Владимир Подольский - Стажировка у троянцев Страница 10

И тут стало ещё хуже. Открылась ещё одна каюта и трое пиратов с криками «свои, не стрелять!» вылетели в коридор и направились в его конец, прямо к Мишиной позиции. Сами они довольно плотно поливали очередями дверь машинного отделения и болтающиеся около неё изрешечённые пулями трупы своих подельников. Ещё один пялился в мою сторону, держа палец на спусковом крючке, но я не высовывался, вся картинка и так была у меня на шлемном мониторе.

- Роза, ускорение, три «G»! – проорал я, и пираты, повторив путь своих предшественников, рухнули на их окровавленные останки. Но с меньшим для нас успехом, поскольку не успели набрать оптимальную скорость, и в результате сохранили активность.

- Ребята, помогайте! – крикнул я, хотя и не имел в этот момент представления, чем тут можно помочь.

Хорошо, что команда и экипаж были полностью в курсе событий: картина битвы в коридоре транслировалась Розой на мониторы в каютах пленников. Несколько секунд ничего не происходило, пираты в скафандрах с псевдомускулатурой уже вставали и готовились ворваться в Мишину каюту, но открылось несколько дверей и в коридор полетели стулья, стол из кают-компании – как его так быстро  отвинтили? – какие-то чемоданы и прочие неопознанные предметы. Разгоняясь при трёх «G» до порядочной скорости, всё это обрушивалось на головы захватчиков и, в конце концов, погребло их. И снова вместе с оружием! Я дал команду снять ускорение, навалившаяся тяжесть исчезла. Теперь в рубку!

Миша, кажется, приоткрыл дверь – из-за  кучи было плохо видно – раздался выстрел и крик боли.

- Он жив?

- Михаил жив, получил пулевое ранение в ногу. Для жизни не опасно, – отрапортовала Роза. – В ответ уколол нападавшего острым предметом. Прогнозирую летальный исход.

- Это шпага! – пробормотал я, подгребая к рубке. – Молодец. Миша! Роза! Трансляцию на всё судно!

И блефанул по-английски, с добавлением некоторых русских слов:

- Сидеть тихо, такие и сякие, немазаные, сухие! А то гранату брошу!

Прозвучало с таким ужасным акцентом, что будь это в Академии нашего «англичанина» непременно хватил бы удар. Но в коридор больше никто не полез, каждый гад принял это, естественно, на свой счёт. Слыша за спиной взволнованную русскую речь и команды капитана, я сдвинул люк в рубку и влетел в неё. И оказался на прицеле.

Наивный! Автомат полковника так и остался около ложемента, и я посчитал его безоружным. Но у него был и пистолет. И сейчас я видел только чёрную дырку, равнодушно смотрящую даже не на меня, а куда-то внутрь.

- Умри, крыса! – пробормотал, не вступая в разговоры, традиционное американское проклятие Андерсон, и пистолет полыхнул неяркой вспышкой. Хлопок, но я жив! Спасибо тебе, Роза! Тебе, с твоими быстродействующими электронными мозгами, не составило труда вычислить будущую траекторию пули и включить за мгновение до выстрела двигатель коррекции. И я молодец, что задал тебе такую программу! «Ландау» повернуло на несколько градусов.

Пуля ударила мимо и завязла в стене. Я не стал ждать второго выстрела: заученный взмах катаны – всё же она легче казацкой селёдки! – и отсечённая кисть руки полковника, всё ещё сжимающая пистолет поплыла, вращаясь в дальний угол кабины. Из культи ударила тонкая струйка крови, оросившая Андерсону лоб, когда он поднёс её в недоумении к лицу. Глаза закатились и полковник упал в обморок. Правда, при невесомости падать некуда, так, что он просто поплыл по воздуху прочь. А где второй? Всё ещё безжизненно болтается под потолком, крепко его, наверно, приложило.

В люк уже влетали люди из команды, я же умостился в свой ложемент, вставил карточку в считыватель и дал Розе команду:

- Отменить действие особой программы, восстановить полномочия капитана Оганесяна!

- Есть, капитан! – ответила Роза.

Вот, побыл хоть немного капитаном! Будет, что рассказать. Я развернулся лицом к входящим…

Бабах! Сверкнула вспышка выстрела. Я увидел оскаленное лицо Самуэля, грамотно зафиксировавшегося в углу кабины.

Бабах! Он стреляет в меня? Замасленный комбез на животе весь в кровавых клочьях. Почему я почти не чувствую боли?

Бабах! Сейчас я ему! Где катана? Лицо врага расплывается и превращается в гротескную маску. Как холодно в рубке! Климатизатор сдох? Опять чинить! Вяло текут мысли. Хочется спать. Несмотря на холод. Я уже ничего не вижу. Кажется, меня тормошат. Отстаньте, дайте отдохнуть! Что-то трещит! Очередь? Снова враги? Я сейчас!

Минутное просветление, отчётливо слышу женский голос:

- На стол! Аккуратнее, у него повреждён позвоночник! Теперь дайте треть «G»! Систему! Летаргин, десять кубиков!

Доктор…. Она же на катере…. Или это я уже там, где она? И с этой мыслью я окончательно засыпаю.

***

Вот оно, как! Всё сам вспомнил! Надеюсь, меня полностью собрали? А летаргин, да! его колют в особо сложных случаях, когда пациент на грани. Хирургам удобнее, а больному всё равно: спи себе и спи, проснёшься здоровым. Так, включили селектор: щёлкнуло и зафонило.

- Больной, как вы себя чувствуете? Не спите?

Бормочу в ответ невнятное: «мамально». Всё равно маска не даёт говорить.

- Вот и хорошо! Будем вас извлекать, доктор разрешил. Сейчас промывку сделаем.

- Угу.

Зашумел насос, гель пришёл в движение. Его сменяет тёплая вода.

- Не горячо?

- Э…

- Вот и отлично!

Наконец крышка приподнимается. Я жмурюсь от потоков света. Ловкие руки освобождают меня от фиксаторов. Я сажусь в своём ложе – вроде, всё действует – на ощупь сбрасываю маску. Лицо тут же протирают влажным полотенцем. Спасибо! Пытаюсь приоткрыть рефлекторно зажмуренные глаза. Меня вдруг обнимают руки в белых рукавах, и кто-то неловко целует в щёку. Знакомый запах духов.

- Стёпка! А ты откуда тут?

- Прилетела! Бросила всё и прилетела!

- С ума сошла, тебя же исключат!

- Не, не исключат! Я с твоим генералом летела, он сказал, замолвит за меня словечко! А если выгонят, сказал, возьмёт в Академию.

- Ну, ты даёшь, Стёпка! Ой, извини, я тут голый!

- Что я тебя голым не видела?

- Ты тогда посмотри, мне там ничего важного не отстрелили? – глупо пошутил я.

- Ничего… Дурак!

И Степанида зарыдала. Держа её в объятьях я думал… Да ничего особенного я не думал. Просто мне было хорошо!

***

А вечером в выделенную нам со Степанидой комнату пришли гости: генерал Бондарь – начальник Академии, мастер Оганесян, а с ними ещё и Михаил, всё ещё прихрамывающий, несмотря на льготные условия лунной гравитации. И Валентина Васильевна! От них я узнал подробности этого странного дела, которые уже три недели смаковал Интернет и пресса всей Системы. И только я, лёжа под летаргином, был не в курсе.