Марфа Московская - Игра Страница 11

– Мр-р-рау! Вот. В качестве примирения…

– Шейла, пожалуйста, убери… – только и смогла выдавить я.

Мышь, приоткрыв один глаз, поняла, что пора валить, что незамедлительно и сделала. Шейла проводила ее рассеянным взглядом.

– Ладно, расслабься, – успокаивающе сказала она, – я пошутила. Вот птички…

– ШЕЙЛА!

– Ну не буду, не буду… Черт! Я ведь тоже привыкла к биг макам! – она призадумалась. – Вот что, тут недалеко, у шоссе, есть круглосуточное кафе, пошли, попытаем счастья. А по дороге я тебе кое-что расскажу.

– У меня все болит, – хмуро сказала я.

– Заживет, ты же теперь кошка! – хмыкнула Шейла. – Хватит ныть, все еще только начинается…

Некоторое время мы трусили молча, старательно обегая сугробы.

– Ладно, пожалуй, настало время посвятить тебя в мою славную биографию… – Шейла насмешливо покосилась на меня.

Я промолчала.

Ничего хорошего от ее биографии я уже не ждала…

Пять "…Я родилась в конце весны в подвале дома, из которого мы сейчас бежали. Моей мамой была обычная рыжая кошка, а папы, как водится, я своего так и не увидела… У меня было еще два братика и сестричка, но когда они подросли, их всех сожрали бомжи, обитавшие в соседнем заброшенном доме… В один черный день ушла на добычу еды и не вернулась моя мать. Так я была оставлена один на один с опасным, не прощающим ошибок, миром. Только природная смекалка, нахальство и ловкость позволили мне выжить. Через семь месяцев я уже была вполне взрослой, красивой и сильной кошкой, и многие местные коты заглядывались на меня; однако время еще не пришло…

Однажды бомжи все же поймали меня в сеть, но, к моему великому изумлению, вреда мне не причинили, а повезли на птичий рынок продавать…" – Шейла! – в изумлении перебила я. – Так ты что же – кошка?! Вот это номер!

– Странно, что тебя это удивляет! Я думала, ты давно догадалась, что у меня не человеческая натура… – хихикнула рассказчица.

"…В воскресенье птичий рынок напоминал муравейник – все чего-то покупали, продавали. Вокруг стоял многоголосый шум торжища.

Сердобольные женщины, сюсюкая, разглядывали прелестных котят в корзинках. Дети вопили, требуя живность. Галдели птицы, лаяли собаки, сонно глядели рыбы в запотевших банках. Я до блеска вылизала свою шкурку и приветливо улыбалась каждому, кто кидал на меня взгляд, но шли часы, а люди проходили мимо…

Никто не хотел меня брать! Это означало только одно – наступит вечер, и бомжи увезут меня обратно, где я разделю участь своих братьев… Может, мне удастся сбежать по дороге?

Увы, крепкий ошейник из веревки сдавил мне горло, а другой конец один из моих мучителей намотал себе на руку…

Было холодно, и бомжи стали нервничать, что сегодня им придется обойтись без сугрева.

– Посмотри, Кеша, какая красивая рыжая кошка! Давай купим? – неожиданно раздался низкий женский голос.

Я гордо вскинула голову, стараясь скрыть горькую надежду в глазах.

Высокая рыжая женщина лет тридцати пяти с явным интересом разглядывала меня.

– Смотри, какая осанка! Немного смахивает на египетскую кошку…

– Ирочка, это же беспородная тварь. Еще утром ты хотела британского котенка! – недовольно ответил ее спутник, поблескивая золотой оправой. – Здесь ничего стоящего нет, пойдем отсюда…

Я со страхом взглянула на мужчину – неужели это мой конец?

– Мне нравится эта кошка! – капризным тоном сказала женщина. – Она похожа на меня, такая же рыжая… Смотри, какая она чистенькая, да и мордочка смышленая! Она приучена к туалету? – дама с подозрением оглядела моих опекунов, от которых разило вонью и перегаром. Наверняка она подумала, что меня украли, но это обстоятельство ее не смутило.

Бомжи суетливо заверили, что я – самая опрятная кошка в мире.

– Сколько стоит ваша кошка?

– Полтинник просим, – хрипло ответил один из бомжей. – Кошка что надо. Крыс ловит!

Это было сущей правдой. Но, Кошачий Боже! Меня – за полтинник! Я была возмущена до корня хвоста. Уж я-то ценила себя гораздо выше! Продажный, убогий человеческий род…

Меня усадили в роскошный черный джип на заднее сиденье.

– Она мне чехлы шерстью не испачкает? – лысый толстяк все еще был недоволен странным выбором жены. Я тут же его невзлюбила, поклявшись как-нибудь нагадить, если представится случай.

Я мирно сидела, обхватив себя хвостом, изо всех сил стараясь произвести благоприятное впечатление на своих хозяев. Конечно, я привыкла к свободе, но стояла зима, и я не могла себе отказать пожить в теплом доме с двухразовым питанием…

Первое, что сделали мои новые хозяева, это искупали меня от отвратительном вонючем шампуне, от которого, следует отдать ему должное, передохли так долго докучавшие мне блохи.

Потом мне дали имя. Собственно, так и появилась на свет Шейла, по имени какой-то древней прабабки моей хозяйки. После помывки и крещения мне было предложено целое блюдце восхитительной вареной трески.

Так круто изменилась моя судьба.

Мне бы жить, да радоваться такому повороту, однако жизнь в доме вовсе не оказалась раем.

Хотя женщина довольно ласково относилась ко мне, но муж, по совместительству оказавшийся директором одного из крупнейших московских универсамов, постоянно шпынял меня. Коварные измышления, что от меня пахнет, и блохи скачут по его постели, и я писаю в углы, выводили меня из себя.

Правда, я старалась держать себя в лапах, испытывая чувство благодарности за избавление от нелюдей, которые хотели пустить меня на ужин. Лысый богатей явно невзлюбил меня, может, потому, что я напоминала ему его жену, которая осточертела за долгие годы совместного существования, и он вымещал на мне все накопившееся недовольство; благо, я ничем не могла ответить.

Женщина часто брала меня в субботнюю поездку в универсам – там она затаривалась жратвой на неделю. На меня одевали красивую синюю шлейку, и я беспрепятственно разгуливала по магазину с хозяйкой, заглядывая во все щели, но не позволяя себе ничего лишнего – я старалась быть воспитанной кошкой.

Наблюдая за женщиной – гибкой, красивой и рыжей, как я, я недоумевала, почему она выбрала себе в спутники такого неказистого кота. Мрачная доминанта денег в человеческом обществе была мне непонятна. Иногда мы вместе слушали классическую музыку, или она, развалившись со мной на плюшевом диване, читала мне вслух отрывки из умных книг, а я вальяжно внимала, прикрыв глаза и напевая про себя извечную кошачью песню… Тогда я еще не понимала человеческого языка, ведь я не была Превращенной!

Редкие письма от мальчишек-близнецов, учившихся в Англии, тоже открывались для совместного чтения.

Я знала все закоулки в квартире и даже тайник хозяина, куда он частенько что-то прятал. Это мне было понятно – у меня тоже были свои тайники, где я хранила куриные косточки и разные игрушки.