаш: "А что такое мужчина?"

- Безусловно. Но куда же они все подевались?

Она печально покачала головой:

- Их просто больше нет, дорогая. Они больше не существуют - вот и все.

Я в ужасе уставилась на нее. Выражение ее лица оставалось совершенно серьезным и сочувствующим. На нем не было и следа притворства или обмана, в то время как я пыталась осознать это сообщение.

Наконец, немного овладев собой, я воскликнула:

- Но это же невозможно! Где-нибудь должны были сохраниться хотя бы единицы, иначе... иначе, как же вы умудряетесь, то есть... - Я запуталась и сконфузилась.

- Конечно, вам это все кажется невероятным, Джейн, - можно я буду вас так называть? - сказала она. - Но за всю свою долгую жизнь, а мне уже скоро стукнет восемьдесят, мне не привелось видеть ни одного мужчины, разве что на старых фотографиях и картинках... Пейте херес, дорогая, вам будет легче все это выслушивать. Я отчасти понимаю, что вы сейчас чувствуете. Ведь я изучала историю не только по книгам. Когда мне было лет шестнадцать-семнадцать, я часто слушала рассказы моей бабушки. Ей было тогда столько же лет, сколько мне сейчас, но она еще хорошо помнила времена своей молодости. Я очень легко представляла себе места, о которых она говорила, но они были частью настолько чуждого мне мира, что не трудно было понять ее переживания. Когда же она вспоминала юношу, с которым была когда-то обручена, по ее щекам лились слезы, не только из сожаления о нем, но и обо всем прошлом мире, в котором она жила, когда была девушкой. Мне было очень жаль бабушку, но понять ее по-настоящему я не могла. Теперь, когда я прожила столько лет и начиталась всяких книг, я понимаю ее чувства немного лучше... А вы, дорогая, - спросила она меня с некоторым любопытством в голосе, - были ли вы обручены с кем-нибудь, или, может, даже выходили замуж?