Игорь Гетманский - Голограмма силы Страница 11

- Вы?!

- Ну, конечно! А как же иначе? Как еще можно удостовериться в реальности воздействия голограммы?

Алекс внимательно посмотрел на него и осторожно сказал:

- Пит, ведь это будет... Как бы сказать... Не очень приятно.

- Ничего. Я понимаю, что вы хотите-сказать. Если все так, как вы изложили, я буду полностью во власти ваших переживаний. В вашей власти! - Он заглянул Алексу в глаза и положил ему руку на плечо. - Но... Вы, может быть, не заметили, Алекс, а мы уже давно с вами друзья... Я очень в вас верю и ценю вас. И не только за мужество и работоспособность... - Он поджал губы, немного грубовато оттолкнул Алекса и отвернулся. - Давайте, надевайте шлем и генератор. Начнем.

Алекс немного постоял неподвижно. Ему нужно было справиться со смущением от внезапного признания. И с охватившим его чувством незнакомой теплоты. И прислушаться снова к этим словам: "А мы уже давно с вами друзья..." - они нашли в нем согласие и отклик... Он хрипло произнес:

- Спасибо, Пит... Начнем.

Он стал молча настраивать аппаратуру, долго натягивал на себя ремни генератора. Хотя он и научился бегло управляться с пультом дистанционного управления, что избавляло его от необходимости иметь генератор под рукой, но все-таки предпочитал нажимать на клавиши и чувствовать вибрацию аппарата у себя на груди: он хотел осязать, держать в руках свой творческий инструмент. Как художник - любимую колонковую кисть. И сейчас он не спешил. Ему надо было сообразить, в какую же реальность погрузить жаждущего приключений Пита.

Воспроизведенные вчера Алексом резонансные темы были немногочисленны. Он проводил эксперимент со с в о и м жизненным материалом, с событиями, которые когда-либо вводили его в состояние стресса или эмоционального всплеска. Но сейчас Алекс не хотел погружать Пита в перипетии своих отношений с Кэт или делиться с ним отцовскими переживаниями. Хотя бы потому, что это были довольно интимные вещи. Да и по отношению к деликатному Питу делать так было не очень корректно.

Алекс находился в затруднении. И тут он подумал:

но ведь не только жизнь заставляет нас плакать и смеяться. Вспомни, как ты дрожал от страха, или любил, или обливался слезами вместе с героями своих книг - написанных и только задуманных. Да и не только своих - фильмы, романы, стихи, спектакли... Боевики, фантастика, любовные интриги... Сколько ты их прочел, сколько пересмотрел на экране! Вспомни. Разве это не резонансный материал? Попробуй. А лучше - придумай сам. Тебе нравилась героика? Ну так почему бы тебе не испытать эмоциональный всплеск в хорошо поставленной героической сцене? Ведь до сих пор ты учился, конструировал - не творил. А теперь пришла пора попробовать создать полнокровное, эмоциональное действо. И если это удастся, то резонансная тематика расширится до бесконечности. "Но зачем, - спросил он себя, - зачем мне эта тематика?" И сразу же забыл свой вопрос, потому что уже был полностью захвачен поиском подходящего сюжета. Наконец он решился:

- Вы готовы, Пит?

- Еще бы!

- Не обессудьте, я буду вас пугать, страх у меня лучше всего получается.

- Ну, это понятно... - Пит ответил рассеянно, потому что уже сосредоточенно карабкался на сцену. - Вы только не переборщите. Здоровьем меня бог не обидел, и все-таки...

Алекс улыбнулся:

- Я с вами, Пит. Если что - сразу же выключу генератор.

- Ага... - Пит уже стоял на сцене неестественно прямо и смотрел на него. И, похоже, стал заметно волноваться.

Алекс надел шлем и почувствовал уколы-считываю-щих сенсоров...

Он остановился как вкопанный на краю скалистой бездонной трещины и с отчаянием огляделся. И вправо и влево она тянулась метров на пятьдесят и упиралась в серые отвесные стены горного развала, в который он и вбежал, скрываясь от погони. Трещина была шириной метров в пять - в скафандре и с оружием ему ее не перепрыгнуть. Он мог бы попытаться, бросив дезинтегратор и хорошенько разбежавшись. В случае неудачного прыжка был еще шанс уцепиться руками за противоположный край. Он мог бы. Он бы это обязательно сделал, потому что на этой стороне шансов остаться в живых у него практически не было. Но сила тяжести... На этой планете она была немного больше, чем на Земле. Совсем ненамного. Достаточно для того, чтобы он не допрыгнул. Он судорожно сглотнул, унял бурное дыхание и посмотрел вниз. Дна он не увидел.

Снизу поднимался тяжелый, маслянистый, желтый туман. Пахло гнилью и еще чем-то незнакомым, какой-то едкой химией. Он отвернулся от трещины и окончательно успокоился. Что ж, сказал он себе, для каждого когда-нибудь наступает вот такая минута... В конце концов, это правильно. Не вести же мне этого... незнакомца к кораблю: кто его знает - он тоже может перепрыгнуть через трещину... Он кинул взгляд на единственное рахитичное деревце в трех шагах от себя и достал саперную лопатку. Быстро и умело окопавшись в корнях, положил около себя дезинтегратор и замер в ожидании. Ноздри щекотали неприятные запахи из расщелины, он хотел было надеть гермошлем, но передумал: сектор обзора тогда значительно уменьшался. Он лежал и смотрел вдаль, откуда только что так панически бежал. Туда, где в коротком и страшном бою полег весь его отряд. Пышный бесформенный кустарник на опушке густого красного леса был неподвижен. Толстые мачтовые стволы деревьев-"живунов" выпускали и втягивали в себя огромные пики колючих сучьев. За ними распускались объемным веером и со зловещим скрежетом охлопывались в багровые трубы папоротники-"оборот-ни". Над папоротниками шуршали гигантские кроны ядовитых "хлопушек".

Ведь надо такое, подумал он, даже этот чудо-лес был им не страшен - они спокойно проходили по проложенным дезинтегратором просекам. А вот какой-то

шарик диаметром метра в два превратил его группу в скульптурную композицию. В мумии... Его не взял ни дезинтегратор, ни бластеры. Люди были бессильны и так и замерли в его лучах. И высохли.

Стоя, не падая...

Он зло передернул затвор оружия. "Это коллекционер, - подумал он о шаре. Таксидермист. Делает заготовки для своего музея. А потом собирает их и отправляет к себе домой... И ему все мало. Из меня он тоже хочет изготовить чучело. Как он это сделал с моими людьми...

Я убью его, вдруг спокойно подумал он о шаре. Убью. Не знаю как, но я это сделаю..." Он задумчиво посмотрел назад, на край бездонной расщелины: надо как-то исхитриться и отправить его на дно. Которого не видно.

Еле слышный шорох, как от возни тараканов под обоями, заставил его резко обернуться.

Кустарник на краю леса дрогнул. Шар наполовину вылупился из густой лиственной массы и настороженно замер.

Он сжал зубы.

Давай...

Алекс, не сводя глаз с Пита, нажал клавишу на шлеме, и картина пропала. Он почувствовал, как разглаживаются скорбные складки у рта, с лица стирается суровая маска. Пит, лежавший на животе с широко раскинутыми ногами, уткнулся головой в пол сцены и не издавал ни звука. Алекс молчал. Несколько секунд в студии стояла мертвая тишина. Потом Пит неуклюже встал на четвереньки, повернул голову и мутным взором посмотрел на Алекса.