Андрей Шукшин - Последний путь Страница 11

  Крышу лаборатории прорвало, и внутрь влетел красный снаряд. Раздался взрыв, посыпалась земля, полетели в разные стороны щепки и расплавленные гвозди. Сквозь дыру над головой светило дневное солнце. Ярко и устрашающе.

  24

  - Тревога! - закричал кто-то из сопротивленцев в рупор.

  Заскрипела жалобно сирена, раздражая скулящим звуком барабанные перепонки.

  - Союз напал на наш след!

  - Нас кто-то предал! - кричали сопротивленцы, готовя оружие.

  Ученые и бойцы заметались по подвалу. Кто-то поспешил наверх, кто-то спускался вниз, солдаты доставали автоматы и самодельные гранаты. На лицах у всех было одно и то же - страх и обреченность.

  Раздался взрыв, потом еще. И еще.

  Завыли союзные транспортники, оглашая округу о пришедшей армии Союза.

  Послышался грохот приближающейся тяжелой техники.

  Затем начались разрывы и выстрелы, барабанным грохотом отдаваясь в ушах.

  Здание, под которым обосновались сопротивленцы качалось как карточный домик, готовый в любую минуту рухнуть.

  Короткие очереди из автомата заставляли вздрагивать и паниковать, пули вгрызались в дерево и тела, вырывая щепку и плоть.

  Люди заметались кто куда.

  Завыл ветер от лопастей опускающихся вертолетов Союза.

  Прогремел еще взрыв. Двух пришельцев смело в сторону, припечатав их тела к земляной стене. Обоих убило.

  Профессор упал на пол с окровавленной головой, весь халат обагрился кровью, очки слетели со старческого лица.

  Люди гибли один за другим.

  Настя и Лев спрятались возле телепорта, который набрал такие обороты, что начал трястись как взбешенный холодильник.

  Перестрелка наверху длится еще около минуты. Некоторое время непонятно, кто победил, а потом, слышатся радиопереговоры.

  Союз прорвал оборону.

  Теперь дело стоит за малым...

  Синяя вспышка, взрыв.

  Грохот наверху. Сыпется земля, сваи трещат. Несколько одиночных выстрелов. Будто кого-то добили контрольными выстрелами. У Насти сердце сжалось в комок. Лев сжимал в руке пистолет. В его глазах читалась решимость и что-то еще неопределенное. Грохот. Двери разлетаются в разные стороны. Внутрь бегут солдаты Союза. Они стреляют. Лев толкает Настю в портал и нажимает на кнопку телепортации. Очередь армейского автомата пробивает его грудь, оставляя на рубашке кровавые раны. По стене он сползает на пол. Из груди льется кровь, он булькает кровью, пытаясь что-то сказать, но Настя не может разобрать, что именно.

  Синий ровный свет освещал его тело, лежащее около телепорта, под ним расплывалась лужа крови, казавшаяся в синем цвете черной. Настю трясло внутри телепорта ужасающе. На миг в голове появилась мысль: "сейчас взорвется" и тут же исчезла.

  К Насте бежали черные солдаты. Стволы автоматов в такт раскачивались из стороны в сторону. Лиц убийц не было видно за тонированными стеклами шлемов.

  Последнее, что она услышала, это была команда лейтенанта с красной наклейкой на правом рукаве:

  - Огонь!

  Затем застрекотали автоматы, брызнули искры и белый свет поглотил сознание Насти.

Часть вторая.

  Глава 7. Ночь мертвого пастыря

  25

  Старая дорога была старой, грунтовой и развалившейся. Оставшиеся когда-то давно колеи от колес грузовиков и тракторов образовали широкие овраги, в которых зловонила дождевая вода. Куски окаменевшей от зноя земли валялись на дороге и мешали быстро передвигаться. Ноги то и дело проваливались в выбоины. Антон опасался, как бы не сломать ногу, иначе до "Битума" ему будет уже не добраться.

  Старик всю дорогу рассказывал интересные истории из своего детства, когда он жил в Стражхольме - городе Лесопилке, где около пятидесяти лет назад маленьким сорванцом носился по улицам городка со своими друзьями. Антон чувствовал, что старик хочет чем-то рассмешить Антона, увлечь в разговор, чтобы тот не думал о сорвавшемся плане действий. Но, в конце концов, как сказал старик, только так они могли добраться до моря в два раза быстрее и безопаснее. Но не только сорванный план тяготил Антона. Он все вспоминал слова умирающего мальчика Дениса: "там плачут мертвые... они все погибли... мы шли через Лесопилку...".

  - А о чем говорил тот мальчик, старик? - спросил Антон.

  - Не знаю, - ответил старик.

  Но Антону показалось, что тот врет:

  - Расскажи, я же вижу, что знаешь.

  - Ладно. Не хотел просто тебя пугать всякими детскими страшилками. Когда я жил там, в Лесопилке, со своим отцом и старшими братьями, уже тогда пошла эта прибаутка о ходячих мертвецах. Что ночью они выбираются из могил и бродят по улицам города в поисках жертв. Что они подобно пастве следуют за своим пастырем, выполняя все его указания. Что они беспощадны и тому подобное. Все это придумал какой-то чудак (сейчас не смогу вспомнить его имя), который одним ранним утром вернулся в тяжком похмелье со стороны реки Ульмень, за которым находится кладбище.

  - А дальше?

  - Что дальше?

  - Но ведь зачем-то они выходят из могил и тому подобное.

  - Я тебе сказал уже. Чтобы найти новых жертв, пополнить свою мертвую армию, покушать, в конце концов. А наутро они вроде бы того - уходили. И представь, весь город верил в эту чепуху о мертвой пастве. От малых детей до взрослых мужчин - все - сидели ночью по домам, предварительно закрыв дверь на дубовую задвижку. И не дай бог, кто выйдет из дома! Я ж тебе говорю - чепуха. Страшилки для детей.

  - А когда настал Великий Мор?

  - Когда настал Великий Мор, отец выпроводил меня с братьями из города в лес, где мы прятались с ними несколько лет. Говорят, в Лесопилке погибли все. Не знаю от чего: от болезни или от еще какой заразы вроде нахлынувшей радиации...

  - А может от паствы...

  - Чего? Полвека еще протянул я с того дня побега из Стражхольма. А братья уже все умерли. Трое их было... - старик остальную дорогу шел молча, погрузившись в воспоминания о далеком и навсегда утерянном, о том, что никогда не повернуть вспять или изменить.

  26

  Город они увидели еще издалека.

  Представляете себе большой город, с церковью на самом высоком месте, построенный из одного только дерева. Впечатляющее зрелище, оно было бы, может, и восхитительным, если бы в нем кто-нибудь жил. Дома были большими деревянными, срубленными из светлого дерева осины и темного дуба, но даже ярко светившее солнце не могло вывести их из призрачного сумрака. Город темнел тысячами деревянных срубов и построек.

  Невдалеке от города голубела лента петляющей словно серпантин реки, за которой находилось кладбище, заброшенное и никому не нужное, и из-за этого заросшее деревьями и бурьяном. При виде такого кладбища у любого мурашки по коже пойдут.