Василий Щепетнёв - Лето сухих гроз Страница 10

— Запах, Ватсон, преследует вас изнутри.

— Изнутри? — поезд мчался по Франции, и тысячи миль отделяли нас от замка, где, возможно, еще тлели угли.

— Да, Ватсон. И все духи мира не помогут, пока вы не изгоните его из головы прочь.

Я удивленно посмотрел на друга.

— Холмс, похоже, вы хорошо знакомы с психоанализом?

— Дорогой Ватсон, я давно уже не тот самоуверенный и самовлюбленный тип, с которым вы встретились Бог знает сколько лет назад. У меня было время, много времени после гибели профессора Мориарти, и в своем добровольном изгнании я его потратил не зря. С тех пор следить за достижениями человеческого разума стало моей обязанностью — ведь и преступный мир все более широко пользуется плодами науки, — некая высокопарность, торжественность тона Холмса свидетельствовала, что дело подошло к концу. Следует финал.

— Итак, Ватсон, раскройте свой блокнот. Задача, поставленная принцем, из тех, что принято считать щекотливыми. Пропали некие фамильные драгоценности и требуется их вернуть. Доступ к сейфу, обратите внимание, Ватсон, к сейфу с шифрованным замком, кроме принца Петра имеет только один человек — его отец. То, что он и есть искомый похититель — очевидно. Сыну неудобно уличать отца в воровстве, и он достаточно состоятелен, чтобы призвать на помощь эксперта, то есть меня. Сын знает, что вор — отец, отец знает, что это знает сын. И для обоих очевидна моя роль: вернуть камни, не разоблачая виновного. Такие случаи уже встречались в нашей практике, Ватсон.

— Но зачем отцу красть драгоценности?

— Полагаю, не для того, чтобы дарить мисс Лизе. Камни, особенно рубины, играли роль в некоем эксперименте, который проводил принц Александр, и ему не хотелось, чтобы этот эксперимент проводили другие, — вспомните разговор во время ужина. А камни — не его, кстати, камни, — требовались не кому-нибудь, а самой императрице! Мне ничего не оставалось, как дожидаться утра, когда принц Александр, закончив опыт, вернул бы камни.

Не так думал убийца. Ночью он проникает в лабораторию. Наверху ход эксперимента контролирует мисс Лиза — часовой механизм нужно страховать, вероятно, были и другие обязанности. Убийца безжалостно выбрасывает бедную девушку из окна и вмешивается в работу оптической системы. Извлекает первый рубин. Затем спускается в нижнюю лабораторию и довершает дело.

— Убивает принца Александра?

— Ватсон, вы совершенно точно подметили, что этот случай — зеркальное отражение дела в Баскервиль-Холле. Помните? Там убийства маскировались вмешательством неких потусторонних сил, инфернального монстра. Здесь же поверьте, друг мой, мне нелегко было придти к подобному заключению, здесь же убийства совершались во имя того, чтобы отвлечь нас от проявления сил потустороннего мира.

— Холмс!

— Ватсон, если вас смущает слово «потустороннего» — я буду говорить «параллельного». Мы находим трупы — Лизы, Константина, само собой подразумевается, что и принц Александр тоже мертв, убит. Все развивалось настолько стремительно, что никому и в голову не приходит узнать достоверно, чем же действительно занимался в ту ночь принц-отец.

— Фотографированием затмения?

— Может быть, он начинал именно с этого. Знаете, Ватсон, когда я путешествовал по Тибету, тамошние жители не хотели фотографироваться: по их понятиям, при этом терялась часть души. Но! Не успевают остыть трупы, как мы узнаем разгадку. Я имею в виду письмо-признание Константина.

— Вот видите, Холмс.

— К счастью, Ватсон, я не считаю признание подозреваемого высшим доказательством. Да и было ли признание? Вы в который раз сделали удивительный по верности вывод: письмо написано — напечатано! по-английски потому, что адресовано мне. Или, как предположил, продолжая вашу мысль, я, письмо адресовано мне потому, что напечатано по-английски. Человек, писавший его, не владел русским, во всяком случае, не владел, как родным.

— Но Константин…

— Константин был убит. Убит человеком, знакомым ему человеком, которого он не опасался. Убийца сначала оглушил его, а затем повесил.

— Но с какой целью?

— Поскорее закрыть дело, предлагая нам виновника, признание и мотив.

— Кто же убийца?

— Это человек, знакомый и Лизе и Константину, желающий завладеть камнями и не русский по национальности. Кроме себя и вас, Ватсон, — уж позвольте исключить нас из списка подозреваемых — остается один человек.

— Полковник Гаусгоффер!

— Совершенно верно. Тут мы с вами, Ватсон, используем его же трюк мнимое признание Константина. Только на этот раз — о камнях. Если считать правдивым первое прзнание, то правдиво и второе. И мы находим рубины в багаже полковника.

— Но почему вы отпустили его? Не арестовали, не предали суду?

— Ватсон, я всего лишь частный сыщик. Иностранный эксперт. Система моих доказательств не убедит присяжных, не убедит следственные органы. Более того, она с трудом убеждает меня самого.

— Но почему?

— Эксперимент, Ватсон, эксперимент принца Александра! Он — главное звено в дедуктивной цепи. Мы никогда не сможем оставить эксперимент в стороне. Принц говорил о «ключиках к двери». Ключики — рубины. Дверь сложная оптическая система. Но куда, куда ведет эта дверь? Я думаю, в пресловутый параллельный мир. И когда принц Александр открыл эту дверь и шагнул за порог, полковник Гаусгоффер захлопнул ее и вытащил ключ из замочной скважины.

— Но мы видели следы! У реки! Волокли тело!

— Прекрасные следы. Как из учебника — помните замечание русского следователя? Полковник Гаусгоффер умело сотворил их, хотя и слишком педантично. Он же угнал лодку, чтобы объяснить отсутствие тела.

— А на самом деле…

— А на самом деле принц Александр остался там, в параллельном мире. И вы это знаете не хуже меня, просто не хотите — или не можете — признаться в этом.

Я ничего не ответил.

— Помните, на следующую ночь сын повторил опыт отца. Накануне было истинное полнолуние, Ватсон, истинное — то есть лунное затмение. Луна, Земля и Солнце выстраиваются строго на прямой, и, помимо света, вероятно, играют роль силы тяготения. На следующую ночь взаиморасположение планет изменилось, и опыт удался лишь частично. Вы видели, Ватсон… А что вы видели?

— Мне… Я до сих пор думаю, что это была иллюзия, кошмарное видение усталого мозга.

— Говорите, Ватсон.

— Ну… В том клубящемся малиновом тумане мне привиделся принц Александр и… Я даже не знаю… Казалось, его опутывают лианы… или гигантские гусеницы… щупальца…

— Я видел то же самое, Ватсон, и, уверен, принц Петр — также. Вы знаете мой метод: если все объяснения, кроме одного, исключаются, оставшееся, каким бы невероятным оно не казалось, и есть истина. Принц Александр нашел дверь в параллельные мир, прошел в нее и остался там. Кажется, это не слишком уютное место. Но сейчас меня тревожит другое.