Роза Сергазиева - Лакуна Страница 10

— Что-то случилось? — парень глянул в окно, где только-только радостно просыпался новый летний день.

— Совсем забыл предупредить, — Анатолий уже придумал правдоподобный повод, который безотказно работал в начале 80-х, эпоху очередей абсолютно за всем. — Ты же знаешь, какой дикий конкурс в химико-технологический. Абитуриентов делят на несколько групп. Сегодня — записывают тех, кто намерен подавать документы во второй поток. Народ выстроится за талончиками. Чем раньше придём, тем ближе к началу окажемся. Так что поднимайся, глотай завтрак и едем в институт. Только по дороге сделаем небольшой крюк: мне нужно встретиться с Крыловым.

— Так рано? — удивился сын, натягивая футболку.

— Кому рано, а ему в самый раз, — поставил чайник на плиту профессор. — Сашка же по утрам бегает.

Когда они подошли к "Профсоюзной", двери станции уже открылись, но не встретили ни единого человека, даже в окошке кассы свет не горел. Аганин достал из кармана медные пятачки и протянул один Егору. Ни на эскалаторе, ни на платформе пассажиров тоже не оказалось. Как и поездов. Первый выскочил из тоннеля только в 5.58. Но опоздать Аганин не боялся: в такое время толкотни нет, и электричка пролетит до "Колхозной" быстрее обычного. Через 25 минут они уже шагали по Садовому кольцу, завернули в переулок за кинотеатром "Форум". Детский сад нашли по… звуку, над крышей двухэтажного типового здания галдели проснувшиеся спозаранку вороны. Переминаясь с ноги на ногу, со свертком в руках их уже поджидал Крылов. Лицо у математика выглядело помятым — видимо, он тоже нервно провел прошедшую ночь.

— Нужно пройти к западному крылу, — он махнул рукой и двинулся вдоль фасада. Потом остановился, разорвал газету и достал секстант. — Так, подойдите ближе к стене, ещё ближе, прижмитесь к ней, — скомандовал ученый, сверившись с показаниями прибора. — Теперь закройте глаза и… удачи вам!

— Папа, что происхо-о-о-ди-и-и-т? — попытался спросить непонимающий Егор, но конец фразы исказился, словно, кто-то переключил на медленную скорость магнитофонную ленту.

Аганин почувствовал, как тело, налившись вселенской тяжестью, потянуло вниз, и он упал на пол. Грудь словно сдавило стальной плитой, каждый вдох давался с трудом. В ушах, постепенно удаляясь, шумела оставшаяся за стеной улица. Сначала гремел один многоголосый хор, складывающийся из шороха шин едущих по Кольцу автомобилей, хлопанья открывающихся окон, обрывков разговоров проходящих рядом людей, царапанья дворницкой метлы об асфальт. Но потом общий фон стал раскладываться на отдельные элементы: каркнула последний раз ворона, гавкнул вышедший гулять пес, заплакал упавший ребенок. И… все стихло. Звук ушел вместе с торопящимся вперед временем. А в новорожденной лакуне наступила полная тишина, как будто вокруг опустилась ночь. "Эх, зря спички не взял", — спохватился Аганин, и попробовал открыть глаза. Первый радостный факт — мягкие солнечные лучи проникали сквозь стены. В лакуне светло!

Анатолий согнул руки в локтях, уперся в пол, подтянул спину и успешно сел. Справа от него, тяжело дыша, лежал Егор. Его ослабленному организму потребуется больше времени, чтобы приспособиться к новым условиям.

Профессор предпринял первую попытку встать. Неудачно: рухнул на пол, больно ударившись предплечьем. Отлежался, приходя в себя, и попробовал еще раз. Теперь удалось закрепиться на "промежуточном рубеже", стоя на коленях. Следующий рывок и, выпрямляя ноги, Аганин уперся лбом в закрытую дверь, зацепился для надежности за железную ручку. Теперь, пока сердце успокоится, можно оглядеться. Они находились в коридоре, на первом этаже того детского сада, к стене которого им приказал прижаться Крылов. На рубашке протянулся след от красной кирпичной крошки с фасада.

Сделав глубокий вдох, Аганин нажал на ручку двери, за которую продолжал держаться. И шагнул в зал. Маленькие столики и стульчики, тарелки и чашки в шкафу: столовая. Анатолий вернулся в коридор и открыл следующую дверь, кстати, с каждым шагом передвигаться становилось легче. В другой комнате стояли огромные коробки, из которых торчали головы и ноги пластмассовых кукол и колеса машинок; на стеллажах аккуратно сложены книжки, в углу доска, на полу ковер, а вдоль стен — опять же маленькие стульчики. По углам — кадки с фикусами. Игровая — понял Аганин. Так он дошел до конца коридора и стал открывать двери на другой стороне. По матам, лежащим на полу, и перекладинам шведской стенки до потолка он понял, что находится в спортзале. Скорее по привычке, чем из любопытства, профессор подошел к окну, одернул штору. И увидел то, что и должен был увидеть — то есть ни-че-го! Словно с той стороны кто-то закрасил стекло туманно-пепельной краской. Напротив столовой располагалась кухня. Кафельный пол, кастрюли и сковородки, разделочный стол, гигантская газовая плита, на одну из конфорок кто-то взгромоздил 20-ти литровую кастрюлю с водой. Соседняя комната принадлежала, по-видимому, кастелянше: тряпки, ведра, швабры, тазы. Аганин уже хотел прикрыть дверь каморки, но неожиданно услышал свистящий звук. Неужели в лакуне они с Егором не одни?

Профессор, стиснув зубы, чтобы не закричать от страха, на цыпочках прокрался к перегородившей кладовку лестнице-стремянке и заглянул в нишу за ней. На банкетке, поджав колени к подбородку и накрывшись стареньким потертым пиджачком, кто-то спал! Под скамьей пряталась пустая бутылка из-под водки.

Анатолий протянул дрожащую руку и тронул похрапывавшего человека за плечо. Чтобы убедиться, что это не призрак.

— А? Что? — встрепенулся мужик, вытянул ноги в дырявых носках и заморгал глазами. — Уже семь? Вы кто: уборщица?

— Нет, я… э… преподаватель истории, — не нашел ничего лучшего сказать профессор.

— На территории посторонний! — загремел незнакомец, сел на банкетке и нащупал ногами свои башмаки. — Покиньте немедленно вверенное мне под охрану помещение.

— Вы — сторож? — догадался Аганин. — Извините, но покинуть здание мы никак не сможем, — он впервые за все это время улыбнулся: действительно, ведь даже Крылов не знал, как выходить в реальный мир.

— Мы? Так вас много? — насупился вахтер. — Повторяю, покиньте помещение, иначе я немедленно звоню Миле Евгеньевне, и она вызовет милицию!

— Боюсь, вы не сможете позвонить. Ни в милицию, ни Миле Евгеньевне, — продолжал убеждать Анатолий. — Она, кстати, кто?

— Крон — наша заведующая. Гром-баба, примчится и заорет: "Опять вы, Петр, напились и проспали все на свете". Но я ведь всего чуть-чуть принял, для куража, чтобы ночью тут в темноте не потеряться. Но Мила Евгеньевна не поверит и уволит. Так что, умоляю вас и ваших бандитов — уходите, пока уборщица не пришла, — сторож сменил угрожающий тон на просительный.