Альфред Бестер - Обманщики (The Deceivers) Страница 11

— Какая, конкретно, непоколебимость?

— В борьбе за предоставление Вулкану достойного места в братской семье планет.

— Никакого Вулкана не существует.

— Вот потому-то ты мне и понравилась.

— А что это у тебя в шкатулке?

— Лицо фарфоровой куклы. Я нашел его на Марсе, в куполе Англия. Подобрал из мусора и без ума влюбился.

— А вот это?

— Кончай, Деми. Ты что, вознамерилась изучить всю мою прошлую жизнь?

— Нет, но ты все равно скажи. Такая странная штука.

— Это — слезка из Башни Драгоценностей, которая на Ганимеде, в куполе Бурма.

— Башня Драгоценностей?

— Они делают синтетические драгоценные камни ровно тем же способом, как столетья назад в дроболитейных башнях делали дробь. В тот раз отливали красные рубины, эта капелька не получилась сферической, вот ее и отдали мне.

— Такая интересная, внутри словно цветок.

— Да, это и есть изъян. Хочешь, подарю?

— Нет, благодарствую. Я намерена получить с тебя нечто большее, чем порченные рубины.

— Вот уже и агрессивность появляется, — сообщил Уинтер стенам своей гостиной. — Загнала меня в угол и решила, что теперь можно не скрывать истинное свое лицо.

Начав задолго до Потопа вздохи,И вы могли бы целые эпохиТо поощрять, то отвергать меня —Как вам угодно будет — вплоть до дняВсеобщего крещенья иудеев!

— А чем понравился тебе я, когда ты увидела меня в «Солар»?

— Как ты двигаешься.

— Это что — язык на плечо и едва волочу ноги?

— Господи, да ты что! Твой ритм.

— В действительности я — негр, у нас врожденное чувство ритма.

— Какой ты там негр, ты даже не настоящий маори. — Деми чуть тронула его щеку кончиками пальцев. — Я знаю, откуда эти шрамы.

Роуг чуть опустил свои очки.

— Ты все делаешь как-то четко, размеренно. — Она несколько раз качнула рукой. — Словно ритм-секция оркестра. И двигаешься, и говоришь, и шутишь…

— А ты что, никак на музыке задвинутая?

— Вот я и захотела попасть тебе в такт.

Уинтер замер, не донеся рубиновую слезку до шкатулки; лучи вечернего солнца осветили Деми под неожиданным углом, и на мгновение она стала похожей на Рэйчел Штраус из «Солар Медиа», с которой у него были когда-то весьма сложные и запутанные отношения.

Любовь свою, как семечко, посеяв,Я терпеливо был бы ждать готовРостка, ствола, цветенья и плодов.

Уинтер начинал чувствовать себя несколько неуютно, с прежними девушками такого не бывало.

— Невнятное у нас какое-то начало получается, — пожаловался он.

— С чего это ты решил? А по моему — сплошные игры и веселье.

— Кто тут веселится?

— Я.

— А я что должен делать?

— Лови мелодию и подыгрывай.

— Каким ухом, левым или правым?

— Средним. Там, кажется, пребывает твоя душа?

— В жизни не встречал таких бредовых и наглых девиц.

— Если хотите знать, сэр, мне приходилось выслушивать оскорбления от людей и получше вас.

— Это от кого же?

— От тех, кому я отказывала.

— Оставляешь меня в неведении?

— Да, с тобой по-другому нельзя.

— Черт побери, меня переиграли, — пробормотал Уинтер. — Силы явно не равны.

Столетие ушло б на воспеваньеОчей; еще одно — на созерцаньеЧела; сто лет — на общий силуэт,На груди — каждую! — по двести лет,И вечность, коль простите святотатца,Чтобы душою вашей любоваться.

— Вот уж последнее, чего я от тебя ожидала, — улыбнулась Деми.

— Что последнее?

— Что ты окажешься таким стеснительным.

— Я? — возмутился Роуг. — Стеснительный?

— Да, и мне это очень нравится. Глазами уже все ощупал, а в остальном

— никаких поползновений.

— С негодованием отрицаю.

— Скажи мне, что ты видишь?

— Калейдоскоп какой-то идиотский.

— Ты бы объяснил попонятнее.

— Я… — он замялся. — Я не могу. Я… ты все время становишься другой.

— Каким образом?

— Ну… Волосы, например. Они то прямые, то волнистые, то светлые, то темные…

— А, да это новая краска для волос, «Призма». Она реагирует на длину световой волны. Посмотрел бы ты, что делает со мной телепрограмма АРВ, я превращаюсь чуть не в северное сияние.

— И глаза — иногда темные и узкие, как у моей бывшей жены, а иногда раскрываются, как огромные опалы… В точности как у одной старой знакомой из Фламандского купола.

— Элементарный фокус, — рассмеялась Деми. — Это умеют все девушки. Мужчины падают, как громом пораженные — во всяком случае так считается.

Она сняла с Уинтера очки и нацепила их себе на нос.

— Ну что, теперь не так страшно?

— И… И груди. — Уинтер почти заикался. — Когда ты впервые появилась в агентстве, я еще подумал, что они… ну, такие трогательные крохотные бугорки. А теперь… теперь они… Ты что, наращивала их, пока я бегал по заданиям?

— Попробуем выяснить, — сказала Деми и начала расстегивать кофточку.

Но за моей спиной, я слышу, мчитсяКрылатая мгновений колесница;А перед нами — мрак небытия,Пустынные, печальные края.Поверьте, красота не возродится,И стих мой стихнет в каменной гробнице;И девственность, столь дорогая вам,Достанется бесчувственным червям.Там сделается ваша плоть землею,Как и желанье, что владеет мною.

— Не надо, — сказал Уинтер. — Пожалуйста, не надо.

— Почему не надо? Ты что, все еще стесняешься?

— Нет, просто я… я не этого ожидал.

— Конечно, не этого. Ты же маори, дикарь, настоящий мужчина. А вот на этот раз я сама буду к тебе приставать. — Кофточка улетела в сторону. — Сколько, по твоему мнению, может ждать девушка? До самой смерти, что ли?

— Ни себе хрена! — восхищенно воскликнул Уинтер. — Да тебя хоть на нос парусника приколачивай!

— Да, — серьезно согласилась Деми. — У меня даже прозвище такое — Чайный Клиппер.

— Ты что, террористка из организации «Свободу девственницам»?

— А чего спрашивать, — рассмеялась она. — Лучше взять да выяснить. Давай, Роуг.

Деми рывком подняла Уинтера с дивана и потащила в спальню, на ходу сдирая с него одежду.