Дмитрий Исаков - Мурзик Страница 11

- На большее я давно уже не надеюсь.

Я щелкнул пальцами и мне подали счет.

Я щедро расплатился долларами, чем премного удивил Мурзилку. Уже в машине по дороге к ее институту я промолвил:

- Кстати, я достал подарки для твоих родителей!

- Да? - повеселела Мурзилка.

- Как ты хотела: папе - фотоаппарат, маме - приемник, ну а тебе духи.

- Да?! И сколько я тебе должна?

- Оставь это. Давай лучше заедем к тебе домой, ведь не таскаться же тебе с коробками.

- Разве коробки такие большие?

- Немаленькие...

- Фотоаппарат - "Зенит"?

- В принципе, да...

- Как?

- Какая же ты настырная, - засмеялся я.

Мы как раз подкатили к дому Мурзика, и, выйдя из машины, шофер достал из багажника коробки с подарками и передал их Мурзику.

На коробках были надписи "Кодак", "Панасоник" и что-то там про Шанель.

Мурзик поинтересовался:

- А где "Зенит"?

- "Зенита" не было, пришлось взять "Кодак".

- А это маленький приемничек?

- Меньшего размера двухкассетных магнитол не выпускают.

- И сколько это стоит?

- В валюте не очень дорого, что-то вроде того, что мы сегодня проели в "Национале".

- Меня родители выгонят из дома.

- Я об этом как-то не подумал, знал бы купил вещи подороже.

- Гнус! Что я им скажу?

- Скажи, что спасла из горящего офиса американского бизнесмена, вынеся его на руках с пятьдесят восьмого этажа по скользкому карнизу.

- На руках?! Здоровенного мужика?

- Ну скажи, что спасла японца, они маленькие.

- С пятьдесят восьмого этажа?

- Скажи, что с пятьдесят второго, наконец!

- На конец?

- В принципе, можешь ничего не говорить. Вот эти бабуси у подъезда сами все расскажут твоим родителям в самых животрепещущих красках.

- Я тебя убью!

- Прямо сейчас?

- Да!

- Тогда они расскажут, что ты напала на бедного несчастного бизнесмена прямо у своего подъезда, и ему бедняжке, чтобы зазря не пропасть, пришлось откупаться от злой окабаневшей Мурзилки мелкими презентами малоизвестных иномарок.

- Бедненький! Несчастненький!

- Ладно, хватит! Василий Иванович! Проводи ее и смотри, чтобы она не загнала налево по дороге товар, а доставила его домой в целости и сохранности!

- Яволь! - щелкнул каблуками кроссовок Иваныч и, отобрав у Мурзилки коробки, повел ее этапом в подъезд.

Через пять минут они вернулись, и мы отвезли Мурзика в ее "бурсу", где с ней и распрощались навеки до семнадцати ноль-ноль.

- Ну и где мы будем веселиться?

- Василий! Гони в самый бандитский кооперативный ночной ресторан.

Василий Иванович что-то там поколдовал с компьютером и, получив нужный адрес, тронулся.

Ресторан находился в Марьиной роще и, судя по информации с дисплея, назывался не очень вразумительно - "РАЗГОЙ". Но когда мы к нем у подкатили, то сразу все прояснилось. Кто-то неизвестный подрисовал на вывеске ресторана к букве "Г" бублик, и название ресторана, наконец, стало отражать его сущность - "РАЗБОЙ".

Ребята из команды 35 заволновались и затребовали объяснений. Я по рации попросил их не беспокоиться и по возможности не вмешиваться, что бы не произошло (разговор шел кодом, а то бы Мурзик начала нервничать, узнав, что что-то может произойти).

Напоследок они мне вывели на монитор информацию об оперативной обстановке в этом вертепе: за последнюю неделю здесь произошло четыре перестрелки (правда, трупов было до странности немного, всего шесть штук), сегодня здесь предположительно будет находиться всего три банды - из Люберец, Одинцова и местная мафия.

Столкновений не предполагалось, так как недавно они заключили перемирие в связи с приездом в Москву банды из Кабулетского района ГССР. Так что мы смело могли здесь отдохнуть от городской сутолоки и культурно поразвлечься.

Войдя в ресторан, мы лишний раз убедились, что процесс инверсии капиталов из теневой экономики в сферу кооперации развивается динамично и поступательно: интерьер и основные средства ресторана оценивались (на глаз) примерно в миллион рублей (неконвертируемых).

Мой Василий Иванович, знавший по роду службы каждую собаку в Москве, что-то прошептал "а ухо председателю давешнего кооператива и нас посадили в тихий угол, из которого хорошо просматривался весь зал и эстрада.

Несмотря на ранний для этого заведения час, ресторан был уже на половину заполнен и шла демонстрация разрешенного эротического фильма "Лесбиянки против голубых".

Мурзилка, сразу же освоившись, взяла меню и начала его читать вслух.

Его содержание, а главное, цены были довольно солидные, если учесть, что самая дешевая позиция - чай без сахара "по-разгойному" стоил всего четыре шестьдесят девять, но зато хлеб был бесплатный.

Мурзик так громко читала, а главное, с выражением, что на ближайших столиках смолкли разговоры, и установилась недобрая тишина, лишь нарушаемая кряхтеньем лесбиянок и нежными вздохами голубых из видика. Около нас появился официант и вопросительно посмотрел на меня.

- Тащи все, только по порядку, - вальяжно прошепелявил я и передернул перед его носом "хрусты".

Официант побежал на кухню, а к нашему столику вразвалку подкатил какой-то противный хмырь.

- И откуда вы, такие дорогие гости?

- А ты кто такой? - ответил я и небрежно так распахнул полу пиджака, засветив ему вороненую ручку полицейского бульдога в кобуре под мышкой. Канай отсюда, редиска!

Дешевого фраера как будто сдуло, и к нам больше пока никто не приставал, а на столе стали поочередно появляться шедевры кооперативной кулинарии.

Кабаненье началось!

Часам к десяти, когда зал был уже битком, и закончилась демонстрация по видео запрещенного фильма "Республика ШКИД", на эстраду выбежал конферансье (в лучших традициях!) и объявил начало культурной программы:

- Леди энд джентльмены! Для вас выступает панк-фольк-оркестр люмпен-пролетарского рока "Национал-коммунисты"!

На сцену вышел оркестр из пяти человек в уже всем надоевшей униформе: поповской рясе, френче Керенского, солдатской шинели, матросском бушлате и гусарском кивере.

Первым делом они исполнили увертюру-попурри на темы Гимна Советского Союза, Боже Царя Храни, похоронного марша, марша Мендельсона, Марсельезы, Цыпленка Жареного, Чижика-Пыжика, Первого концерта Чайковского и Семь-Сорок. Потом сыграли и хором спели в стиле диско марш семи гномов из диснеевской Белоснежки, причем припев "Хей-хо!" они орали под барабанную дробь раздельно, так что получалось как-то назойливо-знакомо: "Хей!.. Хо!.. Хей!.. Хо!", где "Хей" звучало как "Хай"! Затем исполнили социальную панк-сюиту собственного сочинения, смысл текста которой угадывался с трудом, только время от времени в ней разбирались знакомые слова типа: "Вышли мы все из народа..", "Борис, ты не прав!", "Загубили, суки, загубили!", "Афганистан", "коррупция", "рэкет", "путана", "развитой социализм", "хрен вам с маслом!", "краткий курс", "зека", "фининспектор", "по козырям!", "Перестройку мы будем двигать!", "Ворошилов - первый красный офицер" и т. д.