Владимир Малов - Двенадцать мест в машине времени Страница 10

Обстановка, конечно, была очень необычной. Во-первых, не часто физику преподают в столярных мастерских. Во-вторых, вчера произошли необыкновенные события, и седьмой «А» был их непосредственным свидетелем. Да и всю школу уже, разумеется, облетело известие, что Изобретатель построил машину времени и что вчера в школе побывал диплодок. Седьмой «А» взволнованно гудел. Костя с тоской подумал, что многие из учеников школы № 1441, разумеется, рассказали о необыкновенном событии дома, а это и есть изменение хода истории, так как подобная информация может привести неизвестно к каким результатам. «Хорошо,- подумал Костя, – если чьи-нибудь папа и мама будут настолько благоразумны, что сочтут эту историю плодом буйного воображения ребенка или следствием переутомления от чрезмерных занятий. А если кто-то поверит, придет в школу за разъяснениями, напишет в газету, сообщит на телевидение?»

Но додумать он не успел: в столярной мастерской наконец появился Лаэрт Анатольевич, а следом за ним в дверь тихонько прошмыгнула Букина. Костя и Петя впились глазами в лицо Изобретателя, но ничего не поняли: оно по-прежнему было отрешенно-восторженным. А поведение учителя физики просто не укладывалось ни в какие рамки.

– Так что мы проходили на прошлом уроке? – весело спросил Изобретатель с таким видом, словно сам об этом совершенно не был осведомлен. Однако, прежде чем ему успели ответить, учитель махнул рукой и сказал: – Впрочем, это совершенно не важно. – Он оглядел столярную мастерскую. – Как вы сами понимаете, заниматься здесь совершенно невозможно. Нет приборов, видеодоски, компьютера…

Изобретатель задумался.

– Вот что, – сказал он потом, – программу мы всегда нагоним, а на улице сегодня такой прекрасный сентябрьский день… Какой у вас следующий урок?

– Биология, – ответила Букина.

– Отлично! – Изобретатель даже потер руки. – Предлагаю вам до биологии прогуляться по парку. А я пока проведу индивидуальное занятие с Костиковым и Трофименко…

Седьмой «А» взорвался радостными криками, в дверях тут же образовалась веселая давка, все хотели выйти одновременно. Последней к двери, пятясь, медленно отходила Марина Букина, лицо ее было отмечено предельной стадией любопытства. Заметив это, Лаэрт Анатольевич вдруг проявил обычно несвойственный ему в обыденных, далеких от мира техники делах здравый смысл.

– Марина, – сказал он строго, – ответственность за оздоровительное мероприятие я целиком возлагаю на тебя. К началу следующего урока ты приведешь класс в кабинет биологии. Костикова и Трофименко я прошу остаться для индивидуального занятия.

За Мариной закрылась дверь, на лестнице смолкли ее шаги. Ничего не понимая, Петр и Костя застыли в немом изумлении. Изобретатель с сияющим лицом сильно хлопнул по плечу сначала одного, потом другого.

– Все в порядке! – сказал он весело. – Сегодня в шесть вечера мы отправляемся в будущее! Вместе с нами отправляются и некоторые учителя, а также директор.

– Лаэрт Анатольевич! – вырвалось у Кости. – Ну, конечно, я так и знал! Кто же откажется от возможности заглянуть в будущее?!

Изобретатель заговорщически подмигнул, но вдруг поморщился, словно вспомнив что-то не очень приятное.

– Да нет, такая мысль не сразу к ним пришла, – без удовольствия сказал он, – это уже потом как-то постепенно все изменилось…

Он взглянул в лица ребятам.

– Да, если вам интересно, вы можете послушать: я, разумеется, записывал на магнитофон…

Лаэрт Анатольевич достал из кармана связку ключей и еще один большой ключ.

– Вот, в брелоке я собрал портативный магнитофон. Сейчас мы пойдем в кабинет физики…

Повертев большим ключом, Изобретатель пояснил:

– Степан Алексеевич отдал, взламывать не придется. Там я быстренько перепаяю несколько схем, а вы пока послушаете.

Он обнял ребят за плечи.

– Хоть это, может быть, и не совсем правильно с точки зрения педагогики, но теперь у меня нет от вас секретов. Мы ведь стали, – он вновь подмигнул, – мы стали сообщниками, связанными общим преступлением. Вы взломали дверь, я готов был сделать то же самое, и, значит, я точно такой же преступник, как вы!

В кабинете физики, таком знакомом и привычном, Косте и Пете вдруг стало как-то не по себе. Теперь это был уже не просто учебный кабинет, а место старта путешествий во времени, и, значит, место необычное и загадочное. Изобретатель нажал на брелоке едва заметную кнопку, включив магнитофон, и тут же о существовании Кости и Петра забыл, ушел в лаборантскую, чтобы углубиться в свою таинственную работу.

Ребята прильнули к сверхпортативному магнитофону. В учительской, должно быть, произошло что-то необычное, раз не сразу учителя, по словам Изобретателя, решили отправиться в будущее. Для начала магнитофон голосом Степана Алексеевича саркастически сказал:

– А, вот и наш Уэллс! Путешественник во времени! Милости просим, Лаэрт Анатольевич!

Тут же магнитофон взорвался невообразимым шумом, заговорили, похоже, все сразу. Можно было едва разобрать отдельные возгласы: «О диплодоке, наверное, уже знает вся Москва!», «Я не могу спокойно преподавать…», «Безответственность товарища Ковригина ставит нас всех…». Шум перекрыл саркастический голос директора:

– Нет, так не пойдет! Мы, как коллектив педагогов, то есть людей, воспитывающих всех, в том числе и друг друга, и самих себя, должны прежде всего дать возможность высказаться самому Лаэрту Анатольевичу.

– Двери взламывал! – выкрикнул магнитофон голосом Аркадии Львовны, классного руководителя седьмого «А». – Где же правопорядок?!

– Зато теперь я все понял, разобрался, и машина времени будет работать как часы! Полная гарантия надежности! – убежденно произнес Лаэрт Анатольевич.

– Значит, напустите целую школу этих… дидло… ну, тварей этих ужасных! – возмущенно вымолвила физкультурница.

Наступила пауза. Степан Алексеевич откашлялся, как он всегда это делал, прежде чем сказать что-то важное.

– Лаэрт Анатольевич, – начал он, – вы признаете, что вскрывали дверь кабинета физики, чтобы без моего разрешения отправиться на машине времени в будущее, о чем свидетельствует вот эта улика, – послышалось шуршание газетного листа, – а именно экземпляр газеты «Пионерская правда», датированный 24 мая 2002 года? Сейчас не 2002 год!

– Качество, качество записи какое! – восхищенно пробормотал Петр. -Даже шуршание слышно!

– Понимание того, в чем я ошибся в первый раз, – сказал Лаэрт Анатольевич, – пришло ко мне поздно вечером. Тот, кому знакомо творческое горение, меня поймет: я просто не в силах был дожидаться утра, нужно было все исправить немедленно, пришедшее озарение могло пройти…