Андрей Мансуров - Разрешенная фантастика – 3 Страница 10

Он прошёл уже миль пять, когда встретил Вареса с семьёй.

Сам отец семейства, состоявшего из дородной дебелой женщины по имени Рода, и пяти, обычно крикливо-непоседливых, а сейчас хмуро тащившихся за отцом отпрысков, нёс на спине немаленький тюк со скарбом, пыхтя и вяло отбрёхиваясь от упрёков супруги в том, что не сумел отстоять наследную вотчину. Дети молчали, но блеск слёз, застилавших глаза младшей дочери, сказал Корвину обо всём. Впрочем, горечь от утраты родины и дома ощущали многие и многие, согнанные с насиженных мест до них…

– Привет, Варес. – Корвин остановился там, где тропинки сходились, – Привет Рода. Дети, здравствуйте.

– Здравствуйте, дядя Корвин. Здравствуйте, сосед, – дети и жена ответили раньше главы семейства, потому что смотрели вперёд, и заметили Корвина куда раньше Вареса, который, кажется, сильно устал, или расстроен – глядел только прямо себе под ноги.

– Здравствуй, Корвин. – сбросив тюк на землю, Варес подал руку. Они обменялись рукопожатием, после чего Рода буркнула: «Ну, я поведу детей дальше!» – и поспешила оставить их, вильнув на прощанье толстой кормой, впрочем, скоро скрывшейся за поворотом тропинки, теряющимся за густым подлеском и стволами. Мужчины остались одни.

После неловкой паузы, понимая, что говорить не о чем (Всё и так ясно!), Корвин всё же спросил:

– Ты – навсегда?..

– Да. Смотрю, ты – тоже.

– Деваться некуда. Обложили, проклятые твари. Три дня назад, и вчера – так и вообще думал, придётся драться… Но – нет. Посмотрели на Дом, и быстро – в кусты. Разведчики. С нюхачами. Думаю, палить придут сегодня ночью. Или – завтра. Ты-то как?

– Как, как… Хреново. Пришлось вчера отбиваться. Троих уложил, огонь потушил, нюхачей – прикончил. Однако двое тварей всё же сбежали. Так что меня-то сегодня ночью точно – будут палить. Вот, поэтому и…

– Понятно. – Корвин сплюнул. Они помолчали.

Да, всё понятно и так. Слова не нужны. Лютая тоска в глазах соседа говорила ему о том, что и сам он, наверное, выглядит не лучше.

Что же им остаётся?!

Снова переселяться в отдалённые и запущенные леса, где ровного места на склонах скал и холмов не найдётся даже для носового платка?! А из зверья – только белки да мыши?

– Ладно, идём. Чего стоять-то… – Корвин помог отцу семейства взвалить немаленький тюк на спину, после чего закинул к себе на плечо и свой.

Они двинулись – Варес впереди.

Шагов через сто сосед всё же оглянулся:

– Знаешь что, Корвин… Если Король опять примет решение: всем – отступать и прятаться, я не соглашусь. И буду голосовать за нового Короля.

Корвин только кивнул. Они оба знали, понимали, да и все остальные знакомые и соседи давно считали, что старого Мойеса пора заменить. Уж больно сдал старик за последние годы. Наверное, всё ещё считает верной тупую поговорку, что «худой мир лучше доброй войны».

Ну так Собрание докажет выжившему из ума маразматику, что отступать-то уже – некуда. А прятаться – позор! Недостойно это древнего и гордого народа.

Пора и зубы показать.

Иначе – исчезнут они во мгле преданий, как уже исчез народ Эутуросов…

Во временном Лагере скопилось не меньше двухсот человек – беженцы.

И не только из Раздола, как Корвин и Варес, но и из Приречья, Тёплых Холмов, Березняков, Ключевого Распадка…

Многие, как сразу становилось понятно, обосновались здесь, под носом у суверена, давно: на опушке стояли капитально сработанные шалаши, между деревьями виднелись навесы. Да и тропинок в округе оказалось протоптано много: люди явно обустроились надолго. Может, надеялись, что если они будут постоянно мозолить глаза повелителю, он решится, наконец, начать действовать?..

Горели костры, в котлах над ними булькало варево, на скорую руку сварганенное из того, что принесли с собой, или из продуктов, выданных королевским интендантом – Вахидом.

Сам интендант, мальчишкой потерявший родителей, и поэтому бежавший из Дубравы, (Корвин не застал тех времён, когда Дубрава ещё была под властью людей.) сновал между кострами, вокруг которых ютились, кутаясь в спасённые одежды и шкуры, беженцы. И выяснял у мужчин – глав семейств, что ещё может понадобиться для более-менее сносного проживания прямо тут, на открытой всем звёздам и ветрам, обширной поляне у Королевского Дворца. Пара слуг уже что-то кому-то подносила…

Дворец из-за деревьев и навесов отсюда оказалось почти не видно. Но Корвин буквально нутром чуял, что вся многочисленная челядь, эта банда угодливых прихвостней и наглых дармоедов, сейчас пялится в окна, негодуя, и справедливо опасаясь за свои тёпленькие места: понимает, что если Мойеса переизберут, в первую очередь в три шеи погонят именно их – бездельников и тунеядцев. На содержание которых и уходит львиная доля налогов, собираемых с народа.

– Ты – как? Сам где-нибудь расположишься, или… – Корвин понимал, что с одной стороны Варес хочет, чтобы он присоединился к ним – тогда и Рода постесняется пилить и шпенять мужа всё время, и… Всё-таки хоть кто-то знакомый будет рядом.

С другой стороны присутствие чужака, пусть и соседа, будет смущать семейство.

– Нет. – Корвин повернул лицо к собрату по несчастью, – Я остановлюсь вон там, на опушке. Прямо у Дуба Полнолуния. Костёр мне разводить не нужно, поскольку варить и жарить мне нечего. Мясо – только вяленное.

– Ну… ладно, как знаешь. Заходи, если что. – по облегчению в голосе Корвин понял, что почуял всё правильно. Да оно и понятно: в такую минуту, когда горе отрыва от мест, где провёл всю жизнь сам, да и отцы с дедами обустраивали вотчину, как могли, ещё свежо, и ощущается, подобно лавине, обрушившейся на голову, лучше побыть с семьёй.

Корвин кивнул, буркнул «Угу», а ноги словно сами понесли его к Дереву.

Здесь, у феноменально древнего, посаженного ещё Рэндольфом Рыжим, легендарного Дуба, уже собралась масса одиночек – тех, кто как и он, пока не обзавёлся семьёй, но уже достиг того возраста, когда старики-старейшины уже начинают ворчать и пенять: «Пора, мол, раз молодой, да здоровый, позаботиться и о продолжении славного Рода…».

Корвина эти ворчуны нисколько не смущали. Он – самостоятельный и взрослый наследник. Старший сын. И уж как-нибудь сам в состоянии определить, когда ему «продолжать Род». Да и с кандидатурами сейчас негусто: вокруг сплошь племянницы да четвероюродные сёстры… К тому же – несимпатичные. И глуповатые.

Как бы не «выродиться».

– Привет, Корвин. – с земли поднялся Фандор, почти ровесник Корвина, обитавший в Густой Дубраве, и, насколько Корвин знал, тоже, как и он сам, рано потерявший родителей, – Сам ушёл, или… Напали?

– Сам ушёл. Напасть собираются сегодня ночью. Чего мне их ждать-то?