Виталий Обедин - Волчий пасынок - путь к сухому морю Страница 11

Табиб Осане торопливо отвернулся, пряча запутавшуюся в бороде насмешливую улыбку от зорких глаз своего маленького хозяина. Если бы только тот знал всю правду о Гае Канне! О том, кто был не только свирепым Гайхамаром-Миротворцем, но так же и печально известным Утнагом-Хайкананом, беспощадным Волком, предводителем кагасов, этих Хогоном проклятых пиратов степей! Назвал бы он тогда уранийца достойным человеком и благодарил бы богов за встречу с ним? Хо! Как немного значат человеческие слова! Как непостоянны и сиюминутны их представления и чувства! Подумать только, говорить о безопасности в присутствии мрачного нелюдимого парня, чье имя уже успело стать проклятьем для торговцев, двигающихся по Большому Караванному Пути!

Окончательно смешавшийся Гай постарался ничем не выдать своих эмоций.

Что же до юной Веримы, дочери почтенного Фахима бан-Аны, то она, позабыв обо всем, смотрела на Гая влюбленными глазами. В сердце девушки уже жарко разгорался огонь страсти. Она нашла своего героя, уверенно вытеснившего дотоле претендовавшего на эту роль темнокожего рослого кхурбийца Караха из числа нанятых Табибом охранников. Пылкое воображение Веримы услужливо рисовало ей красочные душещипательные картины несбыточного будущего, в котором мускулистые объятия Волчьего Пасынка играли далеко не последнее значение.

Разрушая эту идиллию, в воздух ворвался возбужденный крик одного из дозорных воинов охраны.

- Хон! Хон! Айгаа-а-а, Хон!

- Тени и Призраки! - сердито буркнул Табиб Осане, приподнимаясь на стременах и вглядываясь вперед. - Что еще там? Да, это Хон! Он подает какой-то знак. Да подъедь ты ближе, дурень!.. Так, что... Проклятье! - уже прорычал шарумец, мрачнея на глазах. - Опасность?!. Смерть?!! Впереди нас смерть, дери меня Хогон!

Рослый караванщик повернулся в сторону Волчьего Пасынка и криво усмехнулся.

- Кажется, Гай Канна, ты и впрямь не случайно прибился к нашему каравану. Быть может твоему мечу найдется работа. Едем вперед... Карах! Устул! Головами отвечаете за безопасность господина бан-Аны и его дочери! Не отлучаться от паланкина ни на шаг! За мной, тур-атта Канна!

Он ударил лошадь пятками и быстро поскакал в голову каравана. Гай, не задерживаясь, последовал за ним, отставая не более, чем на четверть корпуса.

К разочарованию и некоторой обиде Веримы, он так и не обернулся, чтобы бросить на нее свой взгляд.

4

Хон - искусный следопыт-онокгол, всю свою жизнь проведший, мыкаясь по степям и пустыням, не ошибся, подавая сигнал, а Табиб Осане, подле которого Хон держался последнюю часть этой самой жизни, не ошибся, расшифровывая его. Впереди них и в самом деле была смерть. Вернее жуткий след Единственной Истинно Бессмертной, ее пугающая ипостась, обличенная в умерщвленную плоть.

До того, как стать жертвой грабителей это был крупный караван. Не такой большой, как у почтенного Фахима бан-Аны, кроме своих товаров переправлявшего в Пту и товары нескольких своих компаньонов из Ишша и пары других городов, но все же...

Его сопровождали, по меньшей мере, человек двести. И все они теперь были мертвы. Там и сям среди перевернутых, сломанных, разграбленных повозок, безвольно разбросав конечности, валялись изуродованные человеческие тела. Жалкие неуклюжие фигурки, перетрясенные и разбросанные руками шаловливого великана. Нападавшие не пощадили и тех животных, которых не смогли, или не захотели увести с собой. Не было ни одного раненного, ни одного умирающего, в ком бы еще тлела хоть искорка жизни. Все было мертво. Единственными живыми существами здесь оказались только наги, летающие трупоядные псевдозмеи, при приближении людей тут же поднявшиеся в воздух черной тучей, шумно хлопая перепончатыми кожистыми крыльями.

- Я узнаю эти повозки. - негромко сказал Табиб, не поворачиваясь к Волчьему Пасынку. - Это был караван Набаши Аль`Гы, состоятельного купца из онокгольского каганата. Они вышли из оазиса Кыш тремя днями прежде нас. Торопились. Бедняги! Азус огнерожий! Ты видел когда-нибудь такие раны, Гай Канна? Мыслимо ли дело так изуродовать человека?! Смотри, у него нет ног выше колен. И как чисто срезано! Словно секанули самой большой бритвой, какую только можно себе представить!

- Не только человека, караванщик. - холодно заметил Канна. Смотри, иные повозки тоже выглядят так, словно часть их просто испарилась.

Медленно и очень осторожно они въехали в останки разграбленного каравана, обогнув по пути развернутую поперек длинную телегу с расколовшимся от резкого маневра колесом. Очевидно, запряженные животные в паническом страхе перед кем-то или чем-то смертельно опасным, или столь же смертельно ужасным, на худой конец, не слушаясь возницы пытались бежать, увлекая за собой повозку. В результате перекосившейся осью одной из сильных ширококостных тягловых лошадей переломало спинной хребет. Другая тоже была мертва, но ее смерть оказалась куда более страшна и мучительна. Кто-то или что-то буквально выел, вырвал все ее брюхо вместе с внутренностями. Наги уже изрядно объели труп, обнажив от плоти толстые крепкие ребра, пожелтевшие от пищеварительной слюны, какой псевдозмеи поливают добычу прежде, чем приступить к своей мерзкой трапезе.

Гай молча вытянул руку и указал на лошадиный остов.

- Тени и призраки! - пораженно воскликнул Табиб Осане. - Срез ребер гладкий и ровный! Ни самые большие клыки и ни самый острый меч не смогли бы сделать подобное! Сожги меня огнерожий Азус, если это вообще дело рук человека или зверя родившегося под солнцем этого мира. Только когти Хогона, в адском пламени раздирающие души, могли бы оставить такие следы!

Волчий Пасынок легко соскочил с коня и подошел к трупу. Остановившись подле него, он присел и осторожно постучал по песку. К удивлению начальника караванной стражи раздался глухой, но совершенно отчетливый стук.

- Стекло. - пояснил Гай. - Я такого чистого никогда не видел... Что-то расплавило песок и превратило его в стекло, равного которому не выдувают даже хоббы-стеклодувы.

Вернувшись обратно к своей лошади, Канна одним легким прыжком, вызвавшим у Табиба мимолетный приступ безотчетной зависти, взлетел в седло. Они проехали еще несколько десятков шагов и натолкнулись на огромную белесую тушу слонорога, уткнувшегося в плотно сбитый песок тракта могучей грудью, достаточно широкой, чтобы на ней мог свободно улечься взрослый хорошо сложенный мужчина. Подогнувшиеся задние лапы исполинского животного удерживали мертвое тело в полусидячем положении. Толстые жилы и огромные мускулы, закрепощавшие движения гиганта не давали им безвольно разъехаться или распрямиться и после смерти. А уж в смерти слонорога не могло возникнуть ни каких сомнений - у него начисто отсутствовала голова. Срез шеи был таким ровным, что создавалось впечатление, будто бы ее просто слизнуло некое неведомое и неимоверно огромное чудовище.