Алексей Абрамов - Государство, или Дневник проигравшего Страница 11

Взял колпачок. По капле заполнил тару. Еще раз напился, и широко расставляя ноги, уверенно двинулся в сторону стоянки. По дороге бодрился, – Определенно везет. Теперь у него появился свой колодец. Источник дает столько же воды, сколько родник в пустыне. Но и этого в его ситуации предостаточно.

На поиски воды потратил день. Павел не мог сказать, что за день. Это среда? Или уже воскресенье? Ориентировался на организм. Если хотелось спать, значит, на Земле пришла ночь. Проснулся. Значит утро. Наверняка его режим давно вывалился за рамки общепринятого с восьми до пяти. Началась другая, отдельная жизнь.

Вернулся в лагерь. По-звериному догрыз последний подгоревший кусок мяса. Завалился на боковую. Несмотря на довольно не привычные для изнеженного горожанина, а местами суровые условия места, где приходится обитать – спал Павел крепко. Как и все ночи, что провел здесь. Серьезные мысли о жизни и смерти больше не одолевали измученный мозг. Они сдались. Отошли на второй план. Беспокоят насущные вопросы. Обустройство быта, еда, питье.

Заботы с новой силой гонят прочь от лагеря. Искать более подходящее место для невольного заточения. Искать то, что поможет выжить. Выбраться отсюда.

12

Проснулся. Дорисовал на карте участок подземелья, что разведал накануне. Обозначил его как – «Источник». Не откладывая, выдвинулся в неизвестность.

Определенной цели не стоит. В последние дни Павел невкусно, но довольно сносно питался. – Можно позволить немного и поголодать. На завалы внимания не обращал. Интерес возникал, а он оживал только тогда, когда доходил до границы неизведанного. Граница, обычно – это очередной бесславно сгинувший во времени паровоз. Их облазил множество. В глазах рябит от однообразия, тусклого блеска на ручках и поручнях. Относительно целую в хорошей сохранности электричку отметил день или два назад. Поезд стоит практически идеально и только где – то в середине несколько вагонов выпирают стрелкой. Заметно накреняются в бок и вдавливаются в платформы грузового тягача. Тот неприкаянно стоит рядом.

Со стороны видно, как из-за угла разбитого вагона, здесь их бессчетное количество, вынырнула фигурка. Силуэт быстро двигается. Юркий человечек. Порой он останавливался. Что-то обдумывал. Ловко уворачивался от нависающих над ним конструкций, самых невероятных форм – и просачивался вперед. Человечек скрылся за буераками металлолома. Вот появился вновь и, петляя между остовами железнодорожных монстров, подошел к бледно – синему метровагону. С него начинается стандартный – в восемь вагонов – состав метропоезда. Постоял, поднырнул под вагон и пропал из зоны видимости. Створки механических дверей – плотно закрыты. – Заклинило! – Павел не пытался их раздвинуть.

– Проверено! Бесполезная трата сил. Проверено не один раз. На других поездах, – Павел посмотрел по сторонам. Все, что подлежит обыску-осмотру, заржавело или заклинило.

– Хм. Опасливо озираться уже привычка. Под ногами там же, где и стоял, нащупал увесистый кусок железа. С размаху всадил в грязноватое окно, что находилось на уровне плеч. Отпрянул. Брызнули осколки, с остатками белых букв. Они оповещали пассажиров, для кого предназначены посадочные места. Часть мелко потрескавшегося стекла осталась в раме. Поддел резиновую окантовку. Круто вывернул шею. Отвернулся. Выдернул шнур из гнезда.

Провернул операцию. На правой руке обнаружил мелкие порезы. Впервые с той минуты, как он оказался здесь, поднес руки близко к лицу. Внимательно осмотрел ладони. Тыльную часть рук. Немытые тысячу лет, с вздувшимися венами, с длинными, местами отломившимися ногтями – они огрубели. Кожа на подушечках пальцев – стерлась. Ладони покрылись многослойными мозолями, наросты утолщались и грозили со временем треснуть. Обнажить плоть нежно-розового цвета. – Хм. Конечности жалко, – Павел схмурил лицо. Однако, хороших кожаных или даже простых тканевых перчаток для огородных работ вокруг в избытке не валялось. – Или он рассеян, во время прогулок, – Павел засомневался. – В другое время стоит смотреть под ноги внимательнее. Зацепился за край окна. Немного подтянулся и ввалился в вагон. Оказался на мягком сиденье. Кинул взгляд вперед – пустая площадка последнего вагона. Дверь в кабину. Оглянулся. Оцепенел. Через два пролета на диване сгорбившись, сидел – человек. Сильно склонив голову, подбородок незнакомца практически упирается в грудь, неизвестный уставился в одну точку. Что – то рассматривает на полу.

Никакой реакции на его вторжение в электричку – не последовало. – Мертвец? – Павел осторожно, боком, выставил вперед правую руку, словно защищаясь от чего – то невидимого мелкими шагами, не отрывая ног от пола, приблизился к трупу. Осмотрел его.

Постоянное тепло мумифицировало тело и так стянуло остатки плоти, что зубы во рту стали в два раза длиннее. Скелет скалится. Десны отсутствуют, а губы превратились в две тонкие затвердевшие полоски вяленого мяса. Скелет, обтянутый кожей и в одежде. Брюки, добротные туфли на толстой протекторной подошве, теплая демисезонная куртка. Поезд оказался здесь осенью неизвестно какого года.

– Бедолага. Настрадался перед смертью, – Павел внимательно смотрит на труп. Из порванной брючины на левой ноге сахарно – белым острием сверкает сломанная кость. Левая рука неестественно, неправильно вывернута. Пассажира хорошо пошвыряло по вагону. Поломало, как куклу. Оказавшись в колодце, у него хватило сил только на то, чтобы подняться, сесть и, убаюкивая поврежденную ногу умереть от адской боли.

Обыскал останки. Проездной, крошечная сумма денег. Связка ключей. Всмотрелся в билет. – Хорошо бы найти там дату. Определить время, – но такой информации на проездном не печатают. Кроме этого ничего. Никаких документов. Все найденное, единственный живой в царстве мертвых рассовал по карманам. Выбрался из вагона, чтобы тем же проверенным способом забраться в следующий. – Возможно – это тоже чей-то склеп, – мысли Павла безрадостны. За стеной раздался глухой звук разбитого стекла. – Конечно, можно продвигаться, не покидая поезд, – рассуждает Павел. Но тогда придется разбивать по два стекла. Выбираться из одного вагона, – закусил губу. – И забираться в следующий.

Потребуется то чего – нет. Еще больше сил. Еще больше ловкости. Надо безопасно миновать пространство между вагонами. Дело трудное, а затея неудачная, – Павел говорит сам с собой.

– Это один из тех редких поездов, что едут поздно ночью с большими интервалами и везут по два – три одиноких пассажира в вагоне, – понимал Павел.

Следующий вагон. – Пуст, – короткое слово отдается коротким эхом.

Зато в третьем наткнулся сразу на несколько трупов. Изломанные тела разбросаны по вагону так, что без долгих размышлений понятно. – После падения никто не выжил и все остались там, где упали.

Ближе всех к нему лежит высохший старик. Высохший от старости, а после пребывания здесь, съежившийся в несколько раз он размерами похож на мумию подростка. На возраст указывают только одежда и белая редкая бородка, которая неизвестно на чем, но держится на лице покойника. Головного убора на трупе нет, и Павел видит в черепе трещину. Черная и кривая, как молния она пересекает череп полностью. Хотя дед, скорее всего, скончался еще в полете от сердечного приступа или от другой болячки, что берутся неизвестно откуда и одолевают людей с возрастом.

Рядом с мумифицированным скелетом валяется набитая холщевая сумка. Вцепился в нее. – Вот он! Подарок судьбы! – Павел еще раз поверил в удачу. Похоже, что старик ехал из магазина, где оставил полпенсии. Твердый, как кирпич ржаной хлеб, пять-семь консервных банок с рыбой и еще чем-то, подсолнечное масло, плотно закупоренное. Оно отлично сохранилось. Еще несколько пакетов с крупой и макаронами в хрупком полиэтилене. На промасленном дне лежит размазанный, разложившийся брикет неприятно пахнущего сливочного масла.

Аккуратно, как сапер, что колдует над бомбой, Павел перебрал покупки. Выкинул окончательно испортившиеся продукты, а все остальное забрал с собой. С этим можно жить.

Прежде чем заняться остальными членами мертвой компании сказал, пенсионеру, – Спасибо! Основательно сел рядом с ним. Поерзал. Ударом пятки раздавил консервную банку и в два – три глотка проглотил содержимое. Неимоверно вкусная морская рыба таяла во рту, а густое масло показалось вкуснейшим из тех, что он когда – нибудь пробовал.

– С незапланированным обедом покончено, – с ленцой переместился к следующему покойнику.

Молодой человек понимал в моде. Или ему так казалось. Судя по гардеробу, при жизни пролистывал страницы глянцевых журналов. Их обложками пестрели ларьки с прессой. И старался быть похожим на тех кукол, одетых пионерами моды, так как им казалось должны одеваться люди. Ничего поражающего воображение теперь очень практичного Павла. Качественная одежда. Про такую говорят, – Брендовая. Толстая кожаная куртка, коричневого цвета, плотные джинсы и кроссовки, похожие на туфли.