Кристофер Прист - «Если», 1998 № 02 Страница 10

Процессия удалилась — впереди Ким с Темкой, за ними расстроенная Саша. Темка все еще всхлипывал, но, скорее, уже по инерции.

— Коллега, — обратился ко мне Арк, — считаю своим долгом довести до вашего сведения, что в данном инциденте вы вели себя не лучшим образом.

В ответ я послал ему весьма красочную картинку, в подробностях изображающую, как местные коты поступают с местными же попугаями. Арк поморщился:

— Ведь мы с вами представители цивилизованных рас!

— Ростос Стремительный прав, — неожиданно пришел мне на помощь Понификс. — У ребенка отсутствует всякое представление о дисциплине. Разве это воспитание? Да на Уэде эту парочку сразу бы лишили родительских прав!

— Солдафон, — резюмировал Арк и демонстративно повернулся к нам спиной.

Я мысленно улыбнулся. С виду грозный и суровый, на деле Понификс, подобно подавляющему большинству своих собратьев, был созданием мягким и сентиментальным. Детей он просто обожал. Арку, конечно же, это было прекрасно известно, и последняя реплика являлась частью привычного ритуала взаимного поддразнивания. Когда-то на Уэде в самом деле кипели кровавые войны, но последнюю тысячу лет это был один из самых спокойных миров в галактике.

Не прошло и получаса, как Понификс, видимо, не желая, чтобы его слова расходились с делом, принялся приучать Темку к дисциплине. Он вышагивал по комнате и при каждом ударе лапой порыкивал: «Тяф, гав! Тяф, гав!» Темка следил за ним с большим сомнением.

Пробило семь. Время традиционного вечернего моциона. Впрочем, это, скорее, не прогулка, а бесплатное представление бродячих артистов. На улице на нас оглядываются все прохожие. Я их прекрасно понимаю — посмотреть в самом деле есть на что. Разве можно не заме-тить высоченного Кима с Арком на плече?

Рядом с отцом, чем-то похожий на Винни Пуха, топает Темка. На поводке он волочит хмурого Понификса. Первое время уэд ужасно негодовал по поводу этого вопиющего посягательства на свою независимость, но потом смирился: что делать, если ты похож на местную собаку?..

К счастью, сажать на поводок кота здесь еще никому не приходило в голову. Поэтому я описываю вокруг них круги, разгоняя местных собратьев. Завидя меня и немного пошипев для приличия, они разбегаются в разные стороны. Понификс не упускает случая обвинить меня в бесхребетности.

— Это нечестная игра, — неодобрительно рычит он. — Они ведь не могут ответить тебе таким же импульсом паники. Будь мужчиной! Только посмотри на себя: здоровый, жирный, ты же вдвое больше самого крупного аборигена. Не трусь, задай им трепку!

В ответ на подобные инсинуации я предпочитаю с достоинством отмалчиваться. Не излагать же ему, право слово, азы цивилизованного поведения. У Понификса, как и у других уэдов, все просто: сила есть — ума не надо. Помню, как на одной из таких прогулок нам встретился здоровенный розовощекий детина, выгуливавший своего бультерьера. Бультерьер сорвался с поводка и рванул к нам. Темка даже не успел испугаться — Понификс так двинул своего визави лапой по голове, что тот, описав дугу длиной метров десять, бухнулся в снег. Ким начал было приносить хозяину извинения, но вскоре выяснилось, что тот отнюдь не скорбит по поводу морального и физического ущерба, нанесенного его собаке, а намерен любой ценой заполучить «ушастого медведя» Кима. Чего только он ни предлагал хозяину! После дюжины-решительных «нет» нувориш, наконец, отстал, решив, что Ким либо слишком глуп, либо слишком богат.

Не обошлось без приключений и на этот раз. Мы уже возвращались домой, когда Темка радостно заверещал и бросился к ближайшим кустам.

— Паха! — заорал Темка, тыча пальчиком в какой-то серый комок. Мы с Кимом подошли поближе.

Это действительно была черепаха. Она обалдело крутила головой и перебирала лапками, кружа на месте. Было очевидно, что она не прочь сейчас оказаться где-нибудь двумя-тремя тысячами километров южнее.

— Молодец, Темка! — Ким потрепал сына по шапке. — Должно быть, купил кто-то животное да и обронил по пути. Возьмем ее с собой. Ведь замерзнет же.

По возвращении черепаху посадили в стеклянный домик, и мы принялись за ужин. Я сильно подозревал, что молоко опять не пастеризовано, и хотел было снова затянуть свою любимую присказку о бруцеллезе. Однако вовремя вспомнил обещание Понификса задать мне «хорошую взбучку», скажи я еще хоть раз что-нибудь подобное. Этот спартанец, по-моему, даже находил некое удовольствие в поглощении сырого мяса! Одно слово — варвар! Как бы там ни было, мне почему-то пришел на ум инцидент с бультерьером, и я счел за благо промолчать. Кто его знает, этого уэда, вдруг в нем снова проснутся первобытные инстинкты? Правда, недоразумения между наблюдателями происходили чрезвычайно редко, даже если наблюдатели относились к антагонистическим расам. На то бы ни две причины. Во-первых, как точно выразился Арк, все мы — существа цивилизованные. Одни больше, другие меньше, но коль скоро ты вышел в космос — изволь придерживаться общепринятых правил. И во-вторых, встреча двух наблюдателей — явление чрезвычайно редкое. Вероятность такой встречи ничтожна. Наша нынешняя квартира представляет собой какую-то мощную аномалию. Арк говорил мне, что до меня здесь жил альдар. А тот, в свою очередь, утверждал, что до Арка ему приходилось делить комнату с крюгом. Между прочим, клешни у крюгов размером с Понификсову лапу, а сами они создания вспыльчивые, я бы даже сказал — злобные.

И все же повторю: стычки между наблюдателями были крайне редки. Другое дело, что наблюдатель мог стать жертвой местных коллизий. Такие случаи бывали нередко. По канонической цветовой градации Земля находилась в самом конце хроматического ряда. Таким образом, здесь было запрещено открывать какие-либо представительства. Равно как и привозить сюда что-либо, помимо записывающей аппаратуры. Только наблюдение, только регистрация — таковы требования к желающим посетить планеты подобного типа. Мы чем-то напоминаем европейских ученых-миссионеров конца XVIII — первой половины XIX века, затерявшихся в джунглях Африки или на островах Океании. «Доктор Ливингстон, я полагаю?» Правда, нас выгодно отличает то, что в любой момент мы можем отсюда убраться. Но опять-таки, судя по статистике, это удавалось далеко не всем.

Может возникнуть вопрос, что же тогда всех нас сюда влечет? Вы понимаете: любая цивилизация — кладезь для честолюбивых исследователей. Согласитесь, солидная монография и степень магистра стоят нескольких месяцев добровольного затворничества.

Устраиваясь поудобнее на теплом пледе, я через две двери слышал довольный визг Темки — малыш принимал ванну. Рядом свернулся клубком Понификс. Он уже дремал. А вот Арк все никак не находил себе места. Внезапно он произнес: