Лоис Буджолд - Игры форов Страница 11

— Значит, как я понимаю, вы, кроме прочего, не смогли прочесть соответствующую инструкцию.

Он погряз в инструкциях с момента прибытия. Процедуры метеолаборатории, спецификации оборудования…

— Которую, сэр?

— Устав базы Лажковского.

Майлз судорожно пытался вспомнить, видел ли он вообще такой диск.

— Я… думаю, лейтенант Ан, возможно, предоставил мне копию… Накануне вечером.

Ан действительно вытряхнул целую коробку дисков на койку Майлза в офицерских казармах. Сказал, что начинает потихоньку упаковываться и оставляет Майлзу свою библиотеку. Перед отходом ко сну той ночью Майлз прочел два диска по метеорологии. Ан, ясное дело, вернулся в свою квартиру, чтобы начать потихоньку праздновать. А на следующее утро Майлз взял гусеничный скутер…

— И вы его еще не прочли?

— Нет, сэр.

— Почему нет?

«Меня подставили», — мысленно завыл Майлз. Он чувствовал весьма заинтересованное присутствие клерка, которого не отпустили и который молчаливым свидетелем стоял у двери за его спиной. Что превращало происходящее в публичную расправу. И если б только он прочел этот чертов устав, смогли бы тогда вообще эти два ублюдка из гаража его подставить? Как бы там ни было, ему придется за это ответить.

— Виноват, сэр.

— Так вот, мичман, в третьей главе устава базы Лажковского вы найдете полное описание всех зон вечной мерзлоты вместе с инструкциями, как их избегать. Вы могли бы заглянуть туда, когда у вас появится немного свободного времени… свободного от чаепитий.

— Да, сэр, — лицо Майлза было непроницаемо. У генерала было право снять с него шкуру виброножом, если он того захочет, но в частном порядке. Власть, которую давала Майлзу его форма, едва уравновешивала уродство, делавшее его жертвой сильнейших генетических предрассудков, уходящих корнями в историю Барраяра. Публичное унижение, ослаблявшее эту власть перед теми, кем он также должен был командовать, смахивало на акт саботажа. Намеренный или неосознанный?

А генерал еще только разогревался.

— Армия еще может предоставить в Имперском Генштабе место для хранения избытка форских лордиков, но здесь, в реальном мире, где нужно сражаться, нам не нужны трутни. Вот что, я в сражениях заслужил повышение по службе. Жертвы восстания Фордариана пали перед моими глазами еще до вашего рождения…

«Я сам был жертвой восстания Фордариана еще до моего рождения», — подумал Майлз, все более и более раздражаясь. Солтоксиновый газ, который почти убил его беременную мать и сделал Майлза таким, каким он был, был исключительно военным ядом.

— …И я сражался с мятежниками во время комаррского восстания. Вы, детишки, пришедшие в последние десять лет и больше, ничего не смыслите в войне. Эти длинные периоды прочного мира ослабляют армию. Если так и дальше будет продолжаться, то, когда придет кризис, не останется никого, кто имел бы хоть какую-нибудь реальную боевую практику.

От внутреннего напряжения у Майлза глаза начали собираться в кучку. «Тогда, может быть, Его Императорскому Величеству стоит обеспечивать своих офицеров войной каждые пять лет для удобства продвижения по службе?» У Майлза слегка поехала крыша, когда он попытался осознать концепцию такой «реальной практики». Быть может, он получил сейчас первую подсказку, почему этого отлично выглядящего офицера занесло на остров Кайрил?

Метцов, накручивая сам себя, распалялся все более.

— В реальной боевой обстановке экипировка солдата имеет жизненно важное значение. Она может определить разницу между победой и поражением. Мужчина, потерявший свою экипировку, теряет свою эффективность как солдат. Мужчина, разоруженный в технологической войне, может с таким же успехом быть женщиной — бесполезной! А вы разоружили себя!

Майлз кисло подумал, согласится ли в таком случае генерал, что женщина, вооруженная в технологической войне, может с таким же успехом быть мужчиной. Нет, наверное, нет. Только не барраярец его поколения.

Тон Метцова снова понизился, опускаясь от военно-философского к немедленно практическому. Майлз почувствовал облегчение.

— Обычное наказание для человека, утопившего свой скутер в болоте, — выкапывать его самому. Руками. Однако я понимаю, что это невыполнимо, поскольку глубина, на которую вы утопили свой, стала новым рекордом лагеря. Тем не менее, вы должны прибыть в 14:00 к лейтенанту Бонну из инженерной службы и помогать ему, делая то, что он сочтет нужным.

Что ж, это было, пожалуй, честно. И будет, возможно, познавательно. Майлз молился, чтобы этот разговор наконец иссяк. «Ну, теперь я свободен?» Но генерал замолчал и, прищурившись, задумался.

— За ущерб, который вы нанесли метеостанции, — медленно начал Метцов, затем изменил позу на более решительную, и его глаза — Майлз мог бы поклясться — загорелись слабым красным огоньком, а уголок сжатого рта искривился вверх, — вы будете ответственным за неквалифицированные работы в течение недели. Четыре часа в день. Это в дополнение к остальным вашим обязанностям. Будете являться к сержанту Ньюву в эксплуатационную службу в 05:00 ежедневно.

Капрал, все еще стоящий позади Майлза, издал приглушенный прерывистый вздох, который Майлз не смог интерпретировать. Смех? Ужас?

Но… Это несправедливо! И он потеряет значительную часть ценного времени, которое у него осталось на то, чтобы выжать из Ана технические навыки.

— Ущерб, который я нанес метеостанции не был глупой случайностью, как со скутером, сэр! Это было необходимо для моего выживания.

Генерал Метцов вперил в него очень холодный взгляд.

— Пусть будет шесть часов в день. Мичман Форкосиган.

Майлз проговорил сквозь зубы, выдергивая слова как клещами:

— А вы бы предпочли участвовать в беседе, которая бы сейчас имела место с вами, если бы я позволил себе замерзнуть, сэр?

Наступила тишина. Мертвая тишина. Набухающая, как убитое на дороге животное под летним солнцем.

— Вы свободны, мичман, — наконец процедил Метцов. Его глаза были двумя сверкающими щелочками.

Майлз отсалютовал, повернулся кругом и зашагал, прямой и натянутый, как какой-нибудь допотопный шомпол. Или как доска. Или как труп. Кровь стучала в висках, щека подергивалась. Мимо капрала, который стоял по стойке «смирно», не без успеха подражая восковой фигуре. Наружу за дверь, наружу за наружную дверь. Наконец в одиночестве в нижнем коридоре административного здания.

Майлз отругал себя мысленно, затем вслух. Ему действительно стоит попытаться выработать более нормальное отношение к старшим по званию. Он был уверен, что в корне проблемы лежало его чертово происхождение. Слишком много лет он путался под ногами целых стад генералов, адмиралов и высших управленцев в особняке Форкосиганов: за обедом, за ужином, все время. Слишком долго он сидел, тихий как мышь, стараясь стать невидимым, когда ему позволялось слушать, как они вели весьма откровенные споры и обсуждали сотни тем. Он видел их такими, какими они, вероятно, видели друг друга. Когда обычный мичман смотрит на своего командира, он должен видеть богоподобное существо, а не… будущего подчиненного. Свежеиспеченные мичманы в любом случае должны были быть существами достоинством ниже человека.