Дом (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна Страница 11

— Гасси! — дурацкая затея. Темная вода, незнакомое место, камни, течения, странные звери… Он видел, как на горизонте продолжают резвиться дельфины.

— Присоединяйся! — женщина скинула юбку, майку, блеснуло белое тело, узкие трусики — и спиной назад рухнула в воду. Взметнулись брызги. — Ух, как здорово! Смотри! — она подняла светящуюся руку. — Поплыли! — и двинулась вперед неплохим кролем.

Чертова сумасшедшая! Он торопливо, путаясь в штанинах и рука-вах, стянул одежду. Вода была очень теплой, очень соленой, Стив буд-то скользил по гладкой поверхности. Догнал он ее быстро, впрочем, Гасси сама его поджидала. В едином молчании они поплыли вперед — туда, куда садилась оранжевая луна…

Скала была не гладко-твердой, а словно бы бархатистой. Лежать на ней было тепло, удобно. Он искоса поглядел на Гасси. Та вытяну-лась поодаль, глядя в небо. Белая луна стояла над ними высоко, блики от воды скользили по гладкой коже женщины. Она вздохнула, заложила руки за голову, взгляд Стивена остановился на ее груди. Если это не приглашение, то уж… Гасси, не отрывая взгляда от неба, предупреди-ла:

— Даже не вздумай!

Попытка не пытка. Не очень-то и хотелось. Он снова распластался на камне. На самом деле это место навевало скорее умиротворение, спокойствие, растворенность во всем — в небе, в море, в звездах… чем все остальное. Он снова искоса скользнул взглядом по телу женщины. Самовнушение не удавалось. Стив вздохнул и сел.

— Домой?

Обратный путь был куда короче, чем ему казалось. Или дом просто передвинулся им навстречу?

В коридоре, за закрывшейся дверью, Гасси придержала его паль-цами за локоть. Капли падали с ее намокших волос, одежда облепляла тело. Сказала — почти смущенно:

— Знаешь, твой мир — он прекрасен. Спасибо.

И ушла торопливо, точно боясь, что он ей что-нибудь ответит.

— Да всегда пожалуйста, — с запозданием пробормотал Стив. По-глядел на дверь и осторожно потянул за ручку. Заперто.

То есть — всем спокойной ночи…

Он делал вид, что спит. Сидел в своем любимом кресле — кстати, места всем хватало, сколько бы человек не спускалось пообщаться ве-черком — из-под ресниц наблюдая и слушая. Ники играл на ковре перед камином с Псом; ретривер, шутливо рыча, прикусывал ему пальцы, ва-лялся, задрав кверху лапы. Пацан был в восторге.

— Хочу поблагодарить тебя…

Он медленно повернул голову. Таня и Гасси сидели на широком подоконнике. Туда почти не доставал свет пламени камина, зато за стеклом виднелась луна — огромная, белая, яркая. Почти как в его ми-ре.

— Собираешься уходить? — спросила Гасси.

— Да, кажется, я готова, — Таня смущенно засмеялась. — Ты знаешь, мы с Алексом…

— О, я рада! — с удовольствием сказала Гасси. — Он тебя поддер-жит. Вы друг друга поддержите.

— Да. И твой Стивен…

— Мой — кто? Он-то здесь при чем?

— Он все допытывался, откуда мы пришли. Я, в конце концов, ска-зала, и он посоветовал обратиться к его тамошнему приятелю-юристу. Дал адрес и телефон. Сказал, чтобы я ни в коем случае не возвраща-лась домой, а сразу шла туда. Мне там помогут и защитят.

Стивен с удовольствием слушал паузу. Она длилась и длилась. Голос Хилл прозвучал яснее — видимо, она повернулась взглянуть на него, и он поплотнее сжал веки:

— О! Очень мило.

— Да, не правда ли? С одной стороны, я чувствую себя сильнее и решительнее, и у меня теперь есть Алекс, а с другой — я так боюсь опять… испугаться.

— Нет. Это тебе не грозит. Знаешь, почему? Потому что теперь тебе всегда есть, куда вернуться. Что бы тебе такое подарить на память?

— На память? С ума сошла, как я могу тебя позабыть… тебя, и этот дом…

— Ну, не плачь, — мягко сказала Гасси. — Смотри.

Стивен приоткрыл глаза — а потом и вовсе их вытаращил. Гасси протянула руку и выдернула из полотна лунного света светящуюся нить. И еще одну. И еще. Начала сплетать их, приговаривая:

— Дарю тебе радость, веселые дни, спокойные ночи, родные огни, отсутствие страха, удачи в пути, и чтобы мой дом ты смогла бы найти. Носи не снимая.

Таня подняла запястье, перехваченное узким светящимся брасле-том, засмеялась тихо:

— Чудеса!

Гасси отвернулась к окну. Чудеса? Какие чудеса? Что она могла сделать? Приютить на время, дать кров, пищу, передышку, подарить безделицу вроде браслета из лунного света… Разве она могла им дать новую жизнь? Разве могла помочь ее наладить?

А вот он… Уокен… сразу начал что-то делать. Позвал Сэма, с ко-торым они столько времени лишь обменивались приветствиями — и ко-торый оказался очень славным, симпатичным… и очень одиноким че-ловеком. Уговорил библиотекаря сменить свечи на одну двухсотватт-ную лампочку — старик с таким восторгом рассказывает это, как будто Уокен сам изобрел электричество. И вот… посоветовал конкретные шаги к освобождению Тани и Ники. Так кто же из них полезнее?

Она посмотрела на Уокена. Тот вовсе не спал, как ей казалось. В тени под бровями тает пристальный взгляд, крупные руки свободно лежат на подлокотниках. Как вообще можно запереть это сильное энергичное существо, помешать ему действовать?

— Слушай, но если все действительно так, как ты говоришь, твой дом просто должен быть переполнен! Что, мало в мире несчастий? Войны, революции, катастрофы…

Гасси пожала плечами.

— Не знаю, по какому принципу он отбирает постояльцев… Кроме того, наверно, существуют и другие Дома. Да и сколько комнат в моем, я тоже не знаю. Не все же спускаются посидеть у камина. Некоторым нужно уединение. И потом они уходят…

— Куда?

— Не знаю. Обратно. Когда перестают нуждаться в Доме. Они полу-чают передышку — чтобы продолжать жить дальше. Редко кто возвра-щается или остается надолго. Разве что наш библиотекарь, — она пока-чала головой, вспоминая. — Сколько их тут перебывало…В детстве я не понимала. У нас всегда толклось много народа и я воспринимала их как родственников или друзей родителей.

— То есть… твои родители тоже были Хозяевами?

— Мама. — Гасси засмеялась. — Отцу просто некуда было деваться. Он ведь не местный. Ученый-филолог. Приехал изучать какую-то ле-генду, увидел маму — и остался здесь навсегда. Все мужчины в нашем роду приезжие — вряд ли кто из местных польстится взять в жены одну из ведьм Хилл…

Так вот почему Гасси до сих пор одна.

— То есть, все женщины в вашей семье обречены жить в этом го-родке?

— Обречены? — она снова засмеялась. — Ты так это сказал… Поче-му? Я уезжала, жила в разных местах. Но меня всегда сюда тянуло. И вот я возвратилась, — она оглянулась с удовольствием. — И — знаешь? — не жалею. Когда умерла мама, отец очень грустил — вместе с домом. Но прожил еще десять лет. Писал мне смешные письма, сочинял сказ-ки, записывал истории, которые рассказывали ему жильцы. Он решил вести своего рода летопись дома. У меня вот все до этого руки не до-ходят…

— А если ты не выйдешь замуж, и у тебя не будет детей, ну пони-маешь, наследников?

Гасси хмыкнула.

— Замужество для деторождения вовсе не обязательно, если ты до сих пор не в курсе! Конечно, у меня будут дети. Девочка, как минимум.

Почему-то ему очень не понравилось это замечание — вернее, он вдруг вспомнил, что с деторождением зато связаны другие действия, которыми Гасси будет заниматься с каким-нибудь кретином…

— И все же? — не отставал он.

Гасси пожала плечами.

— Я знаю, на свете еще имеются Хиллы, наследство перейдет им. Что ты так обеспокоился?

— Я не обеспокоился, — буркнул он. — Просто интересно.

Сладкий, густой, летний запах тянулся по всему первому этажу. Гасси по второму кругу варила свое зелье: "Оно должно выстояться и выпариться, понимаешь?". Стояла у плиты, наблюдая за кастрюлей. Волосы у нее были заколоты учительским узлом на темени и открыва-ли белую линию шеи и беззащитный затылок.

Он поглядел-поглядел, подошел и уткнулся лицом, губами в этот затылок. Гасси не вздрогнула, не напряглась, не отстранилась, не прильнула к нему. Стояла, как стояла. Сказала, не поворачивая голо-вы: