Ноэми Норд - Витасфера. Каменное небо Страница 11

– Но это же идиотизм облизывать самок ради того, чтобы они захотели!

– Кавалер Энрико! Вам следует вспомнить, где вы находитесь!

Энрико был самым проблемным учеником.

Казалось, он случайно попал в категорию кавалеров, и главным для него является нечто более возвышенное, чем примитивное участие в воспроизводстве. Он мог на уроках вставить такую скабрезную реплику, что класс замирал от грозящих последствий.

На уроке психологического разбора он поставил Магистра Галантности в особо трудное положение.

«Моя первая женщина измучила меня нравоучениями и ненасытным опытом.

Простыни, мокрые от пота, сразу охладили желание прикоснуться к ее взопревшей коже.

Она была нетерпелива и визглива, подозрительна к моей усталости, но при этом не упускала возможностей самого изощренного интима», —

так начиналось его сочинение на тему: «Мой первый восторг».

– Кавалер Энрико! Ваше конкурсное сочинение не может быть представлено на суд старших матрон в таком виде.

– И что же мне делать?

– Его надлежит исправить, – заявил сэр Робертус, зачитав начало перед классом.

– Вы учите меня неискренности?

– Юные кавалеры! Кто скажет: почему женщины не должны знать об истинных наших чувствах?

– Но матрона Магда, – прервал его Энрико, – обожает обиды и в восторге, когда ей говорят, что от подмышек разит тухлятиной, а бедра в плесени. Она мочится при мне и от меня требует этого же. Иногда она закатывает глаза и вопит: «Обожаю, когда он такой живой!»

– Достаточно!

– Я заметил, что дамам нравится втаптывать друг друга в грязь. Я бы мог посоветовать каждому кавалеру: не стесняться…

– Достаточно! – нетерпеливый стук трости выдал кульминацию недовольства педагога.

Сэр Робертус в душе оправдывал ученика. Он знал, что не во всем виноваты юноши. Дамы иногда поступают неприлично. Но разве можно обсуждать матрон?

– Нельзя о дамах рассказывать все и всем. Женские тайны – это тайны природы, без которых невозможна эрекция

– А капризы?

– Женские прихоти – составляющая воспроизводства человека.

– Если количество женских тайн определяется уровнем фолликулина, – не унимался дотошный Энрико, – то хотел бы я лично войти к Старшей Матроне!

– Довольно, молодой кавалер!

– Это было бы потрясающе! Фейерверк страстей! Максимум – это реальность. Все остальное – блеф и кривлянье. Учитель, возможно ли, чтобы я когда-нибудь улицезрел божественную наготу Старшей Матроны?

– Урок окончен!

Трость Магистра Галантности громко звякнула об пол.

Энрико родился циником. Но, несмотря на острый язык, его популярность в будуарах дам росла прямопропорционально возмутительной откровенности и сарказму.

Ученый кавалер Робертус не ошибался, считая дерзость показухой, потому что в противном случае это было бы самоубийством. А с мозгами у Энрико было все в порядке.

На самом деле каждый из молодых кавалеров гордился статусом избранника и страшно боялся лишения привилегий.

Однажды после очередного выпада несносного юнца в адрес некоторых омоложенных матрон, маэстро повел свой класс на экскурсию.

– Я вам покажу изнанку Дворца Любви, – сказал он. – Пусть увиденное охладит желание некоторых кривляться и вести себя вызывающе по отношению к дамам. Я приглашаю вас на прогулку по окраинам Витасферы.

12. Экскурсия на окраину

За пределами дворцовой части Витасферу укутал запах нечистот.

Едкий дым затенял сияние искусственных лун. Серый туман поднимался над крышами оранжерей и скатывался мутными каплями с бурых листьев.

– Почему здесь так несвежо? – оглядывались в недоумении ученики.

– Кондиционеры не справляются, – ответил сэр Робертус.

От кособоких фабрик несло тяжелым запахом тины, рыбы и мокрой бумаги.

– Я бы вам рекомендовал обратить внимание на то, что эти места не безлюдны, – продолжил учитель. – Механизмы очистных сооружений требуют контроля человеком. Но разве кто-нибудь из вас добровольно согласится провести жизнь в этом грязном районе?

Среди облупленных пенопластовых бараков лениво бродили и потягивались тощие коты, тявкали мелкие собачки, обнюхивая пятки чужаков.

– Какие забавные! – воскликнул Даффи, подхватив на руки одну из облезлых собачек. – Почему этих зверюшек нет во дворце? Они чудо! Смотрите! Одна облизала меня! Она целуется просто так, без всякой Лотереи!

Ученики расхохотались. Сэр Робертус объяснил:

– Животных запретили содержать в годы правления праматери Маргарет. Кошечки и собачки отвлекали юниток от главной миссии. Сексуальность перерождалась в материнскую привязанность к домашним любимцам. Интерес к мужчинам снижался, рождаемость тоже. Кто-то подсчитал, что уход за животными вызывает бурное выделение прогестерона, тем самым происходит дезориентация главных нравственных ценностей. Кошечек и собачек во дворцах уничтожили.

– Но здесь их так много!

– Но здесь, – продолжил учитель, – распространяются другие правила. Домашние животные нашли своих страстных защитников, их прятали и скрывали от уничтожения, пока они не размножились в таком количестве, что желтые колпаки спасовали перед проблемой, и отлов прекратился. А в годы правления чувствительной Астрид всем четвероногим прелестникам даровали свободу.

– Почему же их нет во дворце?

– Об их существовании дамы во дворцах до сих пор не подозревают. Я не советую брать собачек во Дворец, дабы трагедия принудительной разлуки не омрачила нашей прогулки.

– Брось, Даффи, собачку, – сказал Энрико. – Иначе во Дворце Любви прольется много слез.

Свет центральных лун едва дотягивался до окраин, здесь проблему освещения решали многочисленные фонари. Редкая растительность украшала фасады пластиковых построек. Хилые листики лимонника и умирающих яблонь удручали.

– Как они это едят?

– Кислятина! – Энрико выплюнул разжеванный плод.

– Джентльмены, не забывайте соблюдать приличия в любом месте, – напомнил Магистр Галантности.

– Разве это общество? Разве это люди? Посмотрите, во что они одеты! Серое, рваное, вонючее тряпье! – Энрико кивнул в сторону толпы, сбежавшейся посмотреть на молодых кавалеров из Дворца.

– У нашего циника наблюдательный глаз, – отметил учитель. – Жаль, что он озабочен проблемами окраин. Прошу внимания, господа! Перед нами – трудяги! Их жизнь – работа, их отдых – краткий сон. Когда мы спим, они приходят в наши дома, дезинфицируют, проводят профилактику санузлов и вентиляции, моют наши танцзалы, выращивают в оранжереях ароматные плоды, в прудах добывают рыбу и водоросли. Вы должны уважать их незаметное присутствие в нашей жизни.

Энрико присвистнул, заметив странное существо. Оно толкало тачку, набитую пустыми бутылками. Лицо скрывали длинные засаленные пряди, выпавшие из-под выцветшей повязки.

– Дама? Неужели?

– Здесь нет женщин и мужчин. Трудяги бесполы. У них не возникает проблем воспроизводства.

– Но почему они такие нездоровые на вид?

– Бедный мальчик! Ты не знаешь, что такое работа, усталость, долг.

– Все это может стать моим будущим?

– Во Дворце Любви нет стариков, но здесь вы их встретите изрядно. Здесь те, кто отказался от эвтаназии. Их никто не принуждает работать. Но они лишние и ненужные, поэтому должны оправдать отсрочку ухода. Собственно, их работа – большое для них одолжение, а каждый их прожитый день – наше подаяние им из жалости. Жизнь уходит одновременно с молодостью, и прискорбно наблюдать, как изможденные и больные цепляются за нее из последних сил.

Конец ознакомительного фрагмента.