Джон Браннер - Поймай падающую звезду Страница 10

Глир горько вздохнул и закашлялся. Потом, немного помолчав, продолжил рассказ:

— Беринголь направился на север и вышел на странную дорогу, вымощенную камнем. Через какое-то время, как он потом рассказывал, он увидел диковинные корявые растения, сочащиеся ядовитым соком. Среди них бродили существа, которых он назвал диколюдьми. Когда наступала темнота, он слышал, как они что-то бормочут на непонятном языке. Там же он нашел полуразвалившиеся строения из бревен, в которых диколюди держали пчел, чтобы получать мед. Когда измученный голодом Беринголь хотел подкрепиться медом, он узнал, как хорошо диколюди вооружены: один из них размозжил дубинкой ему локоть. Вернувшись домой, ослабевший и больной Беринголь так и не смог уже оправиться и вскоре умер. Так что идти на север вам, по-видимому, не имеет смысла.

Думаю, что не стоит и пересекать море, как это сделал я. Долгие дни совершенно одинокий я сидел в своей маленькой открытой лодке в ожидании хоть небольшого ветерка, который бы надул парус. Меня сжигало солнце, я грезил о глотке воды — только безумная юность позволяет человеку так обращаться со своим телом! И что это мне дало? Я высадился на островах, которые когда-то были великими и могущественными, и обнаружил пустые черепа, валяющиеся среди осколков драгоценных камней. Из этих камней были сделаны окна башен, разбитые зимними бурями. Башни эти, представьте себе, не росли сами, как наши дома, а были возведены человеческими руками, и в них, как в органных трубах, свистел ветер, выводя песню-реквием по исчезнувшим навеки строителям. До сих пор в моем стареющем мозгу звучит эта музыка — самая грустная на свете.

— И там никто не живет? — воскликнула Чалит.

— Не только никто, но и ничто, — ответил старик. — Ничто, кроме плюща, семена которого, принесенные ветром, падали в пыльную землю и пускали корни. Там все обвито гирляндами плюща — темно-синими, коричневыми, черными…

Ошеломленный печальной картиной, которую нарисовал Глир, Креоан спросил:

— А что произошло с другими путешественниками? Что случилось с этим… как его… Квейсом?

— С Квейсом? Он не вернулся. По крайней мере живым. Годы спустя, когда мое собственное путешествие слегка поблекло в памяти, я гулял по берегу недалеко отсюда — там, где река Слейнд впадает в море. И вдруг увидел лицо, смотревшее на меня сквозь кусты. Мне стало страшно, но я все-таки подошел к кустам. Действительно, там был человек Квейс. Он поднимался и опускался на волнах, удерживаемый в вертикальном положении большими камнями, привязанными к ногам. На его мертвых губах застыла усмешка, а на обнаженной груди были вырезаны какие-то слова. Но грудь опухла, и я не смог ничего разобрать. Если бы не кольцо на пальце, хорошо мне знакомое, я не узнал бы своего друга.

— Что же с ним произошло? — прерывающимся голосом спросила Чалит.

— О, кто же знает? Может быть, какие-то туземцы в отместку за то, что он вторгся в их владения, убили его и возвратили нам как предостережение, чтобы никто никогда не пошел по его пути. Это было очень давно, девочка. Когда десять лет назад я пришел на то место вновь, там уже ничего не было, кроме разбросанных костей.

Чалит и Креоан испуганно посмотрели друг на друга — они не представляли себе, что мир так опасен.

— История Казадора, — продолжал Глир, — тоже может послужить вам предостережением, по какой дороге не надо идти. Он пошел на восток и вернулся сумасшедшим.

Наступило долгое молчание. Креоану вдруг показалось, что он ощущает пульс истории, в которой возникают огромные империи и одновременно гибнут другие, и что этот пульс постепенно замедляется, как ток крови в старых венах Глира. И еще одна мысль пришла Креоану в голову: падение зловещей звезды является благодеянием и самым безболезненным выходом для человеческого рода. Но, возможно, такая мысль возникла у него лишь из-за воздействия на его мозг процессов, происходящих в Домах Истории.

— Вы поставили перед нами слишком много препятствий, — пробормотал Креоан, недовольно глядя на Глира.

— Не возмущайтесь этим! — сказал старик и положил свою костлявую руку Креоану на колено. — Разве я не сослужил вам службу, как обещал? Разве я не предупредил вас о возможных опасностях?

— Конечно, и спасибо вам за это, — примиряюще сказала Чалит и незаметно подмигнула Креоану.

— До сегодняшнего дня, — проговорил старик, — я думал, что никто на свете не сможет оторвать меня от моего любимого мертвого города. Но говорю вам совершенно искренне: если бы мог, я забыл бы о нем и пошел с вами.

VII

Итак, следующим утром они двинулись в направлении, которое, судя по рассказам Глира, таило в себе меньше всего опасностей. С собой взяли немного продуктов и вещей, необходимых в дороге. Сначала они шли быстрым шагом, удаляясь от моря, пока, наконец, не добрались до места, где город незаметно переходил в зеленые холмы, откуда ночами слышался безумный смех мяса.

Самый последний дом города был украшен множеством цветов, и выглядел на редкость уютным и изящным. На его пороге сидела девушка и пела. Ее волосы, обвитые гирляндами голубых цветов, были похожи на солнечный свет, а голос — на журчание воды.

— Извини нас, — вежливо обратился Креоан к девушке, — ты не знаешь, что там, за теми холмами?

Девушка улыбнулась:

— Нет, незнакомец, не знаю. Я сижу здесь и пою вот уже десять лет, но никогда не была нигде дальше этого порога. Разве это не прекрасно?

— Это называется равнодушием, — тихо сказала Чалит, и они пошли дальше.

Но не успели отойти на несколько шагов, как девушка окликнула их. Они остановились и смотрели, как она идет к ним — необыкновенно красивая, нагая, обвитая гирляндами цветов, сорванными со стен дома.

— Что ты хочешь? — спросил Креоан.

— Если вы, действительно, пойдете через холмы, может быть, встретите человека, который ушел по этой дороге год назад. Его зовут Венс, вы легко узнаете его: один глаз у него голубой, а другой — карий.

— Значит, кто-то уже ходил по этой дороге? — воскликнула Чалит.

Девушка, одетая в прекрасные цветы, покачала головой.

— Только один человек, — ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами. — Венс был моим любимым, и мы жили вместе в этом доме. Мы пели, ели и пили, любили друг друга — а что еще нужно? Но почему-то год назад он ушел за холмы. Он сказал, что если я хочу, могу пойти за ним. Я пыталась… Честное слово, я действительно пыталась! Но как только я теряла свой дом из виду, сердце не выдерживало, и я возвращалась. Потом снова выходила за порог — и снова у меня ничего не получалось. И все-таки я до сих пор жду… Жду! Слеза упала с ее ресниц в чашечку голубого цветка.