Евгений Гуляковский - Лабиринт миров Страница 11

Сейчас поясню в двух словах. Из-за подобного энергетического монстра сорок лет назад мы были вынуждены закрыть нашу колонию на Зидре и объявить там полный карантин.

– Почему эта информация была засекречена, да еще под таким грифом?

– Потому что она была связана с закрытием корпорации «Феникс», со знаменитым скандалом и отставкой президента Елагина.

– Сорок лет назад мы потерпели на Зидре полное поражение, и, по сути, были вынуждены бежать с планеты, – выдавил из себя Орлов.

И Павловский недовольно поморщился. Этот человек не просто многое знал, но и не всегда умел держать язык за зубами.

В любом другом учреждении он бы давно тихо и незаметно исчез из штата, оказавшись в какой-нибудь богом забытой колонии. Но в Управлении внешней безопасности к неудобным сотрудникам относились иначе.

– За сорок лет мы кое-чему научились. – Павловский постарался исправить то удручающее впечатление, которое произвела на остальных тирада Орлова. – Именно после этого случая был разработан план операции «Проникновение», к реализации которого с этой минуты мы все приступаем.

Глава 6

Лауреат Нобелевской премии, академик Вакенберг сидел на веранде своего хорошо охраняемого коттеджа и размышлял о том, что жизнь не удалась.

Вчера ему стукнуло шестьдесят пять, и он постепенно приходил в себя после затянувшегося далеко за полночь юбилейного вечера.

Правительственные поздравления, ненужная суета, десятки неприятных ему людей, весь вечер соревновавшихся в том, что испытывали его долготерпение, произнося дурацкие речи в его честь.

Вакенберг давно перешел тот рубеж, когда слава доставляет хоть какое-то удовлетворение, а тщеславие было ему нe свойственно, даже когда он был намного моложе.

Всю его жизнь поглотила наука, борьба с рутинными аксиомами, стремление сделать шаг в неизвестное. Но в результате он получал лишь строчки формул, понятные разве что десятку людей на этой планете и никого не сделавшие счастливее, – в том числе и его самого.

Даже собственный институт, созданный по его проекту и занимавшийся фундаментальной наукой, не приносил удовлетворения. Он собрал в него лучших молодых математиков планеты, он добился выделения обширных правительственных субсидий для своего детища. Он, наконец, сумел создать свой собственный мирок единомышленников, вход в который посторонним был заказан, и не столько потому, что институт получил закрытый статус правительственного учреждения, сколько оттого, что непосвященный сразу же тонул в непонятной терминологии этого чуждого ему мира, где надо всем царствовал божественный язык математики.

И вдруг сейчас, после своего юбилейного вечера, Вакенберг понял, что все это не более чем игра, не имеющая никакого отношения к реальной жизни.

Из глубин этих печальных раздумий его вывел мягкий переливчатый зуммер вызова внутренней связи. Охранник у ворот виллы сообщил, что к нему прибыл специальный правительственный курьер. Еще одно поздравление. Каждый из них боится опоздать, боится остаться в стороне от важного политического мероприятия. Десять лет назад эти люди не знали даже его фамилии. На поздравления приходится отвечать, выдумывать какие-то пустые, вежливые слова.

Он усмехнулся, представив, как вытянулись бы лица этих правительственных чиновников, если бы на каждое их послание он отвечал лишь то, что думал. Ну, например: «Принял к сведению. Вакенберг». Или еще лучше: «А не пойти бы вам…»

– Пропустите, – сказал он охраннику, одновременно включая автоматическую кофеварку, стоявшую на столике рядом с его креслом. Ему казалось, что горечь этого напитка уменьшала горечь его мыслей.

Правительственный пакет оказался гораздо солиднее всех полученных им поздравлений. Прежде всего потому, что на нем стояла президентская печать и надпись «Совершенно секретно. Лично в руки».

Это еще что за новости, подумал Вакенберг, взламывая печать. С каких это пор юбилейные послания направляют с курьерской почтой, под грифом «секретно»?

Молоденький лейтенант вежливо отвернулся, чтобы не мешать академику изучать секретное правительственное послание.

Однако изучать в нем было совершенно нечего. На хрустящем листе мелованной бумаги было четко отпечатано одно-единственное слово:

«Проникновение».

И Вакенберг далеко не сразу вспомнил, что это должно означать.

Лет двадцать назад в одном из правительственных учреждений, куда его, тогда еще декана математического факультета, пригласили для конфиденциальной беседы, ему предложили подписать некое обязательство…

Тогда все это выглядело как шутка какого-то свихнувшегося правительственного чинуши.

Ему сказали, что это обязательство окажет существенное влияние на его дальнейшую карьеру и обеспечит ему поддержку на самом высоком уровне.

Поскольку, в сущности, от него ничего не требовали и он был абсолютно уверен, что и не потребуют никогда в будущем, он с легкостью, почти не раздумывая, подписал бумагу, в которой было сказано примерно следующее: он, Вакенберг, в случае инопланетного проникновения на Землю, независимо от формы этого проникновения, обязуется немедленно прибыть на секретную правительственную базу и находиться там до тех пор, пока ликвидация этого проникновения и всех его последствий не будет завершена.

Там еще была куча всяких пунктов о неразглашении, о соблюдении секретности, о полной изоляции от внешнего мира и прочей ерунды.

– Скажу прислуге, чтобы собрала вещи, – пробормотал он, тяжело поднимаясь из своего кресла и все еще не понимая, что с этого мгновения вся его жизнь полностью изменилась и уже никогда не вернется в прежнее русло.

– Извините! Но мне приказано проследить, чтобы вы избегали любых контактов. Все необходимое есть на базе. Позже вам доставят ваши вещи.

– Это еще что за новости! Уж не хотите ли вы сказать, что заберете меня прямо сейчас, в домашнем халате?!

– Именно так.

– Ну, это уже слишком! Семенов! Выпроводите отсюда этого молодого человека! – крикнул он в микрофон внутренней связи. Но вместо начальника его личной охраны из дверей показались еще двое солдат в незнакомой Вакенбергу форме.

– Господин Вакенберг! Не заставляйте меня применять силу. Мне поручено выполнить приказ любыми средствами.

Через час глайдер с академиком на борту приземлился на небольшом острове, которого не было ни на одной карте.

Вакенберга встречал незнакомый человек средних лет в безупречно сшитом гражданском костюме. Совершенно подавленный тем, каким способом его сюда доставили, и окружающим пейзажем (весь остров опоясывали энергетические установки защитного поля и тяжелые бластерные батареи, способные в считанные секунды уничтожить любую воздушную или морскую цель), Вакенберг медленно спустился по трапу и сделал вид, что не заметил протянутой ему для пожатия руки.