Александр Абрамов - «На суше и на море» - 72. Фантастика Страница 10

— Но очень красиво, — застенчиво сказала девочка, наклонилась и сорвала несколько васильков.

— Мы с вами скоро пойдем на луг, — вымолвил Алексей, — на котором вы сможете славно побегать. Только сначала я должен вас осмотреть, чтобы проверить, здоровы ли вы.

— Но ведь мы ничем не болели. Или я, может быть, что-то забыла? — растерянно спросила девочка, поднимая на Алексея серо-зеленые глаза с длинными ресницами.

— Нет, нет, — поспешно ответил он, — я просто хочу лишний раз убедиться, что все в порядке и мне не нужно ни о чем беспокоиться.

Алексей осторожно повел ребят к центру камеры. И странное выражение было у пего на лице. «Как у космонавта, ступающего на неведомую планету, — думал Майкл. — Как у девушки при свидании с возлюбленным. Но что это все-таки такое?…»

Алексей, словно почувствовав бурю сомнений, одолевавшую Майкла, повелительно сказал:

— Введи в камеру пульт общей медицинской проверки.

Кентавры подняли глаза, выясняя, к кому Алексей обращается, и, уловив направление его взгляда, посмотрели прямо на Майкла, который поспешно ввел команду «Фениксу» и молча наблюдал, как вместо биологических колыбелей появилась аппаратура медицинского контроля и Алексей накладывает датчики на кентавров.

4

Крепко сжимая ладошки кентавров, Алексей вышел с ними на подступающий вплотную к Центру цветущий луг, по которому катились волны травы.

Посмотреть па кентавров собрались все сотрудники Центра и стажеры, приехавшие, как и Майкл, из многих стран. Легкие фигурки лаборанток в белом виднелись на балконах. Коллеги Алексея остались за оградой.

Алексей, чувствуя, как вздрагивают кентавры, сам еле сдерживаясь, ласково сказал:

— Не надо волноваться, ребята. Это такой же луг, на котором вы жили, только он побольше. Вам не холодно? — заботливо наклонился он к ним, вглядываясь в их глаза, такие человеческие, но с выражением какой-то особой, пока еще приглушенной решимости.

Ровный тон его голоса успокоил кентавров, и только девочка, судорожно вздохнув, сказала, украдкой оглядываясь:

— Пока не холодно, вот только если пойдет дождь.

— Ну и что, — решительно вмешался мальчик, вырываясь из сильных рук Алексея, — очень здорово, побегаем по лужам.

— А сколько цветов, вы посмотрите! — оживилась девочка, хлопая в ладоши, и, сразу позабыв о своих страхах, бросилась в поле, распугивая кузнечиков. На мгновение она скрылась из виду, и у Алексея тревожно дрогнуло сердце. Вскоре она, торжествующе поднимая в руке охапку цветов, со всех ног уже летела обратно, и волосы ее развевались на ветру. И эта странная дикая грация тела, в котором с такой очевидной гармонией слились две природы, заставила Алексея расстаться с последними сомнениями в успехе эксперимента.

Заглядевшись на нее, он позабыл о мальчике. Спохватившись, нашел его взглядом и похолодел от ужаса. Подойдя к ограде, мальчишка пытался завести дружбу со стригунком, который медленно, с опаской приближался к нему. Напряженно вытянув шею, вздрагивая от страха и любопытства, он тянулся к мальчику, шевеля ноздрями, готовый удрать в любой момент. Это не могло встревожить Алексея, но он увидел в тени одинокой группы деревьев жеребца, который, подняв голову, всматривался в жеребенка и кентавра, переступая с ноги на ногу и явно чуя необычность происходившего. Наконец, решив, что дело неладно, он стремительно бросился к ограде. Но Алексей, оставив девочку на попечение подоспевшего Майкла, уже бежал к мальчику, на ходу крича:

— Назад, назад, сорванец!

Жеребенок, испугавшись, бросился к матери, а жеребец одновременно с Алексеем достиг ограды. Алексей уже нацелился было схватить его за ноздри и пригнуть к земле испытанным прадедовским приемом, опасаясь, что тот перемахнет через ограду, но этого не потребовалось.

На полном скаку жеребец внезапно остановился и попятился, храпя и приседая. Кося налитыми кровью глазами, он замер, отчетливо выражая происходившую в нем борьбу гнева и ужаса.

Мальчик, выпрямившись, с любопытством разглядывал бесившегося жеребца.

— Что с ним, почему он рассердился? — нетерпеливо, нисколько не испугавшись, спросил он у Алексея.

Это было слишком даже для отважного вожака табуна. Странное создание, говорившее человеческим голосом, привело его в такую панику, что он во весь опор поскакал к деревьям, тревожным ржаньем собрал свой косяк и увел его к далекому лесу, синевшему на горизонте.

Алексей облегченно вздохнул и повел недоумевающего мальчика к Майклу.

Маленький двухместный аэролет опустился рядом с Алексеем, примяв потоком воздуха траву, веером полегшую вокруг. Из кабины выскочил Иван и подбежал к ним:

— Как же я не предусмотрел это! Надо немедленно убрать табун подальше!

— А тебе не кажется, что гораздо опаснее твой аэролет? — сердито отозвался Алексей, приглядываясь к мальчику. Но тот, ничуть не смутившись, обежал аэролет и, дождавшись, когда остановятся лопасти винта, осторожно подошел поближе. Это было так похоже на самую обычную мальчишечью повадку безотрывно глазеть на сверкающую новую машину, что Иван и Алексей переглянулись и невольно рассмеялись.

— Да, Алеша, в жизни не думал, что мне доведется увидеть кентавра за штурвалом аэролета, — полушутливо-полусерьезно сказал Иван, — но, видно, я заблуждался.

— Ах, если бы только довести до конца задуманное!

— Не сомневаюсь, — буркнул Иван, — что от тебя можно ожидать всяческих чудес. Имей только в виду, что Советом Центра в этом году руководит Дуглас. А уж его характер ты, наверное, знаешь. Старая квакерская закваска может вдруг забродить. Ладно, оттащи мальчишку, а то он своим копытом еще повредит что-нибудь.

— Ну, как сказать, чья закваска покрепче, — ответил Алексей, жестом подзывая мальчика, который с неохотой оторвался от созерцания аэролета.

— Да, Алеша, тебе не кажется, что пора как-то окрестить твоих питомцев, — крикнул Иван уже из кабины.

— Совершенно верно.

Алексей задумался и, лукаво блеснув глазами, сказал:

— Назову-ка я их Иваном и Марией.

— Как, как? — изумился Иван.

— Иван да Марья! — твердо ответил Алексей, взял мальчика за руку и направился к Центру.

5

В огромном камине зала совещаний Центра гудело жаркое пламя, постреливали несгорающие бревна, выбрасывая струйки пара на торцах, плавилась, пузырясь, смола и скручивалась от жара кора. Рдели, мерцая, раскаленные угли, и ровный успокаивающий поток тепла охватывал людей. Деревянные панели стен, доходившие до потолка, и словно потемневшие от времени тяжелые балки перекрытия создавали впечатление естественной и строгой простоты, столь ценимой людьми кибернетического века.