Владимир Голубев - Гол престижа Страница 10

Диктофонная запись.

…особенно не прощались. Пожали руки, я перешел в спускаемый модуль. Расстыковка. Выход на траекторию спуска. Спасибо инженерам, всё работало как надо. Огонь за стеклом. Слабенький, не то, что на Земле. Атмосфера почти не сопротивляется. Выход парашютов. Рывка нет, а просто заметное торможение. Несколько минут тишины и четырехсекундный рев двигателей мягкой посадки. Удар о грунт. Все. Я на месте.

Эд Салливан.

– Когда Джон доложил, что посадка прошла нормально, у меня отлегло. Поздравления Земли пришли через тридцать четыре минуты. Ох, как же мы далеко забрались! Ну, потом контроль функционирования систем, это я рассказывать не буду, это скучно. Только через три часа мы смогли отдохнуть. Сказывалось напряжение. Посадка – самый опасный маневр до сих пор и у нас, и в авиации. Перед тем, как заснуть, я подумал: все-таки что-то с Джоном не так. Это странное упоминание о ножовке.… Если он так пошутил, то я, значит, чего-то не понял. На него не похоже.

Только много позже до меня дошло.

Я проснулся через пять с половиной витков. Подплыл к укладке инструментов. Есть две ножовки, побольше и поменьше, и несколько упаковок полотен, с разным размером зубов. Магнитная насадка для сбора металлических опилок. Вакуумный отсос для немагнитных опилок. Повертев в руках, положил все на место. Доложить в Хьюстон? Зачем? Джон уже там, ничего не изменить, а лишняя загадка ни к чему.

Диктофонная запись.

…просыпаюсь, темно. И тихо. Наконец-то появился вес! Пока умылся, что-то съел, собрал вещи, кое-где выскочившие из крепежа при ударе, и повесил фотографию Бекки, показалось Солнце. Оно здесь не такое, как на Земле, а маленькое, холодное, и чужое. Вот он, Марс. Надо начинать работу. Я столько раз представлял себе этот момент выхода на грунт, что он мне надоел заранее, и никакой торжественности не было. Земля, получив через семнадцать минут доклад и первые снимки выхода, так запищит от радости, что будет слышно здесь. Я обошел модуль, все нормально. Песчаная почти ровная поверхность. На горизонте невысокие холмы плавных очертаний. Температура на грунте минус восемьдесят три градуса. Давление шесть миллибар. Песок рыхлый, идти тяжело и непривычно. За полет я разучился ходить. Створки грузового отсека никак не мог открыть. Их, видимо, перекосило при ударе. Хотел было на этом завершить выход, но Эд подсказал: у тебя же есть ломик. Еще раз помянул добрым словом инженеров. Снаружи на модуле был закреплен небольшой и легкий титановый ломик, почерневший при прохождении атмосферы. Грузовой люк, наконец, поддался. Выступивший на лбу пот машинально «стер», ударив перчаткой по шлему. Вывел бурильную установку. Собрал в один контейнер песок, в другой камешки, положил в приемный люк. На сегодня хватит. Я устал. Мои мышцы обленились в длительной невесомости. Тяжелый неудобный скафандр, перегрузка при посадке и непривычная физическая нагрузка утомили меня. С трудом прошел шлюз, закрыл люк, проверил герметичность, закрыл глаза и прислонился к стене. Да, здесь вам не Луна, Хьюстон не поможет. Надежда только на себя и на Эда, пока он не ушел за горизонт. Отдохнув, вылез из скафандра. Доложил о завершении выхода. Занялся «домашними» делами. А вечером пришла Бекки.

Цитата из гранок статьи Г. Гревски в «НАСА спейс ньюс» от 29.01.2050г.

«Названия кораблей просто взяли из древнеримской мифологии. Как и в случае с «Аполлонами», никто особенно не задумывался над их смыслом. Марс – бог войны. Ромул и Рем – его сыновья-близнецы. По легенде, Ромул убил Рема и стал первым правителем Вечного города. В нашем случае всё не так. Это Марс убил Рема, то есть Шорта, хотя виновным, пусть и косвенно, считает себя Салливан, летевший на «Ромуле». Так бывает всегда, и в море, и в космосе. Если один гибнет, то второй виновен. Кто же еще? А уж если он формально командир, то и подавно».

Ниже резолюция редактора: Шорт пропал без вести. Напечатаем через два с половиной года, когда он официально будет признан мертвым. Говард, вы переутомились, возьмите отпуск!

Диктофонная запись.

…не было. Просто голос. Она спросила: «Ты останешься со мной?» Я машинально ответил: «Ты же знаешь, мне туда не добраться». Голос прозвучал совершенно неожиданно, я вынимал пакет с ужином из холодильника, но как-то сразу ответил, будто подсознательно ждал и был готов. Я замер на мгновение, потом медленно повернулся и посмотрел на портрет. Он висел на прежнем месте, между двумя круглыми иллюминаторами. Бекки с улыбкой смотрела на меня. Мне показалось, что ромашка чуть качнулась у нее в руке. Схожу с ума – первая мысль. Бросив пакет на стол, подошел к пульту. Взял микрофон. Сейчас скажу Эду. Он доложит в Хьюстон. Там поднимут на ноги толпу психиатров, те будут пару часов совещаться и спорить. Итого через три часа я получу рекомендацию типа: «Ты устал и перегрузился впечатлениями. Прими снотворное и ложись спать». Я положил микрофон и засунул пакет в грелку. Пока сидел и ждал ужина, ясно понял три вещи. Во-первых, никакая помощь не реальна и не нужна. Во-вторых, времени мало, и надо набурить максимум кернов. В-третьих, сошел ли я с ума, могу выяснить только я сам. Вот тут я и подумал про диктофон. Все равно больше четырех часов работать снаружи невозможно, сил не хватит, значит, будет время для записей моих, я усмехнулся, мемуаров, что ли. Когда Эд спустится за кернами, он возьмет и диктофон. Возможно, это поможет тем, кто придет потом. Хотя я не думаю, что людям практически понадобятся здешние промерзшие пустыни. Вот так. Сейчас поужинаю и начну диктовать. С самого начала. Для Эда и Хьюстона я здоров и полон сил. В конце концов, Бекки – мое личное дело.

Уолтер Лорд, врач.

– Бывают же поразительные совпадения! Ребекка Вильсон пропала без вести, когда перевернулся прогулочный катер на Гавайях, где она проводила отпуск. Это случилось двадцатого ноября сорок восьмого.... Всех спасли, двадцать шесть человек, а её даже тело не обнаружили. Неделю искали водолазы. Бесполезно. И вот в этот самый день она, по словам Шорта, объявляется на Марсе. Просто мистика какая-то. Вы верите в мистику, Говард?

– Доктор, мы же современные люди.

– Не скажите. В психиатрии есть такое понятие – кризисные видения. Когда человек видит и слышит другого человека, как правило, близкого родственника, или того, кого он любит и считает ближе всех, если тот находится в смертельной опасности, хоть и очень далеко. Эти случаи многочисленны, достоверны и описаны в медицинской литературе. Люди в точности повторяют последние слова умирающих, описывают обстоятельства смерти. За тысячи миль! С этим не поспоришь. Это факт.