Ноэми Норд - Теплая тварь. Эротика. Теория соблазна Страница 11

– Не шути. Сложность в другом.

– Говори, не тяни.

– Люди, несмотря на брутальную внешность, способны влюблять в себя.

– О, ты смеешься! Человек? Никогда!

– Я предупредила.

– Что может заставить дриаду влюбиться в животное? Красота? Бренность слизких тел? Склонность собираться в стаи? Или, быть может, человек способен на самоотречение? А может быть, в его костяном черепе хранится бездна знаний? Ума? За какие таланты мне суждено влюбиться в человека?

– Это покажется странным, очень странным, но люди влюбляются друг в друга в основном в благодарность за любовь.

– В нашем мире такой глупости не предусмотрено. Нимфы не способны жертвовать чувствами за комплимент.

– Я все сказала. Мне пора. Возьми эту книгу. Она мне досталась от Фланцессии. Помнишь нимфу, которая спасла наш род?

– К сожалению, не помню.

– Жаль, что юные дриады забыли героических сестер. Три тысячи лет назад с помощью Фланцессии состоялся самый удачный контакт с человеком.

– Это было слишком давно.

– Да. Фланцессия не сможет с тобой поговорить.

– Жаль.

– Ты же знаешь, она приросла в том месте, где люди проложили новую трассу.

– Нам туда хода нет.

– До последней минуты мы общались, как подруги. До того, как ее поглотила зона отчуждения, она передала мне самые свежие воспоминания, которые не вошли в «Книгу книг».

– Хочешь сказать, что «Книга книг» не дописана?

– Наблюдения Фланцессии не увековечены по той лишь причине, что в ее опыте не выявили никакой закономерности. То, что она соблазнила человеческих самцов и вернулась, зафиксировано лишь, как положительный результат. Но детали остались за пределами отчета. И они пугают. Я предполагаю, что близкий контакт с человеком недоступен и опасен для современных дриад. Но Снипоритус отказывается прислушаться к моему мнению. Он уповает на еще одну случайность, которая подарит нам дополнительную тысячу лет.

– Снипоритус прав. Попытка необходима. И даже если контакт неудачен – это плюс. Кто-то должен рискнуть, чтобы отделить правило от исключения.

– Ты говоришь о погибшей Литаверии?

– Она погибла из-за случайной ошибки.

– Она погибла, потому что не прочитала вот это. Возьми. Здесь – единственные сохранившиеся воспоминания о последней удачно выполненной миссии осеменения дриады человеком. Тысячелетия отделяют нас от описанных событий. С тех пор мы так и не смогли восполнить генофонд. Внимательно прочитай.

– Хорошо, сестра.

– И подумай о последствиях. Не у каждой нимфы получится дойти до конца. Подготовься. Тебе предстоит выполнить невероятно трудное задание. Мир людей меняется с такой стремительной скоростью, что мы едва успеваем приноровиться к переменам, – с этими словами Иззалпена скрылась в кустах.

Я облегченно вздохнула.

Тяжело находиться рядом с несчастным существом, хотя солнца над ним не меньше, чем над нами.

Великолепие, которое щедро отмерено за счет других дриад, тебе не принадлежит. Рано или поздно придется сложить лазурные крылышки во имя благополучия червячков.

Так отбирается недоданное другим.

Так вершится главный закон природы, гласящий о том, что лишь на пустом месте вырастает большое дерево.

Проводив взглядом змеиное тело Иззалпены, я погрузилась в чтение.

17. Сделай это и умри!

Книга Фланцессии

Просвистела праща, камень ударил в лоб, конь рванулся в галоп, нога завязла в стремени. Дальше – темень в глазах и головокружительный полет сквозь петлю времен.

– Попалась, птичка! – услышала вблизи рокочущий бас.

Кто-то плеснул водой в лицо. Очнулась. Сквозь скомканные мокрые волосы разглядела, что надо мною склонилась рыжая лохматая голова. Жесткая борода защекотала шею, царапнула по щеке.

Ч-черт! Викинги! Влипла!

Их было трое, они гоготали, игриво ударяя кулаками друг друга по ребрам:

– Повеселимся, ребятки!

– А говорили, что амазонки без боя не дают!

– Но этой мы, точно, вставим без проблем.

– Глянь, грудь еще не отрезала, дикарка. Тыковки – что надо! Ха-ха-ха!

Я попыталась вскочить – ноги спутаны веревкой, руки связаны за спиной. Кровавая муть затмила зрачки.

После подлого нападения трусы насмехались над моим жалким видом.

А сами, подлые шакалы, прятались в кустах с пращой! Старшим был, безусловно, Бородач, но был ли самым отважным?

Найдется ли среди этих косматых, вонючих от пота мужланов хотя бы один настоящий воин?

Сквозь кустистые брови Бородача сверкали мутные травяные глаза. Он беспрестанно жевал сосновую серу, продавливая ее пузырями сквозь обломанные передние зубы. Резцы ему, разумеется, раскрошили более ловкие самцы в кулачных боях.

Он наклонился ко мне:

– Злая. Шипит, как рысь. Ха-ха-ха!

Звериными лапами сдавил мою грудь. По рукам червями поползли накаченные синие жилы. Колючая борода защекотала мое лицо. Он с довольным видом разглядывал добычу.

– Куда ее?

– Продадим, – не оборачиваясь, ответил соплеменник, коренастый темноволосый викинг.

Раздвинув широкими плечами ветви, он с шумом отливал в кустах. За спиной болталась булава – сучковатая дубина с узорчатой рукоятью.

Подошел третий, безбородый с нежным пушком под носом. Он во все глаза рассматривал мое связанное тело. Присел, пальцами смахнув прядь с моего мокрого лица.

– Молоденькая, – сказал он. – Красивая.

– Нравится? Твоя будет, – подошел сикун и вырвал из моего уха кольцо.

Я плюнула в опухшее лицо. Он замахнулся и медленно приблизил громадный кулак к моему носу.

Бородач расхохотался:

– Тихо-тихо, Опарыш! Не покалечь раньше времени. Люблю с характером, позлее.

– Ну, братва, приступим. Глянь – оклемалась!

– Не хочется покойницу обижать. Люблю, когда амазонки кусаются и царапаются…

– Чур, я первый!

– А почему ты? Все тебе? И хазарский топор достался тебе, и зубы орка? Все – твое, все – тебе, а валим вместе?

– Ладно, Опарыш. Давай так. Не ты и не я. Эта молоденькая, наверняка, в первый раз, и наш Риднарок тоже в первый, дай, бог, не в последний. Пусть детки порезвятся. А мы посмотрим, поржем.

– Вперед, Риднарок! Держи девчонку крепче между ног.

Риднарок смущенно оглянулся на старших:

– Развяжите ее!

– Шутишь! – гоготнул бородач. – Амазонке не вставишь на лету.

– Она совсем еще девчонка!

– А ты мальчонка! – викинги в унисон загоготали.

– Не тяни, ты же знаешь, амазонки, как змеи, уползают из любых объятий, если их крепко не держать.

– Глянь – эта уже выскользнула из пут! Левая свободна, и сейчас тебе в голову полетит увесистая коряга!

– Так и знал! Берегись!

– Ну, вот, получил! Куда смотришь?

– Отойди, вмиг окосеешь!

– Говорил же: не жалей, стягивай ноги крепче, амазонки живучие, как гадюки.

– Ну, давай, Риднадрок, не трусь, смелее!

– За волосы хватай, жми на спину, и вперед!

– Не могу, черт, на связанную, – сказал Риднадрог, вынимая меч. – Развяжу, куда ей деться?

– Как хочешь. Даст – твоя, не даст – наша.

– Глупый, если не даст, значит, самый смак. Дают за так, знаешь кто? Рябые да горбатые старухи.

Риднадрок краем клинка срезал набрякший узел с моих пут.

Я сразу вскочила на ноги и, чуть присев, отступила на шаг.

Этому приему меня научила наставница Лисья Улыбка.

Главное – оценить обстановку, приметить слабые места. И ни в коем случае не бить по яйцам. Они для нас самое ценное.

Мозги не жаль, пусть хоть всмятку, а это – береги.

Викинги тоже отступили на шаг, с восторгом разглядывая меня с ног до головы:

– Глянь: дикарка!

– Видимо, не объезженная! Не седлали ни разу!

– Красотища! Глаза сверкают, щеки горят. Люблю укрощать, но, раз уж досталась Риднароку, пусть позабавится.

– Давай, малец, сделайся мужчиной, всади!

– Оседлай кобылицу, надень узду!

– Впарь по лопатки, пусть запомнит, что клан Рыжебородых – хозяин Темного Бора. И бабам здесь не повелевать!

– Покажи, Риднадрок, девчонке силу, заломи хребет, поставь на колени!

– Вперед, стань мужиком, Риднарок!

Раздался боевой рык, Риднарок впрыгнул в круг.

В его руках уже не было меча, он оставил его за чертой самодельной арены. Одним глазом я приметила это место.

Сделав выпад вправо, откатилась влево и высоко подпрыгнула вверх.

Мое легкое головокружительное сальто всегда поражало наставницу, но в этот раз я была особенно великолепна.

Изогнув до предела в стремительном броске тетиву позвоночника, я резко подбросила тело высоко вверх. Последние лучи заходящего солнца лизнули мой плоский живот, и я, подзарядившись налету энергией светила, во вращательном движении за секунду до приземления успела вытащить из земли меч Риднарока.

И повернулась к тем двоим.

Бородач отшатнулся, как делают трусы, он едва успел прикрыть голову руками – лезвие клинка ударило по кисти. Веером взлетели отрезанные пальцы, брызнула кровь!