Филип Фармер - В свои разрушенные тела вернитесь Страница 11

— Я не могу, — покачал головой Фригейт и отошел прочь. Бартон презрительно посмотрел ему вслед и махнул рукой Каззу. Неандерталец хмыкнул и пошлепал к трупу своей косолапой походкой. Он наклонился и, прежде чем Бартон успел ухватиться за обугленные головешки ног, поднял тело над головой и, сделав несколько шагов к воде, бросил труп в волны. Течение тут же подхватило тело и потащило его вдоль берега. Каззу показалось этого мало. Он вошел в воду по пояс и наклонился, отталкивая труп как можно дальше от берега.

Алиса Харгривс в ужасе наблюдала за происходящим. С дрожью в голосе она сказала:

— Но ведь это та же самая вода, которую нам придется пить!

— На вид река достаточно большая, — заметил Бартон. — В любом случае, у нас есть гораздо больше других поводов для беспокойства, чем соблюдение санитарных норм.

Он повернулся от прикосновения Моната, который указывал на воды реки.

В том месте, где должен был находиться труп, вода вскипала и бурлила. Внезапно серебристая с белыми плавниками спина вспорола поверхность воды.

— Похоже, что ваши беспокойства, леди, о заражении воды напрасны, — сказал Бартон, показывая на водяное пиршество. — В реке есть пожиратели падали. Что? Интересно, безопасно ли в ней плавать, как вы думаете?

Алиса пожала плечами. А неандерталец поспешил выбраться из воды. Он остановился возле Бартона, стряхивая воду со своего безволосого тела и скаля в улыбке огромные зубы. Сейчас он был ужасающе уродлив. Но у него были знания первобытного человека, которые уже пригодились им в мире со столь примитивными условиями существования. И он будет чертовски приятным партнером, если стоять с ним бок о бок в сражении. Несмотря на небольшой рост, у него были невообразимо могучие мускулы. Чувствовалось, что по какой-то причине он привязался к Бартону, которому это было очень приятно. Бартону льстило, что дикарь вместе со всеми его дикарскими инстинктами интуитивно «знал», что он — Бартон — именно тот человек, за которым нужно идти, если хочешь выжить. Более того, не являясь еще человеком, он, очевидно, лучше чувствовал движения души, так как ближе был к животному, нежели к человеку. Поэтому он так хорошо разобрался, как хотелось думать Бартону, в его психических способностях и впредь будет испытывать к нему душевное влечение даже несмотря на то, что Бартон — «гомо сапиенс».

Но затем Бартон признался себе, что его репутация человека, наделенного сверхъестественными психическими способностями, создана большей частью им самим. На самом деле он наполовину шарлатан. Он так много говорил о своих способностях и так часто слышал о них, особенно от жены, что поверил в них сам. Однако все же были мгновения, когда его «способности» оказывались фальшивы только наполовину.

Но несмотря ни на что, он был все же талантливым гипнотизером и искренне верил, что его глаза, когда он хочет что-нибудь внушить другим, излучают особую экстрасенсорную силу. Может быть, именно это и привлекло к нему этого предка человека.

— Камень выделил чрезвычайно большое количество энергии, — сказал Лев Руах. — Это, должно быть, электричество. Но зачем? Я не могу поверить, чтобы этот разряд энергии был бесцельным.

Бартон осмотрел грибообразный камень. Серый цилиндр в центральной выемке, казалось, не пострадал от разряда. Он притронулся к камню. Тот был теплым, но не теплее, чем можно было ожидать от простого нагрева на солнце.

— Не трогайте! — закричал Лев Руах. — Возможен еще один… — Но он осекся, увидев, что его предупреждение опоздало.

— Еще один разряд? — спросил Бартон. — Не думаю. Во всяком случае, не сразу. Может быть, через некоторое время. Этот цилиндр не зря был оставлен здесь. С его помощью мы должны что-то узнать.

Он протянул руку к верхнему краю грибообразного сооружения и подпрыгнул. Он взобрался на шляпку гриба с легкостью, которая невообразимо обрадовала его. Столько лет прошло с тех пор, когда он ощущал себя таким же молодым и сильным! И таким же голодным!

Несколько человек из толпы крикнули, чтобы он быстрее слезал, пока еще раз не вспыхнуло пламя. Другие смотрели, как бы ожидая, что сейчас разряд сметет его. Большинство же было довольно, что рискует он, а не они.

Ничего не произошло, хотя он не был на сто процентов уверен, что все кончится для него благополучно. Он ощущал приятную теплоту камня под босыми ступнями. Подойдя к цилиндру в центре камня, он засунул пальцы под обод крышки. Она легко откинулась. Сердце возбужденно забилось, когда его взгляд упал внутрь. Он ждал, что произойдет чудо, и чудо произошло. Внутри цилиндра было шесть сосудов, и каждый из них был полон.

Он помахал своей группе, чтобы те поднялись к нему. Казз легко впрыгнул на шляпку гриба. Фригейт, оправившийся от приступов тошноты, также с гимнастической легкостью взлетел вверх. Если бы у парня было поменьше щепетильности, ему цены бы не было, отметил Бартон. Фригейт повернулся и, подав руку, помог Алисе Харгривс подняться наверх.

Все собрались вокруг него, склонив головы над содержимым цилиндра.

— Это истинный Грааль! Священная чаша! Смотрите! Жареное мясо — сочный, толстый кусок! Хлеб с маслом! Повидло! Салат! А это что? Пачка сигарет! Да-а-а! И сахар! И бокал виски. Судя по запаху, весьма недурного! Что-то еще… что это?

— Похоже на кусок резины, — сказал Фригейт. — А это, должно быть, зажигалка.

Бартон запустил руку в цилиндр и, не трогая сосуды, подхватил маленький серебристый прямоугольный предмет, лежавший на дне. Фригейт сказал, что это, возможно, зажигалка. Бартон не знал слово «зажигалка», но он предположил, что она дает пламя для закуривания сигарет. Держа предмет в ладони одной рукой, другой он прикрыл крышку. Рот был наполнен слюной, а желудок урчал. Другим тоже было невтерпеж. Судя по выражению их лиц, они не понимали, почему же он не извлекает пищу.

Дюжий мужчина неистово закричал с акцентом жителя Триеста:

— Я голоден! Убью любого, кто помешает мне! Откройте эту штуку!

Остальные молчали, но было ясно, что все ждут от Бартона отпора. Однако вместо этого он произнес:

— Открывайте сами, — и отвернулся.

Остальные колебались. Они уже видели пищу и ощутили ее сладостный аромат. У Казза даже текли слюни из приоткрытого рта.

Но Бартон постарался успокоить своих товарищей.

— Посмотрите на толпу, — произнес он. — Через минуту начнется драка. Пусть дерутся за свой кусок. Поймите, я не боюсь драки, поймите, — добавил он, сердито глядя на своих приверженцев. — Просто я уверен, что у всех нас цилиндры будут полны пищи уже к вечеру. Эти цилиндры, назовем их чашами, если вы не возражаете, нужно только оставить в скале — и они наполнятся. Это же совершенно ясно. Именно для этого в центре камня была оставлена чаша.