Игорь Рыжков - Иллюзии Страница 11

Вы когда нибудь пробовали прыгать хотя бы с семиметровой вышки для прыжков в воду? Нет? И не советую. От искр которые летят из глаз можно прикуривать, а я, похоже свалился с высоты превышающей самую высокую вышку для прыжков на порядок.

Всепожирающее бледно-желтое пламя в красных прожилках медленно, словно в ки-но затопило сознание, ввинтилось в мозг острой нестерпимой болью, разползлось в стороны, рассыпалось на алые сгустки и потекло кругами, неторопливо сворачиваясь в спираль, делясь, расслаивась, натыкаясь друг на друга, раздуваясь от середины и в конце концов обозначая уже привычное - огромных размеров сферу. Лютая стужа серебра и синих красок. Ледяные иглы преломляющие случайные блики света. Тихий шорох осы-пающихся снежинок.

Саурон! Чтоб ему было пусто! - Я его узнал. Он не мог быть Безымянным Зеркалом. Я бывал в нем сотни раз. Я жил в нем. Я принимал на нем личины. Вустер либо не понял моего вопроса, либо решил избавиться от меня более гуманным способом. Но Бог ему су-дья. Сейчас я смотрел на Саурон. Он плыл вокруг не замечая меня - песчинку, снесенную ветром со скального уступа, неотъемлимую часть, этих миров, и столь же незначительную.

Аристотель врал! Двигая камни может быть и можно перемещать звезды, но он не сказал главного - звездам наплевать, что кто то пытается это сделать! Они звезды!

Я таращился на Саурон и люто его ненавидел. За его безразличие, за его степен-ность и неторопливость. Он машина. Виртуальный механизм, который призван лишь исполнять желания тех кто его создал. Нельзя проникаться неуважением и ненавистью к творениям человеческих рук.

А как же быть с атомной бомбой? Ее тоже создавали чьи то добрые натруженные ру-ки. А наркотики? Они спасают от страшной боли. Но они же убивают своей сладостью. Вопрос дозировки? Как же тогда дозировать тебя, Саурон? Кто ты? Милость или казнь?

Он, словно услышав призыв, уже потянулся ко мне, вспух одной из стенок, выплю-нул длинный змеистый отросток и легко, словно сомневаясь делать это или нет коснулся меня. Потянул в нить, сплетая, скручивая, связывая в узел с теми, кто уже был обращен.

Короткий сполох перед глазами и мозг затопили звуки.

А я Кока-Колу люблю…

Ха! Пойло для лохов! Вот текила это да! Я ее каждый день пью.

А как ее пьют ты знаешь? - Воткнуло мое сознание фразу даже не позаботившись спросить у меня на то разрешения.

Ха! Как пьют?! Ну не из горла же… Из стакана, блин… - Бред. Не хочу отвечать. Не могу. Не буду. У каждого свои миры. Пусть в них они пьют текилу стаканами. Большими гранеными. Пусть закусывают блинами с икрой. Пусть «шаторез» называют бормотухой, если им так нравится. Пусть. У меня свой Путь.

Бамм… - Сфера завершила круг и серебро и синь меняется на бесконечно свежее небо, которое постепенно наливается ярким белым светом. Теплым светом, солнечным. Жарким. Нестерпимо жарким светом. В ноги ткнулись обглоданные колесами повозок кам-ни. Я проморгался и прищурившись посмотрел вдаль.

Дорога казалось бесконечной. Вымощенная сто или более лет тому назад с выбиты-ми за долгие годы колеями она тянулась из ниоткуда в никуда. Виляла по склонам, выныривала из осыпей и снова уходила в ущелья.

Солнце палило неимоверно. Во рту сразу стало сухо. Я утерся рваным рукавом хла-миды, которую трудно было даже назвать одеждой и нашарил на поясе кожаную флягу с водой. Тряхнул ее. - Литр не больше. Всего на день пути. - Я бережно вытащил пробку, сделал глоток и столь же осторожно вернул флягу на место. Поправил в потрепанных за-плечных ножнах привычный самурайский меч. В дороге без оружия нельзя. Либо когти и зубы, либо… либо АКМ, черт побери! Но когда ни того ни другого сгодиться и хороший клинок, если уметь им пользоваться, разумеется.

Куда идти было в общем все равно. Наверное, вперед. Я встряхнулся и зашагал по-ходным шагом, чуть сворачивая ступни внутрь. Так нагрузка распределяется на стопу равномерно и поэтому ноги устают меньше. Если еще немного разворачивать корпус при выбросе ноги вперед, то длина шага увеличивается почти на десять сантиметров. Таким образом можно пройти за день до шестидесяти километров, если, конечно хватит сил… И воды. Вот с водой у меня напряженка. Серпантины по которым я иду выше долины, но до точки образования льда еще не меньше двух тысяч метров. Вон она вода. Белыми шапками укутавшая пики. Но попробуй до нее доберись. Пока только то, что есть во фляге. Я кос-нулся бедра, рефлекторно проверяя ее наличие. Успокоенно кивнул - на месте. Зашагал приободренный дальше.

Так прошел день. К вечеру стало прохладно. С вершин потянуло промозглой ледя-ной сыростью. Столь сильные перепады температул обычны для этого климата. Я не сумел разыскать ни топлива ни воды ни пищи. Мне не встретилось ни одного живого существа по дороге, за исключением пары грифов, которые накручивали круги где то в невероятной выси, выслеживая свою добычу.

Продрогший насквозь, я забился в щель между скальным массивом и огромным ва-луном, чтобы спрятаться от ветра и попытался заснуть.

Что такое сон в горах когда на тебе из одежды дырявый мешок на плечах и корот-кие штаны до колен из редкой грубой работы ткани, ‘нужно рассказывать отдельно, обстоятельно и с глазу на глаз’. Мышцы потеряли пластичность настолько, что утром я выковыривал себя из этой щели, словно устрицу из раковины. Ободрав локти и щеку о шерщавую поверхность камня я все таки вывалился кулем на тропу - ноги не держали - и позволил восходящему солнцу прогреть мои телеса до тех пор пока они себя не осознают и не позволят совершать более целенаправленные движения. Остатки снов, обрывки образов и звуков путались в голове не давая полностью очнуться. Я вспомнил, что мне приснились грифы. Те которых я видел в небе. Они ходили по тропе, цокая когтями о камни и как мне показалось, что то искали. Странно. Их добычей я пока себя не ощущал.

Солнце наконец вывалилось из-за скал и затопило мощеную проплешину на которой я лежал благодатным теплом. Кровь постепенно приобрела способность протискиваться сквозь сосуды.

Я попытался шевельнуть ногами. На удивление они слушались. Пошатываясь встал и сделал несколько медленных приседаний. Рои мурашек носились от пяток до горла вы-зывая неутолимое желание расцарапать кожу до крови. Сцепив зубы, я ждал, когда тело придет в норму. Наконец, я справился с оцепенением и, стремясь застать больше прохлад-ного времени бодро двинулся вперед.

Мы играли в перегонки с солнцем и похоже - я проигрывал. Оно поднялось почти в зенит. Зной снова окутал каменную пустыню. Воздух струился словно живой над гранит-ными валунами. Стал густым, тяжелым.

Волосы мокрые от пота прилипли ко лбу. На одежде на спине и груди выступила соль. Я не удержался, открыл флягу и сделал два глотка. Вода была противно теплой. Шершавый распухший во рту язык даже ее не почувствовал. Но больше пить было нельзя. Колодцы попадались не слишком часто.