Александр Плонский - По ту сторону Вселенной Страница 11

- Я стар. И ничего с этим не поделаешь...

Организовать концерт - первый в жизни Джонамо - труда не составило. Любой гражданин Мира имел право на осуществление разумных желаний. А разумными признавались желания, не противоречащие правилам безопасности, интересам общества и этическим нормам.

Эксперт-компьютеры информационного центра, куда обратилась Джонамо, признали ее желание дать концерт разумным, хотя и лишенным общественной значимости, проанализировали возможный контингент слушателей и включили в сводку новостей экспресс-анонс о предстоящем выступлении.

В назначенный день и час небольшой зал, выделенный для концерта на основании анализа личностных мнений, был заполнен едва ли наполовину. Слушатели вполголоса переговаривались, рассматривали странный громоздкий предмет, стоявший на просцениуме. Не верилось, что это неуклюжее сооружение как-то связано с музыкой. Больно уж примитивным оно выглядело. Впрочем, старинную музыку, а именно о ней говорилось в анонсе, следовало исполнять на антикварном инструменте. Из уст в уста передавали его название: рояль.

Но вот из-за кулис вышла миниатюрная женщина в необычной темной одежде, с трудом подняла тяжелую плоскую крышку инструмента, закрепив ее в наклонном положении на стержневидном упоре, затем уселась на неудобный, без спинки, стульчик, вздохнула и, не сказав ни слова слушателям, не удостоив их взглядом, начала играть.

Несколько минут люди, сидевшие в зале, вслушивались в непривычные звукосочетания, издаваемые роялем, затем начали перешептываться. Шум нарастал, в нем слышались недоуменные возгласы:

- Какой примитив!

- И это называют музыкой?!

- Реанимированное благозвучие!

- Разве сравнить с компьютерным синтезатором?

Кое-кто возражал:

- И все же в этом что-то есть...

К счастью для Джонамо, она с первым же аккордом отключилась от окружающего, не слышала ничего, кроме переполнявшей се музыки. Не замечала шума, не видела, как один за другим подымались и выходили слушатели.

В зале наступила тишина. Сидевший в переднем ряду доктор Нилс уронил голову на руки, Энн беззвучно плакала. Кроме них, остались еще десятка два человек, но они завороженно слушали, а некоторые включили звукохранители и записывали игру Джонамо на мнемокристаллы.

Прозвучал заключительный аккорд, аплодисментов не последовало. Послышался лишь долгий шорох - те, кто до конца не покинули зал, одновременно перевели дыхание, зашевелились, глядя друг на друга, затем разом встали и стояли несколько минут, словно ждали продолжения этого необыкновенного концерта.

9

Возвращение к жизни

Состояние Игина напоминало тяжелую болезнь, исходу которой трагическому или благополучному - предшествует кризис. О его приближении свидетельствовала нарастающая день ото дня апатия. Игин слабел, безразлично принимал предписания меомедов, не приносившие видимой пользы. И похоже, что меомеды поставили на нем крест, лишь по обязанности накачивая его то стимуляторами, то транквилизаторами.

Но однажды он поднялся с постели, впервые за последний месяц, выставил за порог меомедов, причем столь энергично, что едва не повредил их микромодули, требовавшие деликатного обращения. Меомеды, привыкшие к почтительному отношению со стороны пациентов, удалились, растерянно негодуя, что показалось бы невероятным, если бы речь шла о любых других роботах, а не о высокоорганизованных кибер-медицинских автоматах, наделенных подобием чувств и эмоций.

К счастью, кризис принес Игину облегчение. Утолив зверский голод признак выздоровления, - бывший управитель навел в своем жилище порядок (за время его болезни роботы-уборщики совершенно разленились) и с некоторой долей недоумения проанализировал ситуацию. Постигшие его бедствия уже не казались чем-то непоправимым, зачеркнувшим не только прошлую, но и будущую жизнь.

Игин сознавал, что для окончательного возвращения к жизни ему нужны не меомеды, не лекарства, а работа. Прежде с этим не было проблем. Он представлял собой деталь, составную часть системы, от него зависела работоспособность всего комплекса. Искать работу не приходилось, она сама находила Игина.

И вот все изменилось. Бывший управитель выпал из системы, и та не забуксовала, не встала, а продолжала действовать, словно ничего не произошло. Осиротела не она - Игин.

Теперь он должен жить сам по себе, не сообразуясь с системой, не опираясь на нес, не отдавая ей свою энергию.

Сам по себе... Как? На этот вопрос Игин еще не мог ответить. Знал, что жить нужно и работать тоже нужно, потому что понятия "жизнь" и "работа" были для него неразделимы.

Но работа ради работы его не привлекала. Например, не возникало желания возиться на приусадебном участке, выращивая овощи, которые все равно никто не будет есть: проблема питания разрешена промышленным синтезом пищи. Не тянуло на мемуары, хотя рассказать было о чем.

Можно убивать время разгадыванием математических кроссвордов, но разве это работа?

Чтобы работать по-настоящему, помимо четко сформулированной задачи, нужны орудия труда. Сформулировать задачу пока не удавалось. А вот с орудиями, вернее, орудием, труда была полная ясность. Это компьютер высшего интеллектуального уровня, и ничто иное!

Не долго думая, Игин затребовал с Мира такой компьютер. Отправил заявку и впал в сомнение: удовлетворят ли? Стоимость экстра-компьютера в трудовом эквиваленте была баснословно высока. А кто он такой, бывший управитель Игин? Почему это ему не должны отказать? Что получится, если каждый захочет иметь компьютер высшего интеллектуального уровня?

Полгода прошли в ожидании. Надежда сменялась отчаянием, отчаяние надеждой. Конечно же, Игин мог обратиться с просьбой непосредственно к Председателю, но не позволяла гордость...

Ожидая, он не бездельничал: обдумывал задачу. И задача вырисовывалась масштабная, можно сказать, глобальная. На Мире ему приходилось иметь дело с крупными задачами, но эта, хотя и абстрактно-математическая, а для иной у него не было возможностей, захватила воображение Игина всеобщей значимостью, непредсказуемостью результата и даже самой дерзостью замысла.

Игину временами казалось, что от него зависит судьба человечества - не больше, не меньше! На смену этой, почти мистической, уверенности приходил критический взгляд - а кто я такой? Потом депрессия вновь уступала место эйфории.

Наконец прислали контейнер. Видать, не забыли еще заслуг управителя! К его удивлению, в контейнере оказался не готовый компьютер, а сборочный комплект. Игин так и не узнал, что это была идея Председателя - заставить его с головой утонуть в работе и тем самым избавиться от тягостных воспоминаний.