Фред Хойл - Андромеда Страница 11

– Считается, что мне следует все время быть в курсе дела, если вы не возражаете, конечно. И когда уже не нужно будет сохранять тайну…

– Вы будете, аu fait так сказать?

– Но вы не возражаете? - Джуди говорила просительно и робко, будто была виновата она, а не он. Она чувствовала, что каким-то необъяснимым образом связана с Флемингом.

– Мне-то что,- сказал Флеминг. - Чем больше юбок, тем веселее. Но, как Флеминг и говорил в Болдершоу, у него не было на это времени. Все дни и большую часть ночей он проводил, преобразуя в доступные людскому пониманию цифры огромное количество данных, непрерывно поступающих с радиотелескопа. Чем бы Флеминг ни занимался (с помощью Рейнхарта или сам), он был теперь очень собран и сосредоточен. С непреклонной целеустремленностью он подгонял Бриджера и его ассистентку, безропотно терпел надзор за своей работой и послушно выполнял все формальности. Официально руководителем работ был Рейнхарт, и Флеминг покорно относил ему все результаты, однако при этом всегда присутствовали представители министерства обороны, и Флеминг умудрялся быть вежливым даже с Уотлингом, которого они прозвали Серебряные Крылышки. Остальные члены группы чувствовали себя намного хуже. Отношения между Бриджером и Джуди были натянутыми. Бриджеру не терпелось скорей покинуть институт, а Кристин нисколько не скрывала своего стремления занять его место. Она была молодой, хорошенькой, и в ней было что-то от флеминговской целеустремленности. Она явно считала Джуди балластом и при любой возможности демонстрировала ей свою неприязнь. Вскоре после их отъезда из Болдершоу отыскался Харрис; об этом сообщил Уотлинг во время одного из своих визитов. Какие-то люди набросились на Харриса в конторе букмекера, втолкнули его в машину, избили и оставили на заброшенной мельнице, где он чуть не умер. У него была сломана нога, и он ползал, не в силах выбраться оттуда; в течение трех дней он пил воду, капавшую из крана, и питался шоколадом, оказавшимся у него в кармане, пока наконец на него случайно не набрел крысолов. Харрис не возвратился к ним, и Уотлинг сообщил эти подробности одной Джуди. Она не стала о них никому рассказывать, но попробовала выпытать у Кристин что-нибудь о прошлом Бриджера.

– Вы давно его знаете? Разговор происходил в маленькой комнатке рядом с помещением, где находилась главная счетная машина. Кристин работала за столом, заваленным перфокартами, вышедшими из машины. Джуди расхаживала взад и вперед, мечтая о том, чтобы сесть.

– Я делала у него диплом в Кембридже. Хотя, насколько Джуди было известно, родители Кристин были родом из Прибалтики, девушка изъяснялась, как любая английская студентка.

– Вы хорошо его знали?

– Нет. Впрочем, если вас интересует его научная характеристика…

– Нет-нет. Я только думала…

– Что?

– Ну, может быть, он иногда вел себя… как-нибудь странно?

– Мне не приходилось обматываться колючей проволокой.

– Я не о том.

– Тогда о чем же?

– Он никогда не просил вас помочь ему в какой-нибудь работе, на стороне, так сказать? - С какой стати? - она обернулась и посмотрела на Джуди строго и враждебно. - У кое-кого из нас интересной работы и так хоть отбавляй, не все же бездельничают. Джуди ушла в зал, где стояли счетные машины, и принялась наблюдать, как они стрекочут и перемигиваются индикаторными лампочками. При каждой машине находился оператор, причем часто было трудно понять, мужчина это или женщина, потому что на всех были одинаковые комбинезоны. В центре зала стоял длинный стол, куда стекались результаты вычислений - в виде стопок перфокарт, или катушек магнитной ленты, или бумажных рулонов, выходивших с печатающих устройств. Цифры! Океаны цифр. И они, казалось, жили самостоятельной, обособленной от человека жизнью. Это сборище машин разговаривало на собственном языке! Джуди уже имела некоторое представление о том, чем занимается их группа. Передача из созвездия Андромеды продолжалась много недель подряд без повторения, а затем вдруг началась сначала. Это позволило заполнить большинство пробелов в первоначальной записи: Земля вращалась, и записывать сигнал можно было только тогда, когда западное полушарие было обращено в сторону созвездия Андромеды. И каждые сутки источник в течение двенадцати часов находился за горизонтом. Когда же передача началась снова, она оказалась уже в другой фазе относительно суточного вращения нашей планеты, так что пропущенное ранее можно было частично восполнить. К концу третьего периода у них была полная запись передачи. В Болдершоу-Фелл продолжали принимать сигнал, но никаких отклонений не обнаруживалось. Кем бы ни была послана передача, в ней говорилось о чем-то одном, и это "что-то" повторялось снова и снова. Теперь никто из посвященных больше не сомневался, что это была именно передача, послание из космоса. Даже в отделе коммодора авиации Уотлинга она фигурировала под названием "радиостанция Андромеда", как будто источник сигналов был известен сколько-нибудь определенно. Соответствующие работы получили шифр "Проект-А". Послание оказалось чрезвычайно длинным. Все эти точки и тире в переводе на привычный язык цифр вырастали во многие миллионы цифровых групп. Без счетных машин обработка такой массы данных потребовала бы целой человеческой жизни, но и с их помощью она заняла многие месяцы. Каждую машину нужно было научить, как, обрабатывать вводимую в нее информацию; Джуди узнала, что это называется программированием. Программа состояла из набора математических действий, перенесенных на перфорированные карточки, которые вводились в машину, заставляя ее выполнять то, что требовалось. Затем в машину вводились данные - анализируемые группы цифр, - и через несколько секунд она выдавала результат. При появлении новой идеи относительно метода анализа всю операцию нужно было проделывать заново, и с каждой группой цифр в отдельности. К счастью, можно было использовать небольшие счетные машины, чтобы подготавливать данные для более крупных и мощных их собратьев. При этом каждая машина, кроме входных, контрольных и выходных устройств, располагала еще и достаточно емкой памятью, так что новые решения можно было автоматически сопоставлять с полученными ранее.

Почти все это объяснил Джуди Рейнхарт - добрый, снисходительный, умный, тактичный Рейнхарт. После скандала в Болдершоу-Фелл он стал относиться к ней с большей симпатией и давал ей понять, что она ему правится, - по-видимому, он ее жалел. Рейнхарта втянули в дебри межведомственной дипломатии, благодаря чему группа получила возможность работать. Именно в это время вполне проявился его талант руководителя. Каким-то образом ему удавалось и удерживать в узде Флеминга, и отбиваться от начальства, и к тому же он находил время выслушивать каждого, кто являлся к нему со своими мыслями и проблемами. При всем том Рейнхарт скромно оставался на заднем плане, переходя от одной сложной задачи к другой; он был похож на тихую, симпатичную и чрезвычайно умную птицу. Он брал Джуди под руку и совсем понятно рассказывал о том, что они делают, как будто в его распоряжении был неисчерпаемый запас времени и знаний. Но однажды настал момент, когда Рейнхарт уже не мог осмыслить результаты вычислений, и ему пришлось передать бразды правления Флемингу. Дальше Флеминг шел уже один. Теперь Джуди поняла, что счетные машины были первой и великой любовью Флеминга и он был связан с ними узами интуиции, граничащей с волшебством. Однако это никак нельзя было объяснить чем-то сверхъестественным, просто Флеминг достиг невероятного совершенства в овладении языком машин. Двоичное исчисление было для него родной стихией, и часто за какие-то считанные минуты он находил решения, на проверку которых Бриджер и Кристин тратили затем часы напряженного труда. И каждый раз оказывалось, что он был прав. За несколько дней до того, как Бриджер должен был уйти, Рейнхарт пригласил его и Флеминга на совещание. Оно длилось гораздо дольше обычного, а после окончания профессор отправился прямо в министерство. На следующее утро Рейнхарт и Флеминг поехали в Уайтхолл.