Роберт Силверберг - На большой дороге Страница 11

— А вот и вождь, — хрипло сказал Жало.

Все ожило. Лист облегченно вздохнул и расслабил мышцы.

Тень потянула его:

— Давай я промою рану.

Вождь Древесных Жителей вскинул три пальца, показывая на фургон, что-то торжествующе выкрикнул резким голосом и медленно и важно зашагал к повозке. В тот же миг Незримый ярко блеснул, как солнце, готовое упасть за горизонт, и полностью исчез.

Венец повернулся к Листу и глухо произнес:

— Бред какой-то… Мне только что показалось, что у кустарника торчит Незримый из Тептиса.

— Тебе не показалось. Он тайком ехал с нами от самого Тептиса. Хотел посмотреть, что случится, когда мы наткнемся на стену Древесных Жителей.

Глаза у Венца округлились.

— И когда ты это обнаружил?

Но тут вмешалась Тень:

— Оставь его, Венец. Пойди переговори с вождем. Если я сейчас не прочищу рану…

— Подожди-ка! Мне нужно все выяснить. Лист, когда ты узнал, что Незримый едет с нами?

— Когда пошел сменить Жало. Незримый был в кабине. Смеялся надо мной, глумился. Ну, как они умеют.

— Но почему ты мне не сказал?

— А когда бы я успел? Он поговорил немного и исчез. Я повел фургон, а потом мы наткнулись на стену, а потом Древесные Жители…

Венец придвинулся вплотную и резко выдохнул в лицу Листу:

— Чего ему от нас надо?

Лист чувствовал себя неважно — его бросило в жар. Он покачнулся и навалился на Тень. Она с удивительной легкостью удержала его от падения.

— Не знаю, — ответил он слабым голосом. — Да разве кто-то знает, чего им надо?

Тем временем вождь Древесных Жителей прошел мимо них и с уверенным видом похлопал по стене фургона, словно это была уже его собственность. Венец рванулся было к нему, но в это время вождь что-то произнес. Голос у него был ровный и спокойный. Венец потряс головой.

— Что он говорит? Жало! Жало!

— Идем, — сказала Тень Листу. — Ну, прошу.

Она повела его в пассажирский отсек. Лист лег на шкуры, а Тень принялась что-то искать в мешочке с мазями и притираниями. Затем подошла, держа в руке длинный зеленый пузырек, и предупредила:

— Сейчас будет больно.

— Подожди.

Он сосредоточился и, насколько мог, ослабил цепь нервных соединений, подающих сигналы боли от руки в мозг. Только когда рана перестала гореть, Лист впервые после потасовки осознал, как же ему было больно. Теперь он бесстрастно следил, как Тень умело обрабатывает его рану, без всякой брезгливости раздвигая края разреза и смазывая кровоточащую плоть. Он чувствовал только слабую щекотку — неприятную, но отнюдь не болезненную. Наконец она подняла глаза и сказала:

— Теперь никакого заражения не будет. Можешь затягивать рану.

Для этого Листу нужно было хоть немного восстановить нервные связи. Справившись с задачей, он чуть не вскрикнул: рана от мази Тени болела еще сильнее. Но Лист быстро заставил кровь свернуться и тут же принялся мысленно лечить пострадавшую руку. Рана начала затягиваться. Тень осторожно стерла остатки крови с его кожи и приготовила припарку. Когда она положила снадобье на руку Листа, глубокий разрез стал уже тонкой красной линией.

— Будешь жить, — сказала она. — Тебе повезло, что их ножи без отравы.

Лист чмокнул ее в кончик носа, и они вернулись в кабину.

Жало стоял возле фургона и что-то обсуждал с вождем Древесных Жителей. Их общение смахивало на пантомиму — Жало вовсю размахивал руками, а вождь лишь щелкал пальцами. Венец темной колонной возвышался рядом, мрачно сложив руки на груди. Завидев выбравшихся из фургона Листа с Тенью, он сообщил:

— У Жала ничего не выходит. Надо продолжать переговоры в трансе, иначе ни этот нас не поймет, ни мы его. Нужна твоя помощь, Тень.

Тень кивнула, и Венец обратился к Листу:

— Как рука?

— Заживет.

— Скоро?

— Через день. А может, через два. Но болеть будет еще неделю.

— Возможно, очень скоро нам вновь придется драться.

— Ты же говорил, что мы не уцелеем в схватке с ними.

— Даже если и так. Но что поделать? Если нет другого выхода, будем драться.

— И погибнем?

— И погибнем, — подтвердил Венец.

Лист медленно направился к кобылам. Уже наступили сумерки. Все следы дождя исчезли, и воздух был чистым, бодрящим, несущим легкую прохладу. С севера дул слабый ветерок, постепенно набирая силу. За кустарником покачивали верхушками похожие на ивы деревья. Осколки луны, похожие на острые белесые кинжалы, медленно кружили в темнеющем небе. Бедная, разбитая вдребезги старушка-луна, напоминавшая о безвозвратно ушедших временах, была подобна давно отслужившему свое зеркалу; там отражалась вся измученная планета с осколками той расы, которая когда-то была человечеством. Лист подошел к смирно стоящим кошмарам и принялся легонько почесывать их шершавые уши и гладить тупые носы. Их влажные умные и внимательные глаза смотрели на него чуть ли не с упреком.

«Ты же обещал нам конюшню, — казалось, говорили они. — Жеребцов, тепло, свежескошенное сено…»

Лист пожал плечами.

«В этом мире, — беззвучно ответил он, — не всегда получается выполнять обещания. Можно стараться изо всех сил, но так и не добиться желаемого».

Он вернулся к фургону. Жало, скрестив ноги, уже сидел на влажной земле. Тень устроилась на корточках рядом с ним. Вождь надменно застыл над ними, а Тень мягкими жестами уговаривала его тоже присесть рядом.

Глаза Жала были закрыты, голова опущена. Он уже находился в трансе. Подняв левую руку, он внезапно обхватил мускулистое пушистое бедро Тени, а правую ладонь протянул вверх. Вождь, немного помедлив, прикоснулся к ней своей ладонью. Контакт был установлен: цепь замкнулась.

Лист понятия не имел, какими мыслями обменивались эти трое, но все же не оставался посторонним. От Жала, Тени и даже от вождя Древесных Жителей исходил такой поток тепла и любви, что Лист тоже ощущал его и был приобщен к участникам переговоров. Венца тоже захватило это единение. Он потерял суровый воинственный вид, и его грозное лицо казалось до странности умиротворенным. Конечно же, крепче всех были связаны Жало и Тень: Тень сейчас была ближе к Жалу, чем когда-либо к Листу, но его это не тревожило. В такой момент не могло идти речи о ревности и соперничестве. Он, Лист, был сейчас Жалом, а Жало — им, Листом, и они вместе были Тенью и Венцом. Между ними не существовало никаких границ, как и во Всеедином, которое ждет каждого из живых: Жало и Венца, Тень и Листа, и Древесных Жителей, и Незримых, и черных кобыл, и безногих пауков.

Они приступили к делу. Лист чувствовал волны сопротивления и противоречий, свидетельствующие о том, что переговоры будут нелегкими. Хотя он пока не знал, о чем идет мысленный разговор, но разобрал, что вождь Древесных Жителей решительно выдвигает какие-то требования, а Жало с Тенью объясняют ему, что Венец не собирается идти на уступки. Больше Лист ничего не понял, даже когда вошел в объединенное сознание погрузившихся в транс. Он не имел представления о том, сколько прошло времени. Повторялось одно и то же: требование, ответ, новое требование, опять отпор — все шло по кругу, не приводя ни к каким решениям.