Михаил Грешнов - Обратная связь (с иллюстрациями) Страница 10

— Витька, ты? — спросил радист Андреев. — Что у вас там стряслось? Живы?..

Минуту слушал, как мне показалось, рассеянно.

— Что-то ты говоришь не то… — перебил. — Свяжу тебя с Башиным. Через тридцать минут мой сеанс. Жди.

Еще около часа сидим у рации. Лица Ильи и Ани каменеют от ожидания. Может, Андреев забыл? Или вовсе махнул рукой? Тогда идти через тундру на океан, сигналить кораблям с берега. До океана пятьдесят километров — два дня пути через болота… А что подумает Лиа, когда увидит, что кто-то из нас ушел? Не усмотрит ли в этом опасности для себя?

Но вот в наушниках запела морзянка:

— Главный радист Таймырской георазведки Башин слушает!

— Володька! — воспрянул я. — У нее складывается мнение, что мы на Земле почти дикари. Чем мы разубедим ее? Рассказами?.. Она принимает на шар изображение любой точки планеты, видит такое, что нам не снилось. В любую минуту она может покинуть Землю. Понимаешь ты — навсегда!.. Умоляю тебя, Володя, позови к аппарату начальника, иначе — не знаю! — разобью себе голову от отчаяния!

Башин ответил:

— Дурак!

И прекратил прием.

С минуту мы сидим ошеломленные.

— А черт! — вскочил вдруг Илья. — С твоим Башиным!.. Ведь она может сейчас улететь! Я пойду!

Сбросил плащ, зашагал к шару.

— Илья! — крикнула Аня.

Брагин не обернулся. Мы встали и пошли за ним. Мы не знали, чего хочет Илья, но вспомнили слова Лии о том, как трудно цивилизации разных планет вступают в контакт. Столкнулись две маленькие частицы разных миров, — и вот уже налицо непонимание, почти конфликт… Трудные были эти полкилометра. Конечно, Лиа видела нас, — после встречи мы подходили к шару впервые. Чего мы хотели? Этого не понимали мы сами, не знали, что сделает Илья через минуту Лиа может прочесть его мысли, но мы с Аней этого не могли. Что у него на уме? Дойдем ли мы вообще до шара?..

Но мы дошли. Теперь мы увидели все втроем, — возможно, потому, что чувства наши были обострены, — как раздвинулись стенки шара и Лиа вышла навстречу. Она смотрела в глаза Илье, остановившемуся в трех шагах от нее. Илья не опустил взгляда.

— Я хочу рассказать, — произнес он, — как было.

Тут только мы поняли Илью и его порыв. Каким бы могуществом ни владела Лиа, она могла видеть Землю такой, какова она в данный момент, сейчас. Надо было показать ей историю, пусть не планеты, — нашей страны.

— Какие у тебя есть возможности? — спросила Лиа.

— Память! — сказал Илья.

— Хочешь отдать мне память? Это опасно!.. — На ее лице отразилось смятение. — Процесс отдачи необратим. Ты умрешь от истощения нервных клеток.

— Люди Земли — не трусы! — сказал Илья.

— Что же движет тобой? — с любопытством спросила Лиа.

— Правда!

— О чем?

— О нашей стране.

— Земле?..

— О Земле — тоже.

Лиа раздумывала, колебалась.

— Что же вы?!. - почти крикнул Илья.

— Не могу согласиться, — сказала Лиа. — Ты погибнешь.

— Илья! — Аня испуганно тронула его за плечо.

Но остановить Брагина было невозможно. Он воевал на фронтах Великой Отечественной войны, ходил в атаку. И сейчас Илья шел в атаку. Он чувствовал себя солдатом на передовой линии всех землян.

Лиа видела решимость Ильи. Понимала ли она его правильно? Может быть, приняла его резкость за вызов ее миру. Посчитала, что отступать нельзя, и приняла вызов?..

— Говори, — сказала она. — Вспоминай!.. — Повернула вкруг запястья браслет. Шар вспыхнул белой чистой поверхностью.

Илья рассказывал образами. Все, что он видел в жизни, знал по книгам и кинофильмам, сейчас проносилось, как вихрь, на белом экране. Никакие слова не могли бы успеть за полетом мысли: плыли истощенные нивы царской России, дымы заводов, первые забастовки… Бесконечная лестница, по которой бегут и падают люди, и коляска с ребенком катится, катится по ступеням… А вот другая лестница… с оружием в руках рвутся кронштадтцы; шалаш из ветвей, человек, склонившийся над листками бумаги: «Промедление — смерти подобно…»

— Ленин! — сказал Илья.

— Ленин?.. — переспросила Лиа, словно хотела запомнить, как звучит имя.

А на шаре уже картины гражданской войны, строительство, потом медленно, будто Илья нарочно сдержал рассказ, чтобы убедить Лию, поплыли картины нашей Земли — Волга в среднем ее течении. Жигули. Илья родился на Волге и знал то, о чем теперь рассказывал. Лиа видела Землю в картинах, принятых шаром, — коралловые острова, сельву Южной Америки, клены Канады. Но видеть так, как хотел показать и показывал Илья, она не могла. Аня, Виталий знали Илью — ели с ним хлеб и соль, — но и они не предполагали, что в душе Илья был поэтом. Только поэт мог показать нежность утреннего тумана, и серебро на траве, и неописуемую синь июльского дня, и сахарную мякоть арбуза; лодчонку, прикорнувшую на лимане, всплеск осетра, крестьянский праздник в волжском селе… Любовь к Земле сделала поэтом Илью, и та же любовь показала его глазами первые бомбовые удары по этой Земле, пыльные шеренги солдат, и как умирали солдаты, стояли насмерть за землю и выстояли.

Илья не боялся показывать смерть. Он верил, что эта смерть во имя любви к Земле, и заставлял верить пришелицу.

Аня, Виталий видели торжество в рассказе Ильи. «Понимаете?..» — спрашивал гостью Илья, показывая рейхстаг, набитый солдатами…

Шар погас. Лиа глядела на Брагина. Потом медленно и молча кивнула ему — словно поклонилась землянину.

В лагерь мы возвращались втроем. Из того, что рассказал Лие Илья, он ничего не помнил.

Лиа пришла на следующее утро. Села к костру. Молчали все четверо. Не потому, что не о чем было говорить: каждый из нас готов был отстаивать Землю до последнего вздоха. Лиа сказала:

— Я не могу обвинять вас. И помочь не могу. У вас большой путь, и вы обязаны пройти его сами. Так — везде. Одни страдают меньше, другие больше. У вас трудная планета, и ваш путь — трудный. Но мы будем помнить о вас… — Она взглянула на Илью. — О вашей стране.

Тогда неожиданно для всех Аня сказала:

— Покажите нам свой мир. Умеете ли вы смеяться, ласкать детей? Что любите и что ненавидите?..

Мы переводили глаза с Ани на гостью.

— Какие вы есть? — добивалась Аня.

— Хотите все это знать? — спросила наконец Лиа.

— Хотим! — в голосе Ани было еще больше решимости.

— Для чего?

— Если ваш мир хороший — покажите нам!

Наступило молчание. Лиа о чем-то думала. Мы ждали.

— Нашей планеты скоро не будет, — сказала она. — Но какая она сейчас, я покажу… — подняла руки к агатовой броши.