Евгений Филимонов - Мигранты Страница 10

Нашедшему просьба не беспокоиться с возвращением, т.к. упомянутый Илья уже выработал свой ресурс и подлежит утилизации на сельхозработах, куда его как раз и везли. Патент на использование Ильи N от считать недействительным.

ЗАПИСКА ДЕВОЧКИ

Светка! Приходи! Этот маленький с крыльями шо мы с тобой подобрали помниш Возле базара видно с дома Малютки выкинули как урода такой оказался развитый мальчик как для годовалого. Скопидом фамилия он меня утром штрикнул таким острячком с футляра, говорит это стрелы любви ну паразит Я сперва обиделась но потом увидела Леню Сопело помниш домушник с нашей улицы и сразу к нему пошла Оказалось нет человека луче приходи я и тебя познакомлю с домушниками этот Скопидом оказался с Венеры представляешь черте где а он к нам в Горловку на базар умора Маленький а так складно разговаривает я свой лук говорит починю я тут всех в жопу перестреляю Приходи скорее Света посмеемся пока мать не выгнала его снова на помойку Клава.

ЗАДАЧНИК МУТАНТОВ (СТРАНИЧКА)

221. У Додика пять рук, а Зоя, Павел и Макс - тройные сиамцы. Спрашивается, сколько килокалорий потребуется на вечерний ужин, если к ним в гости придет микроцефал Артур с наружным расположением желудка? Следует учесть, что синтетические корнеплоды содержат такое количество фенольных соединений, которое лишь на 0,24 условных единиц отстоит от границы НМП (необратимых мутационных преобразований).

222. Какова должна быть скорость полета летающего человека над ночной тундрой при температуре -45С и среднем количестве мышеподобных 10,73 особи на 1 км^2, при условии, что на свечение пуповидного фонаря уходит 0,33 мышечной энергии и лишь каждая двенадцатая атака результативна?

223. Гуманоид В. и околоид Ж., считающие друг друга инопланетными жителями, объясняются знаками, а также пользуются усредненной символикой, основанной на двоичном коде. Каково общее время взаимных встреч и бесед, в результате которых они придут к выводу, что являются единоутробными братьями своей общей матери К., если учесть, что емкость взаимной информативной базы 630 единиц, а продолжительность жизни среднего мутанта не превышает 46 лет?

КОРАБЛЬ. ЧЕТА

Говоря "корабль", поневоле обращаешься к первооснове понятия, к вычурному сооружению из бревен и канатов, к дощатой скорлупе, увлекаемой вздувшимися сегментами парусины, словом, к деревянному вместилищу на воде. Этот корабль целиком растительного происхождения, он весь - волокна, ветви, стволы, и даже в момент катастрофы ведет себя по-свойски - трещат мачты, летит щепа, рвутся конопляные жилки, словом, гибнет организм, и это приемлемо (как гибель) для древесной конструкции, это, пожалуй, самая подходящая ей кончина. Кораблекрушение...

Иное дело - наш корабль, если его можно вообще назвать кораблем. Моя супруга Хана (на мой взгляд, прекрасное имя - Хана, вслушайтесь - Хана!), так вот, она до сих пор уверена, что это самый заурядный довольно старый кирпичный дом этажей так в семь (или восемь - не так-то просто определить этажность изнутри, особенно при такой, с выкрутасами и странностями, лестничной клетке). Есть, правда, лифт, но он всегда на ремонте, хотя я трижды - за время жизни в корабле - видел, как за ржавой сеткой проплывала старомодная остекленная кабина, полная каких-то суровых мужчин, по виду чернорабочих. Хана предположила, что это, скорей всего, жильцы, наши соседи даже - однако я на это резонно возразил: а видела ли она когда-нибудь хоть одного обитателя, скажем, квартиры напротив? Встретила она кого-нибудь, хоть болонку, на лестнице за все то время, что мы здесь живем (тут заковыка: ни я, ни Хана толком не можем вспомнить, когда мы здесь оказались и по какому поводу).

Меня все это начинает беспокоить, и вот почему: если нам в самом деле не суждено выбраться отсюда, хотя бы из-за того, что наружная дверь замурована, забетонирована, а другая дверь в полуподвале - это уже кочегарка, о которой я еще скажу, так вот, если мы с Ханой почему-то взяты как пассажиры, то как понимать нашу полную неосведомленность насчет целей и характера экспедиции, или там опыта, не знаю, как лучше... На свой страх и риск я однажды пробрался на чердак, чтобы определить истинное наше положение; когда я распахнул слуховое окно, сразу стало ясно - это космос, мрачная чернота, заполненная исполинскими звездными облаками, настоящее царство исчезновения. Что нужно заметить: из наших окон виден лишь участок стены противоположного дома, глухой, безоконный, да еще оголовок бетонного столба, от него к стене по изоляторам зеленого бутылочного стекла идут шины высокого напряжения. Да, еще крышка дефлектора. Из узенького проемчика в стене торчит колено трубы с дефлектором наверху.

Я и Хана часами стоим у подоконника, созерцая все это и пытаясь постичь его сокровенный смысл. Наш быт вообще монотонен, как у любой пожилой четы, но с тех пор, как мы перебрались сюда (как же это, все-таки, произошло?), он стал еще однообразнее, хотя, говоря по правде, жаловаться на плохое снабжение или там на обслугу не приходится. Каждый месяц нам приносит пенсию неразговорчивая женщина-почтальон, а купить все необходимое можно на первом этаже, где разместилась крохотная домовая кухня; там распоряжается балагур - заведующий, продавец, приемщик, повар, словом, человек за все, который ни разу не ответил еще серьезно ни на один вопрос.

- Петро, - (так он сам себя называет), - Петро, как по-вашему, что это за дом?

- Дом как дом. Образцового быта.

- Сказал тоже - образцового! Тут и быта всего лишь я да Хана. Он что, режимный?

- Почем я знаю, - ухмыльнулся Петро. - От люди! Сами тут живут и спрашуют у постороннего человека - что за дом... Берите от эти пончики, свежие, тока завезли.

- Ну хорошо, а сам ты где живешь?

- Так я вам и сказал, - и Петро орудует, накладывая пончики деревянной лопаткой, жуликовато взглядывая из-под замызганной поварской шапочки. - То в одной, то в другой... Казак, чего там.

- Понятно... Петро, а можно пройти через твою подсобку на улицу?

- Та вы шо? - делает страшные глаза. - Там же стерильно все, там пищеблок... Идите как все люди, через подъезд.

- Но дверь же - заложена кладкой?

- А-а, вот как... - и водит тряпкой по кафельной стене, улыбается. Тогда, конечно, хуже... Возьмите сметанку, не пожалеете. Сметанка сегодня, - как на выставку!

Теперь о кочегарке. Войдя туда, нужно спуститься еще на три-четыре ступеньки и пройти мимо широкого рабочего стола - середина его расчищена от железок и завернутых в бумагу остатков снеди, здесь постоянно идет игра в домино. Насколько я понял, у стола собирается смена, дежурные техники электрик, слесарь, еще какие-то - и дни напролет стучат костяшками, сосредоточенно и страстно, не реагируя на меня никак, разве лишь, когда я потяну за рычаг заслонки, чтобы взглянуть на адские ослепительные струи в топке, истопник, не отрывая взгляда от костяшек, бросит: