Андрей Федосеенко - Искатель. 2009. Выпуск №2 Страница 10

— А, это нам поступило новой оборудование из мэрии, — отозвался Страж и, улыбнувшись, (о Боже, он улыбался!) ткнул пальцем в белое низкое здание с портиком, которого никогда не было ни здесь, ни вообще в городе. Да что я несу? В Кэта вообще никогда не было мэрии!

— Откуда это взялось? — прохрипел я.

Солдат (у меня больше язык не поворачивался назвать его Стражем) удивленно отозвался:

— Да что с вами? Она была здесь всегда.

Я продолжал растерянно озираться.

Вокруг появились горожане. Их глаза искрились возбуждением и страхом. В руках они сжимали двустволки.

«Откуда? — у меня сегодня был один вопрос. — В Кэта были лишь револьверы, и те только у Стражей». Но лица вокруг отнюдь не были удивлены. «Да что с тобой, Алекс? — говорили их глаза. — Так было всегда!»

— Смотрите! — завопил кто-то. — Они выпустили самолеты!

— Ничего! — отозвался другой. — Щас наши зенитчики им покажут!

До меня донесся далекий стрекот — пулеметы. Стрекотали башни, возвышающиеся по сторонам бухты.

Что-то ухнуло слева, и дымная полоса быстро протянулась к горизонту. Там что-то вспыхнуло и опало.

Один из кораблей — теперь я ясно видел, что они металлические и без мачт — повернулся к берегу бортом и окрасился белыми дымами. Новый визг, теперь что-то

(снаряды, вот что)

приближалось, а в следующий миг тротуар с грохотом взлетел в воздух осколками камня, и они смешались с обломками расколовшегося дома. Сквозь пламя и дым донесся вопль женщины.

Вот тогда-то я и не выдержал.

Я ринулся мимо толпы и домов, сквозь переплетения улочек и палисадники — к горам и своему замку. Земля продолжала дрожать, видимо, к войне прибавилось землетрясение — Судьба слишком долго баловала Кэта.

По пути мне встретился Бенедикт. Весело насвистывая, он тащил к пристани какую-то трубу с ножками.

(Гранатомет. Это называется гранатомет.)

Испуганный своим знанием, я прибавил скорости.

Вот и пятьсот ступенек. Взлетев по ним, я, запыхавшись, остановился. Вдали в горах тарахтели автоматы — пограничники сдерживали горцев. Башни у бухты рухнули, но что было причиной: землетрясение или ракеты пиратов — я не знал. Два корабля врагов пылали. А земля дрожала, дрожала, дрожала… Трещины змеились по ней из лесов через Кэта и пустыню — к горам. Огромная волна шла из океана, чтобы растереть город в порошок, закрутить в себе людей и унести в пучину. Осколки реальности — деревья, дома, люди — обрушивались в трещины.

Мир распадался на моих глазах.

Не в силах больше выносить эту картину, я вбежал в замок и поднял мост.

Привычными уже коридорами я прошел в свои жилые комнаты, и здесь, в трофейном зале, увидел первое отличие: на стене, под головой оленя, скрещивались охотничьи ружья.

Дальше — больше: электрические лампочки, стереосистема, холодильник, телевизор с голографическим экраном…

Кружась, я в ужасе брел по залам, будто неуклюже, но быстро танцуя вальс с невидимым партнером.

А потом кусок потолка рухнул на пол и пробил его. Предметы полетели с полок. Трещины пошли по стенам. Замок трясся.

Я бросился бежать сквозь разрушающиеся залы, пока не оказался в тупике собственной спальни. Зал за открытыми дверями с грохотом рухнул в тартарары. Держась за косяки, я осторожно подошел к дверному проему и в панике огляделся. За дверями не было ничего. Ни стен, ни гор, ни горизонта. Просто чернота. Как… Как пустой экран.

Треск, будто рвалась ткань самой реальности, через весь мир — спереди назад.

Я резко обернулся.

По стене змеились трещины, и прямо на моих глазах оформлялись в готические буквы:

«Ночь короче дня,

День убьет меня.

Мир иллюзий в нем сгорает.

Все живое исчезает.

Как и я…»

А потом комната развалилась и исчезла, а я стал падать, падать, падать, будто в бесконечность, не чувствуя своего крика.

Я сам не заметил, когда меня потянуло в сторону, и я стал падать ногами вперед, только вправо.

А потом все кончилось.

2

Я почувствовал спиной упругую клеенчатую поверхность и сквозь адскую головную боль осознал себя, а также впервые в жизни понял, что означает это выражение, что значит потерять себя и долгое время купаться в другой жизни, в ложной памяти, даже не допуская мысли, что все это ненастоящее, что все это создано тобой самим для развлечения тебя самого. Ты ведь слышал, что такое случается, что компьютерная реальность полностью подчиняет себе личность человека, рискнувшего прогуляться в ней. Ты слышал об этом и верил… но не в сердце. В сердце ты был убежден, что с тобой ничего подобного случиться не может, вот с другими — да.

Умные учатся на чужих ошибках, дураки — на своих, я не научился даже в последнем случае. Ведь я так обманываюсь уже во второй раз.

Дикая слабость сковала мое тело, мне не хотелось открывать глаза, так бывает, когда очнешься ото сна, в котором тебе было хорошо, только после сна ты лежишь, пытаясь вернуться в него, и иногда тебе это удается, а сейчас я отлично сознавал, что в Кэта мне ход закрыт. Его больше не существует.

Я запрограммировал эту реальность семь лет назад, на что ушло два года кропотливой работы. Я создал Кэта таким, каким хотел его видеть, сознательно допуская такие анахронизмы и ляпсусы, как ярко-голубое небо над пустыней, соседство мечей и револьверов, водопровод в моем замке, наличие индийских шахмат в греко-римском окружении и многое другое. Я создал Кэта только для себя. Я ускорил время: полтора часа здесь — сутки там, чтобы проводить несуществующие отпуска в романтической обстановке, ведь в душе я романтик.

Вернее, когда-то был им.

Видимо, с каждым разом эта реальность получала надо мной все большую власть и в конце концов полностью подчинила себе. Один из людей, находящихся в комнате, спас меня, разрушив ее… но я не хотел его видеть. Двойственное чувство: с одной стороны, посещение Кэта стало смертельно опасным, с другой — за семь лет этот город стал родным. Как наркотик.

— Александр! — раздалось надо мной. — Открывайте глаза, мы знаем, что вы уже проснулись.

Мне не оставалось ничего другого.

С голубого пластикового потолка моей комнаты лился мягкий свет, две головы, справа и слева, нависали надо мной. Оба мужчины высокомерно улыбались, и я знал обоих. Круглое лицо, которое было ближе ко мне, принадлежало Николаю Калужскому — человеку из прокуратуры, а очкастое худое лицо над ним — доктору Семену Залесскому, тоже из судебного ведомства.

Я слабо улыбнулся им и скосил взгляд в сторону ног, туда, где на столе мерцал экран компьютера. Рядом лежал снятый с меня шлем виртуальной реальности. А еще чуть дальше у клавиатуры сидел незнакомый мужчина. Он спокойно смотрел на меня и не улыбался. Его светлые волосы были взъерошены, кожа обтянула лицо так, что оно стало похоже на череп.