Пирс Энтони - Макроскоп Страница 11

Иво присмотрелся, но увидел только что-то вроде жилища, несколько жирных существ развалились в воде, несомненно, вонючей. Одно из них выбросило из хобота струю жидкости и заскользило вперед, или может быть назад, под действием реактивной силы.

– Я хочу услышать более основательную аргументацию. Может, я чего-то не понимаю?

Я прочитаю тебе лекцию по их палеонтологии. Мы осматривали их библиотеки, музеи, спальни – да-да, все это у них есть, хотя не такое как у нас, и мы скопировали несколько учебных фильмов. Мы их еще не озвучили – сейчас это делается – но я буду комментировать по ходу. – Он переключил изображение. – Итак, история хоботоидов, сокращенно хобов, планеты Санга.

Иво позабыл обо всем, слушая рассказ и глядя на экран. Перед ним предстала планета Санча миллионы лет назад: могучие леса папоротников на суше, скопления губок в океане. Из богатой пищей воды вышли на сушу пресмыкающиеся, похожие на земных двоякодышащих рыб, вдыхая влажный воздух плотной атмосферы. Они откладывали яйца на суше, но хищники пожирали почти все, пока под лучами солнца созревал плод, и естественный отбор привел к тому, что потомки их уже вынашивали плод в теле: живорождение. Но даже после этого крохотные новорожденные были весьма уязвимы, и эволюция остановилась на компромиссе – плацентарная амфибия. Эти животные составили генофонд вида, который завладел всей планетой через сорок миллионов лет.

Примитивный хоботоид не производил сильного впечатления. Их стада плавали в мелких морях, выбрасывая воду из хобота, неуклюже взбирались на берег, орудуя ластами. В них был страх, их глаза все время были обращены в сторону опасности, а не в будущее.

Они умирали либо в зубах хищника, либо просто в панике, глупо разбивались о скалы.

Но они достигли успехов, совершенствуя способ передвижения, направление извержения воды можно было легко изменить поворотом хобота, а у некоторых подвидов к этой струе добавлялось зловонное вещество, отпугивающее хищника. Нюх обострился: они всегда ждали нападения.

Один вид перебрался в скалистую зону прилива, – место, в котором не могло жить ни одно другое существо. Моря изменялись во время прилива, а прилив, вызванный действием двух лун, имел коварный нрав. Огромные круглые скалы перекатывались, давя все на своем пути, прорывая канавы в песке отмелей и океанском дне, затем, со сменой течений, перемещались в новый район. То было гиблое место как для сухопутной, так и для морской фауны.

Те пробы стали совершенными амфибиями, так как их дыхательный аппарат был приспособлен как к воде, так и к воздуху. Они научились ориентироваться в течениях, предугадывать приливы и спасаться от опасности, переползая из канала в канал. Когда большие морские хищники осмеливались забираться на отмели, пробы отводили нужные течения, так что враг был либо изолирован в ловушке, либо оказывался на суше. Если же вторгался сухопутный зверь, его тоже можно было заманить в природную западню. Все еще боязливые пробы познали вкус мяса.

Затем суша поднялась, и отмели отступили. Это было катастрофой для хобов; выжили немногие, так они не были в состоянии конкурировать с сухопутными или морскими животными в их родных средах. Но один вид, самый способный, смог соорудить себе дом, там где его не создала природа. Они не могли быстро бегать или плавать, либо летать, им пришлось рыть своими конечностями каналы на берегах морей и подводить к ним воду. Для хищников были прорыты лабиринты. Тот, кто входил в лабиринт, в конце концов оказывался в тупике, либо в узком проходе, и на него сыпались камни, или летели копья из поперечных ходов.

Позднее камни и копья были приспособлены для строительства и началась эра инструментов и оружия. Хоботоподобный вырост, уже не столь необходимый для передвижения, стал чем-то вроде руки, плавники, больше не нужные для плавания, превратились в мощные лопаты. Увеличился мозг. Требовалось средство для общения высокого уровня. Воздух, вибрирующий в хоботе, создавал гудящий звук, что и составило основу речи.

А лабиринт через несколько тысяч лет превратился в подобие города.

Суша опять поднялась, и город был разрушен, такая же участь постигла места обитания многих других животных. Пробы отстроили свой город, а менее способные и гибкие животные вымерли. Пробы почти утратили былую робость, а мясо им нравилось все больше.

Население увеличивалось, и новые жители требовали еще больше еды и пространства. Чтобы облегчить ситуацию в городе, были организованы первые колонии. Не совсем ясно, как происходило разделение труда, но в каждом селении имелся полный штат строителей, охотников, вскармливателей. Первая колония была основана в нескольких сотнях миль от города. Следующая – дальше. В конце концов все берега планеты были усеяны городами-лабиринтами.

Теперь хобов было не узнать. Лоснящиеся гиганты, они отвоевывали территории своих древних врагов. Организация и разум победили. Они продвинулись вглубь суши, разработав способ подачи воды в места выше уровня моря, ее удержания и аэрации. Наступило время технологий.

Пришлось проявлять все большую изобретательность, по мере того как планета становилась все менее пригодной для проживания. Дожди выпадали реже – создавались более мощные насосы, животный мир исчезал – выводились новые породы скота. Хобот проба теперь мог хорошо работать на всасывание, им можно было брать предметы как присоской, но захват был слабый, оказалось, что проще использовать его подвижность и ловкость для создания машин и поручить им тяжелую работу.

После освоения континентов фауна и флора оскудели, а полезных ископаемых становилось все меньше, и пробам пришлось создавать эффективные технологии получения пищи. Морские фермы поставляли мясо, остальное дополняла гидропоника. Наука быстро развивалась, началось освоение космоса. Но это требовало огромной энергии, а их мир был опустошен варварским природопользованием прошедших веков. Они искали возможности колонизировать другие миры, так же, как когда-то они колонизировали берега родной планеты, однако не имели ни времени, ни техники для долгой космической экспедиции с малыми шансами на успех.

Технологии развивались, а цивилизация голодала. Они изобрели макроскоп и забросили свое открытие. Суша превратилась в сеть водных каналов, а океан в тщательно спланированную плантацию. Тех, кто не мог расплатиться с долгами, забивали, те, кому не удалось достичь успеха в жизни, могли пожить несколько лет в мире богатых, заложив собственное мясо. Это был модный и приятный способ самоубийства, и теперь около сорока процентов населения удовлетворяли свой суицидальный инстинкт подобным образом. Но уровень рождаемости, поддерживаемый приличной медициной и скукой жизни, все рос. Наступил коллапс невосполнимых ресурсов.